Салимов удел - Кинг Стивен. Страница 9

Сидя в парке на лавочке, Бен заметил, что за ним наблюдает какая-то девушка. Девушка была очень хорошенькой, светлые легкие волосы обвивал шелковый шарфик. Сейчас она читала книгу, однако рядом лежал блокнот для эскизов и нечто, внешне напоминающее угольный карандаш.

Был вторник, шестнадцатое сентября, первый день школьных занятий, и парк волшебным образом опустел, лишившись своих самых шумных посетителей. Остались только рассеянные по всему парку мамаши с младенцами, несколько стариков, сидящих возле военного мемориала, да эта девушка в пятнистой тени кривого старого вяза.

Она оторвалась от книги и увидела его. По лицу прошла тень испуга. Она опустила глаза к странице, снова поглядела на Бена, начала подниматься, видимо, одумалась, все-таки встала и снова села.

Он поднялся и подошел, тоже с книгой в руках. Это был вестерн в мягкой обложке.

— Привет, — дружелюбно сказал Бен. — Мы знакомы?

— Нет, — сказала девушка. — То есть… вы — Бенджамен Мирс, правильно?

— Правильно. — Он поднял брови.

Девушка нервно рассмеялась, не глядя ему в глаза — только бросая украдкой короткие взгляды в попытках прочесть показания барометра намерений Бена. Она совершенно очевидно была не из тех девиц, что имеют привычку заговаривать в парке с незнакомыми мужчинами.

— А я уж подумала, что вижу привидение. — Она приподняла книгу, которая лежала у нее на коленях. Бен мельком увидел, что на толстом обрезе страниц оттиснуто: «Публичная библиотека Иерусалимова Удела». Книга оказалась «Воздушным танцем», его вторым романом. Девушка показала Бену заднюю обложку — с нее смотрела его собственная фотография, фотография теперь уже четырехлетней давности. Лицо выглядело мальчишеским и пугающе серьезным — глаза казались черными бриллиантами.

— С таких вот несущественных встреч начинаются династии, — сказал он и, хотя замечание было брошено просто так, в шутку, оно странным образом зависло в воздухе, как произнесенное в насмешку пророчество. В заболоченном пруду у них за спиной плескались несколько недавно научившихся ходить малышей, а мама внушала Родди: «Не раскачивай сестренку так высоко». Невзирая на это, сестренка в развевающемся платьице взлетала на качелях под самое небо. Этот момент Бен помнил и много лет спустя — как будто от пирога времени отрезали особый маленький кусочек. Если в такой миг между двумя людьми ничего не вспыхнуло, он просто канет обратно туда, где разрушаются воспоминания.

Потом она рассмеялась и протянула ему книгу.

— Не дадите автограф?

— На библиотечной книжке?

— Я выкуплю ее у них и заменю.

Он отыскал в кармане свитера механический карандаш, раскрыл книгу на форзаце и спросил:

— Как вас зовут?

— Сьюзан Нортон.

Он быстро, не задумываясь, написал: «Сьюзан Нортон, самой хорошенькой девушке в парке. С теплыми пожеланиями, Бен Мирс.» Под своей подписью он размашистым почерком добавил дату.

— Теперь вам придется ее украсть, — сказал он, возвращая книгу. — «Воздушный танец» больше не издают — увы.

— Закажу копию в одном из книгохранилищ в Нью-Йорке, — она замялась и на этот раз посмотрела ему в глаза чуть более долгим взглядом. — Это ужасно хорошая книга.

— Спасибо. Когда я снимаю ее с полки и гляжу на нее, то никак не могу понять, почему ее вообще напечатали.

— И часто снимаете?

— Ага, но стараюсь с этим покончить.

Она усмехнулась, и оба рассмеялись, что сделало ситуацию более естествен ной. Позже у Бена будет случай подумать, как легко, как гладко все произошло. Эта мысль никогда не прибавляла ему душевного комфорта. Она вызывала в воображении образ судьбы, но не слепой, а обладающей фантазией и чувствами, воз намерившейся размолоть беспомощных смертных между огромных жерновов Вселенной, чтобы испечь некий неизвестный нам хлеб.

— И «Дочь Конвея» я тоже читала. Прелесть. Полагаю, вы все время это слышите.

— На удивление редко, — честно признался Бен. Миранда тоже обожала «Дочь Конвея», но приятели Бена из кофеен по большей части отвечали уклончиво, а почти все критики ее громили. Ну, вот тебе твоя критика: выкидываем сюжет, заменяем мастурбацией.

— А я слышала часто.

— А новую книгу вы читали?

— «Билли сказал: давай-давай»? Еще нет. Мисс Кугэн из аптеки говорит, книжка здорово неприличная.

— Да черт возьми, она почти пуританская, — сказал Бен. — Язык, правда, грубоват, но когда пишешь про неотесанных деревенских парней, нельзя же… послушайте, можно, я куплю вам мороженое, что ли? Мне как раз ужасно захотелось мороженого с содовой.

Она в третий раз заглянула ему в глаза. Потом тепло улыбнулась.

— Конечно. Обожаю мороженое. У Спенсера оно просто классное.

Таково было начало.

— Вот это мисс Кугэн?

Бен задал вопрос, понизив голос. Он смотрел на высокую сухопарую женщину в накинутом поверх белого халата красном нейлоновом пыльнике. Ее подсиненные волосы были вручную уложены ступенчатыми волнами.

— Да, она. У нее есть тележка, которую она каждый вторник вечером берет с собой в библиотеку. И доводит мисс Старчер до бешенства, потому что загружает в эту тележку не меньше тонны формуляров на книжки, которые хочет отложить.

Они сидели на красных кожаных табуретках у фонтанчика содовой. Бен пил содовую с шоколадом, Сьюзан — с клубничным сиропом.

Аптека Спенсера заодно служила местной автобусной станцией, и с того места, где они сидели, сквозь старомодную, украшенную завитушками арку можно было выглянуть в комнату для ожидания, где, поставив чемодан между ног, мрачно сидел одинокий юнец в голубой форме ВВС.

— Не знаю, куда уж он едет, но радостным его не назовешь, верно? — сказала Сьюзан, проследив взгляд Бена.

— Думаю, увольнению пришел конец, — сказал Бен. Теперь, подумал он, она спросит, приходилось ли мне служить в армии.

Но вместо этого:

— В один прекрасный день я сяду в час тридцать на такой вот автобус. Прощай, Салимов Удел. Может, у меня будет такой же мрачный вид, как у этого парня.

— И куда?

— Наверное, в Нью-Йорк. Поглядеть, смогу ли я в конце концов сама себя содержать.