Социальное прогнозирование - Бестужев-Лада Игорь Васильевич. Страница 72

Все это, вместе взятое, привело к типичной массовой кар­тине: несколько десятков человек по полдня сидят в очереди к врачу только для того, чтобы в течение буквально пяти-деся­ти минут, после самого беглого осмотра, получить справку о болезни, освобождающую от работы, и рецепт на лекарства, с которым еще час-другой надо стоять в очереди в аптеке. Если занемог серьезно – надо целый день ждать врача в постели, после чего повторяется та же процедура, только в очередь за лекарствами идут обычно родственники больного. Если по­ложение еще серьезнее, надо несколько дней, нередко несколько не­дель, а иногда и месяцев ждать освободившейся койки в перепол­ненной, как правило, больнице. И оказаться, в конце-концов, в воню­чей, стонущей, храпящей палате на десяток-другой больных. Но са­мое огорчительное, конечно, невнимательность и грубость врача, всего обслуживающего персонала, которую приходится преодоле­вать беспрерывными взятками. И, разумеется, отсутствие уверен­ности в правильном диагнозе и лечении, т.е. в качестве медицинско­го обслуживания. Их (уверенность и качество) тоже приходится по­купать крупными взятками, которые просто не по карману рядово­му рабочему или служащему.

Понятно, все это никоим образом не может устроить власть иму­щего чиновника и тем более всевластного сановника из номенкла­туры, включая, само собой разумеется, его семью. Специально для этой категории населения была создана иерархия «спецполиклиник» и «спецбольниц». Как работает эта иерархия на самом нижнем, са­мом скромном уровне, можно показать на примере поликлиники и больницы моей родной Академии наук СССР, пациентом которых я являюсь более 50 лет.

Пока я был рядовым научным сотрудником (даже канди­датом наук), я должен был обходиться «общей» поликлини­кой, «общей» палатой в больнице и «общей» аптекой моего ведомства. Конечно, везде были очереди, но несравнимые с обычной районной поликлиникой и больницей: сидеть к вра­чу надо было не полдня, а от силы час-другой, в аптеке – тоже, палата не на 24 человека, а всего на 4 – важное преиму­щество! Как только мне вручили аттестат доктора наук (их тогда на весь СССР насчитывалось всего несколько тысяч, в том числе Москве лишь часть из них, и далеко не все – в систе­ме Академии наук), меня автоматически перевели в «спецполиклинику» со «спецаптекой», где сидеть или стоять в очереди надо было намного меньше часа, а в больнице я получил право на одиночную «спецпалату», если место было свободным. А после лечения получал возможность отдохнуть в «спецсанатории» Академии наук. Кроме того, только начиная с этого уровня, для меня и членов моей семьи проводилось ежегодное бесплатное обследование практически всеми врачами (диспансеризация). Но если следом за мной приходила к врачу жена, мать или дочь члена-корреспондента, я обязан был уступить ей очередь, даже если умирал от боли. Но и ее без церемоний отстраняли, если следом подходил самолично какой-то другой член-корреспондент. В свою очередь, ему приходилось усту­пать дорогу члену семьи академика, а тому – какому-то академику собственной персоной. И только академики сохраняли право само­лично занимать одноместные палаты-апартаменты с прихожей, телефоном, персональной ванной и туалетом в «спецотделении» боль­ницы. Если в такую пустую палату помещали какого-то «члена се­мьи» – его беспощадно выбрасывали в общую палату, когда надо было освобождать место для «члена академии».

Добавим, что вся эта трагикомическая система в полном объеме существует поныне. Добавим, что полностью аналогичная система существует по всем без исключения ведомствам сохранившейся иерархии чиновников. Вряд ли стоит добавлять, что в глазах людей она представляет огромную ценность, которую, при иных условиях, приходится покупать ценой колоссальных взяток, доступных только теневым и открыто мафиозным структурам. На самом верху этой иерархии возвышалось так называемое «4-е управление Министер­ства здравоохранения». Чем занимались первые три и следующие за 4-м управлением – не интересовался никто. Но все в стране знали, что в многочисленных клиниках, больницах и санаториях этих уп­равлений, рассчитанных всего на несколько тысяч высших сановни­ков государства, их секретариат и членов их семей, уровень меди­цинского обслуживания максимально приближен к западным стан­дартам. По всем параметрам – начиная с квалификации персонала и кончая питанием. Резкий контраст с убогостью всего остального вызвал к «4-му управлению» страстную ненависть населения всей страны. Пришлось его формально упразднить, но фактически эта система, конечно же, осталась, потому что невозможно вообразить не только Ельцина или его жену (даже опального и отставленного Горбачева), но и последнего из его секретарей, стоящих в очереди к врачу в «общую» поликлинику или лежащих в «общей» палате на 12 коек.

Вот уже несколько лет, как вся система здравоохранения – подобно всем остальным отраслям общественного производ­ства – одновременно и находится в состоянии полного раз­вала, и сохраняется, как ни в чем не бывало, в прежнем состо­янии (такие чудеса случаются только с реализованными уто­пиями). С одной стороны, полностью сохранились старые по­рядки формально бесплатной, а фактически «полутеневой» государственной системы здравоохранения. С другой, как грибы после дождя, появляются медицинские «кооперативы» и «частники», кото­рые за большие деньги вполне легально предлагают услуги на уров­не «спецполиклиник» и «спецбольниц». Именно в них сосредотачи­ваются лучшие медицинские кадры, лучшая техника, создаются луч­шие условия лечения. И я, и мои коллеги, при всех наших «спецпри­вилегиях», обращаемся теперь именно сюда, когда возникает какая-то серьезная проблема со здоровьем. Но это может позволить себе только более или менее состоятельное меньшинство – при любых допущениях, не больше четверти, максимум трети населения. По­давляющее большинство даже помыслить о такой роскоши не мо­жет и обречено пользоваться только государственными медицинс­кими учреждениями, уровень обслуживания в которых становится все хуже по мере ухода из них лучшей части персонала, нарастаю­щих трудностей с оборудованием, с приобретением лекарств (значительная часть которых покупалась и покупается за рубежом), даже просто с питанием больных и ухода за ними. Меж тем общие рубе­жи, на которые должно выходить здравоохранение, предельно ясны, поскольку не выходят за рамки общепринятых мировых стандартов. Безусловно должна сохраниться сеть бесплатных или сравнитель­но дешевых медицинских учреждений – для малоимущих. Но пер­сонал там не должен получать мизерную зарплату и целиком зави­сеть от поборов со своих клиентов. Во всем мире эту подсистему поддерживает церковь, которой помогают другие благотворитель­ные организации или даже отдельные лица. В России разрушено дотла несколько сот монастырей. Почему бы не восстановить неко­торые из них в качестве бесплатных Госпиталей Милосердия или Домов Призрения для хронических больных и инвалидов? Уверен, в такой богоугодной акции помогли бы не только российские, но и зарубежные спонсоры. Пытался выступить с такой инициативой, но поддержки пока не получил.

С другой стороны, должна получить возможно более ши­рокое распространение сеть платных медицинских учрежде­ний – от сравнительно недорогих до очень дорогих, на вкус и кошелек каждого. Дело в том, что человек вообще и советс­кий человек в особенности склонен полагать, что бесплатное, мягко говоря, – не синоним лучшего. И если есть средства, психологически предрасположен скорее заплатить за услугу с гарантией более высокого ее качества, чем воспользоваться аналогичной услугой без подобной гарантии. Правда, для оп­латы дорогостоящих медицинских услуг у него не всегда на­ходятся достаточные сбережения. Но это беда поправимая, средство от нее давно найдено: страховая медицина. Плати ежемесячно какие-то отчисления в страховой фонд – и сооб­разно их величине в случае необходимости получишь тот или иной уровень обслуживания. Совсем как при аварии автомо­биля, который многими сегодня ценится выше собственного здоровья и заботливо страхуется «на всякий случай».