Противостояние. Том I - Кинг Стивен. Страница 28

— Твоя копченая рыба горит.

Она закричала на него и бросилась вон из комнаты, но, запнувшись о валявшуюся на полу подушку, растянулась во весь рост. Падая, она сбила рукой полупустую бутылку с молоком и задела стоявшую рядом пустую бутылку из-под виски. «Боже милостивый, — подумал Ларри, — неужели мы это смешивали?»

Он быстро вышел и затопал вниз по лестнице. Когда до входной двери оставалось еще шесть ступенек, с верхней лестничной площадки до него долетел ее пронзительный крик: «Никакой ты не славный парень! Никакой ты не…»

Ларри распахнул дверь и окунулся в туманное, влажное тепло, напоенное ароматом распускающихся деревьев и выхлопными газами. По сравнению с подгоревшим жиром и застоявшимся запахом табачного дыма это были просто духи. Он все еще держал в руке эту дурацкую сигарету, которая догорела уже до фильтра. Он бросил окурок в водосток и глубоко вдохнул свежий воздух. Как чудесно освободиться от этого безумия! «Возвращайся с нами, но не к тем прекрасным будням, что мы…»

За его спиной наверху с треском распахнулось окно, и он понял, что за этим последует.

— Чтоб ты сгнил! — обрушила на его голову словесный поток чистокровная дочь Бронкса. — Чтоб ты попал под какой-нибудь чертов поезд подземки! Никакой ты не певец! И в постели ты — дерьмо! Ты — гнида! Засунь это себе в задницу! Отнеси это своей мамочке, гнида!

Молочная бутылка, брошенная со второго этажа из окна ее спальни, со свистом пролетела мимо. Ларри успел отскочить. Она упала в водосток, разорвавшись как бомба. Осколки стекла брызнули во все стороны. Следующей была бутылка из-под виски. Сделав двойное сальто в воздухе, она грохнулась прямо к его ногам. Кем бы эта девица ни была, ее намерения ужасали. Он бросился бежать, прикрывая голову рукой. Этот кошмар никогда не кончится.

В спину ему несся заключительный протяжный, отвратительный крик в лучших традициях Бронкса:

— ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ В ЗАД, ТЫ, ГРЯЗНЫЙ УБЛЮДОК!

Ларри свернул за угол и остановился на эстакаде над скоростным шоссе. Он свесился через перила, трясясь от нервного, почти истеричного смеха и машинально провожая Взглядом снующие внизу машины.

— Неужели ты не мог уладить все по-другому? — обратился он сам к себе, совершенно не замечая, что говорит вслух. — Эй, парень, ты мог бы вести себя лучше. Вышла отвратительная сцена. Плюнь на это, парень.

Теперь Ларри понял, что говорит вслух, и смех сразу прошел. Внезапно у него закружилась голова, подступила тошнота, и он крепко зажмурил глаза. Ячейка памяти в Управлении Мазохизма открылась, и он услышал голос Уэйна Стаки: «В тебе есть какая-то сила, способная сокрушать металл».

Он обошелся с этой девицей, как со шлюхой утром после групповухи.

«Никакой ты не славный парень».

Неправда. Неправда.

Но когда участники того грандиозного кутежа отказались убраться из его дома, он пригрозил, что вызовет полицию, и он не шутил. Мог ли он выполнить свою угрозу? Да, вполне.

Правда, с большинством из них он не был знаком и испытал бы только радость, если бы они подорвались на мине. Но среди возмутившихся было четверо-пятеро его старых приятелей. A Уэйн Стаки, этот ублюдок, стоял в дверном проеме, скрестив руки, как карающий судия в Судный День.

Сэл Дориа, уходя, сказал: «Если успех превратил тебя q в такого типа, Ларри, я хотел бы, чтобы ты по-прежнему играл в забегаловках».

Ларри открыл глаза, отвернулся от перил и стал высматривать такси. Конечно. Оскорбленный друг отомстил. Если Сэл был ему настоящим другом, почему он доил его вместе с другими? «Я был дураком, а никому не нравится, когда дурак умнеет. Вот в чем дело».

«Никакой ты не славный парень».

— Я славный парень, — сказал он угрюмо. — И вообще, кому какое дело?

Ларри махнул рукой проезжавшему мимо такси. Шофер, казалось, помедлил в нерешительности, прежде чем затормозить. И Ларри вспомнил о крови на лбу. Он открыл заднюю дверцу и забрался в машину, пока таксист не успел передумать.

— Манхэттен. Здание Химического банка.

Такси влилось в поток движущихся автомобилей.

— У тебя на лбу рана, парень, — сказал таксист.

— Девушка швырнула в меня лопаткой, — безучастно произнес Ларри.

Водитель ответил странной, фальшивой сочувственной улыбкой и сосредоточился на дороге, оставив Ларри наедине со своими раздумьями, как ему оправдаться перед матерью за эту ночь.

Глава 11

В вестибюле Ларри наткнулся на усталую негритянку, которая сказала, что скорее всего Элис Андервуд сейчас занимается инвентаризацией на двадцать четвертом этаже. Поднимаясь вверх на лифте, он чувствовал, что остальные пассажиры украдкой бросают опасливые взгляды на его лоб. Кровь больше не сочилась, но запекшаяся рана выглядела отталкивающе.

На двадцать четвертом этаже размещался административный центр какой-то японской компании по производству фотоаппаратов. Ларри минут двадцать блуждал по этажу в поисках матери, чувствуя себя последним идиотом. Среди служащих было много белых, но хватало и японцев, рядом с которыми, имея рост шесть футов два дюйма, он чувствовал себя к тому же и очень высоким идиотом. Маленькие мужчины и женщины с раскосыми глазами смотрели на его запекшийся лоб и испачканный кровью рукав пиджака с неприятной восточной вкрадчивостью.

Наконец за огромным папоротником Ларри заметил дверь с табличкой ОХРАНА И ХОЗЯЙСТВЕННАЯ СЛУЖБА. Он дернул ручку. Дверь оказалась незапертой, и он заглянул внутрь. Мать была там в своей мешковатой серой униформе, плотных чулках и туфлях на резиновой подошве. Черная сетка туго стягивала ее волосы. Она стояла к нему спиной. В одной руке она держала инвентарную книгу и, похоже, пересчитывала баллончики с чистящим средством на верхней полке.

У Ларри возникло острое преступное желание просто повернуться и убежать. Ему вдруг захотелось добраться до гаража, находившегося в двух кварталах от ее дома, и вывести оттуда свой «датсун». Наплевать на деньги, которые он только что заплатил за двухмесячную аренду стоянки. Забраться в машину и дать деру. Но куда? Да куда угодно. В Бар-Харбор, штат Мэн. В Тампа, штат Флорида. В Солт-Лейк-Сити, штат Юта. Любое место сгодится, лишь бы оно было подальше от Дьюи Пирата и от этой пропахшей запахом мыла маленькой комнаты. Он не знал из-за чего, из-за флюоресцентных ли ламп или из-за раны на лбу, у него так дико раскалывалась голова.

«О, прекрати скулить, ты, чертов маменькин сынок».

— Привет, мам, — окликнул он ее.

Она слегка вздрогнула, но не повернулась к нему.

— Итак, Ларри. Ты нашел путь наверх.

— Конечно. — Он переминался с ноги на ногу. — Я хочу извиниться. Я должен был позвонить тебе вчера вечером…

— Да. Мысль неплохая.

— Я был у Бадди. Мы… э… прогуливались. Бродили по городу.

— Я так и думала. Это или что-нибудь подобное. — Она пододвинула ногой маленькую табуретку, забралась на нее и начала пересчитывать банки с мастикой на самой верхней полке, слегка касаясь каждой кончиками пальцев правой руки. Когда она потянулась к очередной банке, у нее приподнялось платье. Ларри увидел над коричневым краем ее чулок полоску белой дряблой плоти и отвел глаза, вдруг непроизвольно вспомнив, что случилось с третьим сыном Ноя, когда он взглянул на своего отца просто как на пьяного голого старика, развалившегося на тюфяке. С тех пор бедняга до конца своих дней оставался чернорабочим. Он и все его потомки. Вот откуда происходят нынешние молодежные бунты, сын мой. Хвала Всевышнему.

— Это все, что ты хотел мне сказать? — спросила мать, наконец-то повернувшись к нему.

— Ну я хотел сказать, где был, и извиниться. Я подло поступил, что забыл позвонить тебе.

— Да, — подтвердила она. — Но в твоем характере, Ларри, всегда были подлые черты. Ты думал, я забыла это?

Он вспыхнул.

— Мам, послушай…

— У тебя кровь. Тебе что, какая-то стриптизерша своей начиненной свинцом набедренной повязкой ободрала лоб? — Она снова повернулась к полкам и, сосчитав весь верхний ряд банок, сделала пометку в инвентарной книге. — Кто-то на прошлой неделе взял без разрешения две банки с мастикой, — сказала она. — Пройдохи.