Стивен Кинг идёт в кино (сборник) - Кинг Стивен. Страница 58

— Сколько их было, Кэрол?

«Трое», — подумал Бобби.

— Т-трое.

— Трое мальчишек?

Она кивнула.

— Трое мальчишек против одной маленькой девочки. Значит, они тебя боялись. Они, наверное, думали, что ты львица. Ты львица, Кэрол?

— Если бы! — сказала Кэрол и попыталась улыбнуться. — Если бы я могла рыкнуть и прогнать их! Они меня п-покалечили.

— Я знаю. Знаю. — Его ладонь скользнула вниз к синяку и закрыла сизый отпечаток биты на ее ребрах. — Вдохни.

Синяк вспучился под ладонью Теда. Сквозь его желтые от никотина пальцы Бобби видел полоски лилового пятна.

— Так больно?

Она мотнула головой.

— А дышать?

— Тоже нет.

— И когда твои ребра прижимаются к моей руке, тоже не больно?

— Нет. Только саднит. А больно… — она взглянула на свое жуткое двугорбое плечо и тут же отвела глаза.

— Я знаю. Бедненькая Кэрол. Бедняжка. Мы до этого еще дойдем. Где они тебя еще били? Ты сказала по животу?

— Да.

Тед задрал ее блузку спереди. Еще синяк. Но выглядел он побледнее и не таким жутким. Тед осторожно прикоснулся к нему кончиками пальцев — сначала над пупком, потом под ним. Она сказала, что не чувствует там такой же боли, как в плече, что живот у нее только саднит, как ребра.

— По спине они тебя не били?

— Н-нет.

— По голове? По шее?

— Н-нет. Только по боку и по животу, а потом по плечу, а оно хрупнуло, а они услышали и убежали. А я думала, что Уилли Ширмен — хороший.

Она горестно взглянула на Теда.

— Поверни головку, Кэрол… отлично… теперь в другую сторону. Поворачивать не больно?

— Нет.

— И ты уверена, что они ни разу не ударили тебя по голове?

— Нет. То есть да, уверена.

— Ты счастливица.

Бобби не мог понять, какого черта Тед назвал Кэрол счастливицей. Ее левая рука, казалось ему, была не просто сломана, а наполовину вырвана из плеча. Ему внезапно вспомнилась жареная воскресная курица и как щелкает дужка, когда ее вытаскиваешь. Что-то закрутилось у него в желудке. На секунду ему показалось, что сейчас его вывернет — и завтрак, и черствый хлеб, которым он поделился с утками.

«Нет! — сказал он себе. — Сейчас не смей! Теду и без тебя хватает проблем».

— Бобби? — Голос Теда был ясным и четким. Словно проблем у него было меньше, чем их решений. И каким же это явилось облегчением! — С тобой все в порядке?

— Угу. — И ведь он сказал правду: желудок у него усмирился.

— Отлично. Ты поступил правильно, что привел ее сюда. Ты способен еще поступать правильно?

— Угу.

— Мне нужны ножницы. Ты не найдешь их?

Бобби пошел в спальню матери, выдвинул верхний ящик комода и достал ее плетеную рабочую корзинку. Внутри лежали ножницы средних размеров. Он побежал назад и показал их Теду.

— Такие годятся?

— Отлично, — сказал Тед и добавил, обращаясь к Кэрол: — Я разрежу твою блузку, Кэрол. Мне очень жаль, но я должен сейчас же осмотреть твое плечо, а я не хочу сделать тебе снова больно.

— Ничего, — сказала она и снова попыталась улыбнуться. Бобби даже страшно стало от ее храбрости. Да если бы у него плечо стало таким двугорбым, он наверняка блеял бы, будто овца, напоровшаяся на колючую проволоку.

— Домой ты сможешь вернуться в рубашке Бобби. Верно, Бобби?

— Само собой. Пара-другая вошек мне тьфу.

— Обхо-хочешься, — сказала Кэрол.

Тед осторожно разрезал блузку на спине, а потом спереди, а потом снял обе половинки, будто скорлупу с вареного яйца. С левым боком он был особенно осторожен, но Кэрол хрипло вскрикнула, когда пальцы Теда задели ее плечо. Бобби подскочил, и сердце у него, совсем было успокоившееся, снова заколотилось.

— Извини, — пробормотал Тед. — Ого. Поглядите-ка!

Плечо Кэрол выглядело уродливо, но не так ужасно, как боялся Бобби — наверное, так почти всегда бывает, когда поглядишь прямо на то, чего боялся. Второе плечо было выше нормального, и кожа на нем была до того натянута, что Бобби не понял, как она вообще не лопнула. И цвет у него был какой-то странно сиреневый.

— Очень плохо? — спросила Кэрол. Она глядела в другую сторону — на стену. Ее лицо выглядело изнуренным, изголодавшимся, как у детей-беженцев. Бобби подумал, что после первого беглого взгляда она ни разу не посмотрела на это плечо. — Я буду в гипсе все лето?

— Не думаю, что тебе вообще понадобится гипс.

Кэрол поглядела на Теда с недоумением.

— Оно не сломано, деточка, а только вывихнуто. Кто-то ударил тебя по плечу…

— Гарри Дулин…

— …так сильно, что выбил головку верхней кости твоей левой руки из ее ямки. Я думаю, что сумею вернуть ее на место. А ты выдержишь минуту-другую очень сильной боли, зная, что потом все, наверное, будет хорошо?

— Да, — сказала она, не задумываясь. — Вправьте его, мистер Бротиген. Пожалуйста.

Бобби поглядел на него с сомнением.

— А вы правда сумеете?

— Да. Дай-ка мне твой пояс.

— Что-о?

— Твой пояс. Дай его мне.

Бобби вытащил пояс — совсем еще новый, подаренный ему на Рождество — из петель и протянул Теду, который взял его, не отводя глаз от Кэрол.

— Как твоя фамилия, деточка?

— Гербер. Они называли меня Гербер-Беби. Но я же не беби.

— Ну конечно. И вот сейчас ты это докажешь. — Он встал, усадил ее в кресло, а потом опустился рядом на колени, словно типчик в старом фильме, предлагающий свою руку и сердце. Он дважды сложил пояс Бобби пополам и начал совать Кэрол в здоровую руку, пока она наконец не отпустила локоть, а тогда сомкнул ее пальцы на изгибах. — Отлично. А теперь сунь его в рот.

— Сунуть пояс Бобби в рот?

Тед ни на секунду не отводил от нее взгляда, а теперь начал поглаживать ей целую руку от локтя до запястья. Его пальцы скользили вниз от локтя… замирали… и возвращались вверх к локтю… потом снова двигались к запястью. «Будто он ее гипнотизирует», — подумал Бобби. И — да, Тед ее гипнотизировал. Зрачки у него опять жутко расширялись и сжимались… расширялись и сжимались. В одном ритме с движениями его пальцев. Кэрол, приоткрыв губы, уставилась на его лицо.

— Тед… ваши глаза…

— Да-да, — сказал он нетерпеливо, словно не интересуясь тем, что проделывают его глаза. — Боль поднимается вверх, Кэрол, тебе это известно?

— Нет…

Ее глаза устремлены на его. Его пальцы на ее руке спускаются и поднимаются… спускаются и поднимаются. А зрачки — будто медленное биение сердца. Бобби увидел, как Кэрол села в кресле поудобнее. Она все еще держала пояс, а когда Тед прервал поглаживание, чтобы прикоснуться к тыльной стороне ее ладони, Кэрол послушно поднесла пояс к лицу.

— Да-да, — сказал он, — боль поднимается от своего источника к мозгу. Когда я вправлю твое плечо, боли будет много, но ты перехватишь значительную ее часть у себя во рту и не пустишь в мозг. Закусишь ее в зубах и удержишь на поясе Бобби, так что только ее частички доберутся до твоей головы, где бывает больнее всего. Ты меня понимаешь, Кэрол?

— Да… — Ее голос стал каким-то далеким. Она выглядела совсем маленькой в кресле с высокой прямой спинкой, одетая только в шортики и кроссовки. Зрачки Теда, заметил Бобби, перестали расширяться.

— Сунь пояс себе в рот.

Она вложила пояс между губами.

— Кусай его, когда будет больно.

— Когда больно.

— Перехватывай боль.

— Буду перехватывать.

Тед в последний раз провел массивным указательным пальцем от ее локтя до запястья, потом посмотрел на Бобби.

— Пожелай мне удачи.

— Удачи! — горячо сказал Бобби.

Откуда-то издали, дремотно, Кэрол Гербер сказала:

— Бобби швырнул в него уткой.

— Правда? — спросил Тед. Очень-очень мягко он сомкнул пальцы левой руки на левом запястье Кэрол.

— Бобби думал, что этот человек — низкий человек.

Тед посмотрел на Бобби.

— Не в этом смысле низкий, — сказал Бобби. — Просто… Да ну, неважно.

— Тем не менее, — сказал Тед, — они очень близко. Городской гудок… куранты…

— Я их слышал, — угрюмо сказал Бобби.