Столкновение миров - Кинг Стивен. Страница 53

— Да, сэр, это так. Она преподает в средней школе. Элен Воган, — при этом выражение его лица не изменилось.

Но Бадди опять уловил тревогу. Он не считал себя профессором музыки, но юный Луис Фаррен говорил не так, как говорят в Огайо. Голос мальчика звучал неправильно, он ставил не те ударения. Это не выговор человека из Огайо, это был другой акцент.

Но, может быть, что кто-то из Кембриджа, штат Огайо, говорил так? Мог ли кто-то иметь какие-то идиотские причины для этого? Бадди решил, что мог.

Кроме того, что это за газета, которую Луис Фаррен зажал в левой руке, не выпуская ни на секунду. Она рождала худшие предчувствия в Бадди Паркинсе: его молодой попутчик сбежал из дому и каждое его слово ложь. Газета называлась «Ангольский Курьер». Есть Ангола в Африке, и многие англичане ездят туда по делам. А есть Ангола в штате Нью-Йорк — возле озера Эри. Недавно в новостях показывали что-то, связанное с ней, но он не мог припомнить, что именно.

— Я хочу задать тебе вопрос, Луис, — сказал он и прокашлялся.

— Да? — отозвался мальчик.

— Как у мальчика из такого маленького американского городка в Сороковом Штате могла оказаться газета из Анголы, штат Нью-Йорк? Это же так далеко отсюда. Меня это удивляет, сынок.

Мальчик посмотрел на газету, торчащую у него подмышкой, и еще плотнее прижал ее к себе, будто он ужасно боялся потерять ее.

— А… это, — сказал он. — Я нашел ее.

— Хм, странно, — заметил Бадди.

— Да, сэр. Она лежала на скамейке на автобусной остановке, дома.

— Ты был на автобусной остановке?

— Да, а потом я решил сэкономить деньги и поехать автостопом. Мистер Паркинс, если вы высадите меня возле поворота Зейнслив, мне останется совсем немного. Может быть, я успею к тетушке к обеду.

— Возможно, — ответил Бадди, и несколько миль они проехали в неловком молчании. Наконец, он не выдержал и спросил очень тихо, глядя перед собой:

— Сынок, ты сбежал из дому?

Луис Фаррен удивил его, улыбнувшись. Он не усмехнулся и не фыркнул насмешливо, а действительно улыбнулся. Он думал, что даже сама мысль сбежать из дому смешна. Она позабавила его. Мальчик открыто взглянул на Бадди, и их глаза встретились.

Секунда, две, три… и чем дольше это длилось, тем больше Бадди Паркинс убеждался, что этот немытый мальчишка, сидящий рядом с ним, красив. Он подумал, что никогда не пользовался этим словом для описания особ мужского пола в возрасте старше девяти месяцев, но под этим гримом, который наложила на него дорога, Луис Фаррен был красив. Его чувство юмора моментально убило все сомнения, и на него, пятидесятидвухлетнего Бадди, у которого три сына-подростка, накатила волна теплоты, странное, непривычное ощущение. Этот Луис Фаррен, двенадцати лет от роду (по его словам), каким-то образом побывал дальше и увидел больше, чем Бадди Паркинс за всю свою жизнь, и то, что он видел и сделал, сделало его прекрасным.

— Нет, я не сбежал, мистер Паркинс, — ответил мальчик.

Затем он моргнул, его глаза потускнели и утратили блеск и свет. Откинувшись на сидение, он поднял колено и положил газету под себя.

— Да, наверное, не сбежал, — согласился Бадди Паркинс, снова гладя на дорогу. Он чувствовал облегчение, хотя непонятно, почему.

— Я думаю, ты не сбежал. Однако, ты что-то скрываешь.

Мальчик не ответил.

— Ты работал на ферме, правильно?

Луис удивленно поглядел на него.

— Да, действительно. Три дня назад. Два доллара в час.

«И твоя мама даже не нашла времени, чтобы постирать твою одежду, прежде, чем послала тебя к сестре?» — подумал Бадди Паркинс, но вместо этого сказал:

— Луис, как ты отнесешься к тому, чтобы заехать ко мне? Я не хочу сказать, что ты в бегах или что-то в этом роде. Но если ты родом из Кембриджа или окрестностей, то я съем весь этот старый автомобиль вместе с шинами и стеклами. У меня трое сыновей, младший, Билли, всего на три года старше тебя, и мы знаем, как ухаживать за мальчишками. Ты можешь оставаться у нас, сколько хочешь, и отвечать только на те вопросы, на какие захочешь. Клянусь, я не буду задавать ни одного, пока мы не поедим.

Он поглядел на мальчика. Луис Фаррен выглядел растерянно.

— Я приглашаю тебя, сынок.

Улыбаясь, мальчик ответил:

— Это было бы замечательно, мистер Паркинс, но я не могу. Я должен навестить мою, гм, тетю в…

— Баки Лейк, — закончил Бадди.

Мальчик кивнул и опять повернулся вперед.

— Если тебе нужна помощь, попроси, — повторил Бадди.

Луис покачал головой:

— Вы мне и так очень помогли тем, что подбросили, честно.

Минут десять спустя он смотрел, как долговязая фигура мальчика направляется к повороту на Зейнесвилл. Эмми, наверное, отругала бы его, если бы он вернулся домой с этим странным грязным мальчишкой. Но если бы Эмми поговорила с ним и узнала получше, то он бы ей, конечно, понравился. Бадди Паркинс не верил, что в Баки Лейк есть хоть одна женщина по имени Элен Воган, и он не был уверен, что у этого загадочного Луиса Фаррена вообще есть мать. Мальчик был похож на сироту, вне всяких сомнений. Бадди смотрел на мальчика, пока тот не скрылся за поворотом, и еще долго глядел на плакат, на котором был изображен огромный пакет.

На секунду он подумал, не выскочить ли из машины, и не помчаться ли за малышом, пытаясь вернуть его… и вдруг вспомнил сцену, которую передавала в шестичасовых новостях Ангола, Нью-Йорк. Несчастье, случившееся в Анголе, было слишком незначительным, чтобы сообщать о нем больше одного раза. Одна из маленьких трагедий, погребенная под грудой газетных сообщений. Все, что Бадди мог вспомнить — это изображение балок, торчащих, как гигантские соломинки из дымящейся дыры в земле — дыры, которая может вести только в ад. Бадди Паркинс опять взглянул на поворот дороги, за которым исчез мальчик, затем завел старый автомобиль и двинулся к Лоу.

Воспоминание Бадди Паркинса было более точным, чем он думал. Если бы он взглянул на первую страницу «Ангольского Курьера» месячной давности, которую «Луис Фаррен», этот странный мальчишка, так осторожно и боязливо держал под мышкой, он прочитал бы следующее:

Погибших звали Роберт Хейден, двадцать три года; Томас Тильке, тридцать четыре года; Джером Уайльд, сорок восемь лет; Майкл Хаген, двадцать девять лет и Брюс Дейви, тридцать девять лет. Пропавшие: Арнольд Шулькамп, пятьдесят четыре года и Теодор Расмудссен, сорок три года. Джеку уже не нужно было заглядывать на первую страницу газеты, чтобы вспомнить их имена. Первое землетрясение в истории города Ангола, штат Нью-Йорк, произошло в тот самый день, когда он перелетел с Западной Дороги и приземлился у окраины города. В глубине души Джеку Сойеру хотелось отправиться домой к доброму Бадди Паркинсу, поужинать за кухонным столом с семьей Паркинса: вареная говядина, мягкий яблочный пирог. Затем нырнуть в кровать в комнате для гостей, натянув на голову домашнее одеяло. И никуда не уходить, в основном, из-за стола, дней четыре или пять. Но дело было в том, что он видел, что кухонный столик на кривых ножках был сделан из куска сыра; дверь в кухню представлялась ему огромной мышиной норой в гигантском плинтусе, а из отверстий в джинсах сыновей Паркинса свисали мышиные хвостики. Кто сделал это с Джерри Бледсо, папа? Хейдел, Тильке, Уайльд, Хаген, Дейви, Шулькамп и Расмудссен. А с этим Джерри? Он знал, кто сделал это.