Посвящение - Кинг Стивен. Страница 12

— У тебя не будет никакого ребенка, — сказал он. — А ну иди сюда.

— Да, — сказала я, — ребенка в самом деле не будет. И эта палка тебе не нужна, так что убери ее. Ты уже позаботился о ребенке, бесполезное ты дерьмо.

Я знала, что рискую, называя его так, но рассчитывала, что это заставит его поверить мне, и оказалась права. Вместо того чтобы бить меня, на его лице расплылась идиотская улыбка. Уверяю тебя, я еще никогда так его не ненавидела.

— Выкидыш? — спросил он.

— Да, — ответила я.

— А где эта мерзость?

— Как ты думаешь? — сказала я. — Наверное, на полпути к, Ист-Ривер.

Он подошел ко мне и, представь себе, попытался меня поцеловать. Поцеловать меня! Я отвернулась, и он чмокнул меня в висок, правда, не слишком пылко.

— Я знал, что ты увидишь, кто из нас лучше разбирается в этом деле, — сказал он. — У нас еще будет время для детей, но потом.

С этими словами он ушел. Через двое суток он с двумя приятелями попытался ограбить этот магазин, его пистолет разорвало, и он был убит.

— Ты считаешь, что заколдовала его пистолет? — спросила Дарси.

— Нет, — спокойно ответила Марта. — Это она… моими руками, можно сказать. Она увидела, что я не могу ничем помочь себе, и потому заставила меня сделать это.

— Но ведь ты считаешь, что пистолет был заколдован.

— Нет, я этого не думаю, — спокойно произнесла Марта.

Дарси прошла в кухню за стаканом воды. Во рту у нее внезапно пересохло.

— Собственно, вот и все, — сказала Марта, когда ее подруга пришла обратно. — Джонни умер, и у меня остался Пит. Только когда я уже не могла работать, выяснилось, как много у меня друзей. Если бы я знала это, я ушла бы от Джонни раньше… а может, и нет. Никто из нас не знает, как развиваются события в мире, независимо от того, что мы говорим или думаем.

— Но ведь это не все, правда? — спросила Дарси.

— Да, произошли еще два события, — сказала Марта. — Два незначительных события.

Но по лицу Марты нельзя сказать, что эти события такие уж незначительные, подумала Дарси.

— Я пошла к Мамаше Делорм месяца через четыре после рождения Пита. Мне не хотелось идти, но я пошла. В конверте у меня было двадцать долларов. Я понимала, что не могу позволить себе этого, но я знала каким-то образом, что эти деньги принадлежат ей. Было темно. Лестница казалась еще уже, чем раньше, и чем выше я поднималась, тем сильнее ощущала ее запах и запахи ее квартиры — старых свечей и сухих обоев, и коричный запах ее чая.

Это чувство, когда двигаешься словно во сне — находишься за стеклянной стеной, — охватило меня в последний раз. Я подошла к ее двери и постучала. Ответа не было, я постучала снова. Опять никакого ответа, и я наклонилась, чтобы подсунуть конверт под дверь. И тут послышался ее голос по ту сторону двери, будто она тоже встала на колени. Еще никогда в жизни я не была так перепугана, когда услышала ее шелестящий старческий голос, доносящийся из щели под дверью, — казалось, я слышу голос из могилы.

«Он будет хорошим мальчиком, — предположила она. — Совсем как его отец. Как его естественный отец».

«Я кое-что вам принесла», — сказала я. Я едва слышала свой собственный голос.

«Подсунь его под дверь, милая», — прошептала она.

Я просунула конверт наполовину, и она втянула его к себе. Я слышала, как она разорвала конверт, и ждала. Просто ждала.

«Этого достаточно, — послышался ее шепот. — Уходи отсюда, милая, и больше никогда не смей возвращаться к Мамаше Делорм, ясно?» Я вскочила и побежала прочь так быстро, как только могла.

Марта подошла к книжному шкафу и через несколько секунд вернулась с книгой в твердом переплете. Дарси тут же обратила внимание на сходство между оформлением обложки этой книги и рисунком на книге Питера Роузуолла. Эта книга называлась «Сияние небес», и на обложке были двое американских солдат, атакующих вражеский дот. Один из них держал в руке гранату, другой стрелял из автомата. Автором книги был Питер Джефферис.

Марта сунула руку в сумку и достала книгу своего сына, сняла папиросную бумагу, в которую она была обернута, и осторожно положила ее рядом с книгой Джеффериса. «Сияние небес», «Блеск славы». Когда книги лежали рядом, сходство между ними было несомненным.

— Вот это и есть еще одна вещь, — сказала Марта.

— Да, — с сомнением сказала Дарси. — Они действительно похожи. А как относительно содержания? Может быть, и оно… понимаешь… Она замолчала, смутившись, и посмотрела на Марту из-под опущенных ресниц. С облегчением Дарси увидела, что Марта улыбается.

— Ты хочешь спросить, не скопировал ли мой мальчик книгу этого отвратительного белого? — В голосе Марты не было обиды.

— Нет! — воскликнула Дарси, может быть, слишком поспешно.

— Если не считать того, что обе книги рассказывают о войне, в них нет ничего общего, — сказала Марта. — Они отличаются друг от друга, как… ну, отличаются, как белое и черное. — Она помолчала и добавила: — Но временами появляется ощущение… почти заметное… Это тот солнечный свет, о котором я тебе говорила, — ощущение, что мир на самом деле, в общем-то, гораздо лучше, чем кажется, особенно лучше, чем он кажется тем, кто слишком умен, чтобы казаться добрым.

— Тогда разве не может быть, что твоего сына вдохновил Питер Джефферис… что он познакомился с его творчеством в колледже и…

— Конечно, — согласилась Марта. — Думаю, мой Питер действительно читал книги Джеффериса, — это вполне может быть, можно даже сказать, что свой ищет своего. Но здесь есть еще что-то, и это объяснить гораздо труднее.

Она взяла роман Джеффериса, задумчиво посмотрела на него, затем взглянула на Дарси.

— Я пошла и купила эту книгу примерно через год после рождения моего сына, — сказала она. — Она все еще была в продаже, хотя книжному магазину пришлось послать специальный заказ издателю. Когда мистер Джефферис находился в отеле во время одного из своих приездов, я собралась с духом и попросила его написать на ней что-нибудь для меня. Думаю, он был удивлен моей просьбой, но, пожалуй; немного польщен. Смотри.

Она отвернула первую страницу книги «Сияние небес».

Дарси прочитала, что там было напечатано, и почувствовала в собственном сознании какое-то жуткое раздвоение. Эта книга посвящается моей матери. Алтее Дискомонт Джефферис, самой прекрасной женщине, которую я знал. А чуть ниже Джефферис написал авторучкой, черными чернилами, которые уже начали выцветать: Марте Роузуолл, которая убирает за мной и никогда не жалуется. Еще ниже он расписался и поставил дату — август 1961 года.

Написанное от руки ПОСВЯЩЕНИЕ показалось Дарси сначала неуважительным… а потом внушающим неосознанный страх. Но прежде чем она задумалась над этим, Марта открыла книгу своего сына «Блеск славы» и положила ее рядом с книгой Джеффериса. Еще раз Дарси прочитала напечатанное ПОСВЯЩЕНИЕ: Эта книга посвящается моей матери Марте Роузуолл. Мама, я никогда не написал бы ее без тебя. А ниже была приписка тонкой шариковой ручкой: И это абсолютная правда. Я люблю тебя, мама! Пит.

Но Дарси вообще-то не читала надпись, она только смотрела на нее. Ее взгляд двигался туда-сюда, туда-сюда между страницей с ПОСВЯЩЕНИЕМ, написанным в августе 1961 года, и ПОСВЯЩЕНИЕМ, написанным в апреле 1985-го.

— Видишь? — тихо спросила Марта.

Дарси кивнула. Она увидела.

Тонкий, наклонный, какой-то старомодный почерк был одинаковым на обеих книгах… как и сами надписи, если не обращать внимания на вариации в выражении любви и близости. Отличается только тон написанных от руки посвящений, подумала Дарси. Разница была такой же очевидной, как между черным и белым.