Хаос и Амбер - Бетанкур Джон Грегори. Страница 20

– Я что, был настолько пьян?

– Немного пьян, пожалуй... но я дала тебе сонного зелья. А раньше, когда я подошла к тебе в первый раз, твоим сном владели демоны. Ты стонал, жаловался, что комната двигается, а еще кричал, что на нас напали...

– Страшные сны, – догадался я. – Кошмары. Галлюцинации.

– Да, Оберон. – Она вздохнула. – Ты говорил, что на нас напали адские твари... а меня называл Хельдой.

– Хельда! – От звука этого имени я вздрогнул всем телом. Хельда... Моя милая Хельда. Адские твари убили ее в Илериуме. Она стала ни в чем не повинной жертвой. Если бы не я, она бы сегодня была жива.

– Да, вот так и называл.

– Прости, Реалла, – пробормотал я, покопался в памяти, но почти ничего не вспомнил. – Я не помню...

– Тс-с-с, это не важно, – проговорила она и слегка поежилась. – Давай поговорим о чем-нибудь более приятном.

– Конечно. – Я нежно поцеловал ее в лоб. – Спасибо тебе.

– Не за что. – Она намотала на длинный острый ноготь завиток волос у меня на груди. Это прикосновение показалось мне очень чувственным. Исходившие от нее ароматы – ее собственный и запах ее духов – окутали меня, словно облаком. Я глубоко дышал, и голова у меня шла кругом. – Мне было велено приглядывать за тобой, – продолжала Реалла. – Ну... вдруг бы тебе чего-то захотелось...

– А чего? Чего угодно?

Она улыбнулась в ответ, и я, прочитав в этой улыбке призыв, поцеловал ее губы, щеки, веки. Ее длинные ресницы затрепетали и пощекотали мою кожу, будто крылышки пойманного мотылька.

– А теперь? – прошептал я. – Как думаешь, чего мне больше всего хочется теперь?

– Вот этого.

Она вдруг приподнялась и поцеловала меня долгим и страстным поцелуем. Я без промедления ответил ей взаимностью и крепче прижал ее к себе. В это мгновение я послал далеко-далеко и свое семейство, и Владения Хаоса. Сейчас я желал Реаллу так же сильно, как она меня, а все остальное не имело никакого значения.

Через некоторое время, когда мы, изможденные, лежали поверх скомканных простыней, я почувствовал, как меня окутывает чувство глубочайшей радости. Реалла все еще лежала, прижавшись головой к моему плечу, ее нежное дыхание грело мою щеку, и я понимал, как, оказывается, истосковался по женской ласке и сочувствию. Теперь я не казался себе таким одиноким в этой враждебной стране, я ощущал себя частицей чего-то большего, нежели я сам. Я был необычайно доволен и счастлив.

Я блаженно вздохнул.

– По-моему, тебе не просто хорошо, – в конце концов выговорила Реалла, выскользнула из моих объятий, словно вода, и встала с кровати.

Я перевернулся на бок, подпер голову рукой и стал любоваться Реаллой. Ее платье и белье висели на спинке стула возле письменного стола. Она собралась одеваться.

– Не надо так спешить! – запротестовал я.

– Что такое, Оберон? – удивленно вопросила она.

Я проворно сел, одним прыжком настиг ее, схватил за руку и снова увлек к кровати. Я целовал ее запястья и сгибы локтей и не отрывал глаз от ее прекрасного лица.

Она улыбнулась и качнулась ближе ко мне. Ее чудесные груди были так близко, ее аромат вновь окутал меня, и от него снова закружилась голова.

Я глубоко вдохнул и улегся на спину. Она была нужна мне. Я не мог ни жить, ни дышать без нее, и мы вновь превратились в сплетение рук, языков, пальцев и губ.

На этот раз мы любили друг друга медленно. Поспешность любовников, впервые оказавшихся рядом, миновала. Теперь, когда мы могли расслабиться и полностью предаться изучению тел друг друга, Реалла оказалась еще лучше. Мало кто из женщин волновал меня так, как она – даже моя любимая Хельда. Мне хотелось никогда не выпускать Реаллу из объятий.

Наконец она, задыхаясь, со счастливым смехом оттолкнула меня, в последний раз поцеловала в щеку и стала одеваться. Я любовался ею, лежа на кровати, и почитал себя счастливцем из-за того, что именно ее приставили ко мне. Похоже, мой отец неплохо разбирался в женщинах.

Но тут мне в голову пришла еще одна мысль: если отец послал ее ко мне, значит, он вернулся. Глубоко и довольно вздохнув, я откинулся на подушки. Свет счастья переполнял меня. Отец возвратился домой, я обзавелся новой, необыкновенно красивой возлюбленной, и к тому же я почти поправился. Да, дела определенно шли на лад.

Одевшись, Реалла послала мне воздушный поцелуй и поспешила к двери.

– Тебе нужно уходить? – спросил я, не спуская с нее глаз. Пришла-то она ко мне как сиделка, но теперь она значила для меня гораздо больше. Я не привык легко отказываться от любовниц.

– Ты просто зверь! – смеясь, воскликнула она. – Неужели, милорд, вам всегда мало?

Я хмыкнул и похлопал по перине.

– Вернись и проверь!

– Не могу. Уже утро. У меня много дел.

– Да брось ты! Побудь со мной! Я все улажу. – Я подмигнул ей. – Я тут, между прочим, пользуюсь кое-каким влиянием.

– Я знаю, Оберон. Но все равно...

Я поднялся с кровати, обнял ее и поцеловал – крепко и страстно. Она ответила на мой поцелуй, и мы долго не отпускали друг друга.

Наконец она отстранилась.

– Я приду ночью, если ты хочешь этого... а сейчас, прошу тебя, Оберон. Мне надо идти. – Улыбаясь чуть печально, она высвободилась из моих объятий. – Мне уже давно пора.

– Ну, если так...

С недовольным вздохом я отпустил ее. Давно, очень давно я не был близок с женщиной, подобной Реалле, с женщиной, которая была бы мне не безразлична, которую я даже мог бы... полюбить. И почему-то я был уверен в том, что более блаженного и совершенного мгновения у нас больше не будет. Такие мгновения в моей жизни вообще выпадали слишком редко.

На пороге она помедлила и обернулась.

– До вечера, – сказала она.

Я сжал ее тонкую нежную руку и любовно поцеловал.

– Мне нужна особая забота. Так и скажи моему отцу.

– Не стоит лгать, Оберон. Ты так же здоров, как все остальные мужчины в этом доме. Я скоро вернусь... и буду приходить к тебе так часто и столь надолго, как ты этого будешь желать.

– Я буду... еще как буду!

Она снова улыбнулась и прикрыла за собой дверь. Я заметил, что Порт строптиво поджал губы, но быстро опомнился, и его физиономия вообще исчезла с дверной панели. Ну, ясное дело, происшествия этой ночи ему не пришлись по нраву. Шумели, спать мешали...

Но мне вдруг стало ужасно любопытно.

– Порт? – проговорил я.

Физиономия на панели появилась. Ее выражение осталось укоризненным.

– Да, лорд Оберон?

– Ты не должен никому рассказывать о приходе Реаллы – никому, а в особенности моему отцу и брату. Надеюсь, это понятно?

– А вы уверены, что это мудро, лорд Оберон?

– О да, – кивнул я и мысленно усмехнулся. Это было не просто мудро, это было стратегически верно. Я точно знал, что отец и брат не одобрят моих шашней со служанкой. Пока – по крайней мере пока – мои отношения с Реаллой следовало сохранить в тайне. Это казалось мне самой мудрой стратегией.

– Очень хорошо, господин, – без всякой радости отозвался Порт. – Что-нибудь еще?

– Не знаешь ли, отец вернулся ночью?

– Не знаю, господин. Его опочивальня не на этом этаже.

– Отлично. Больше вопросов не имею.

Порт нахмурился, и его физиономия растворилась в древесине. Я не сомневался, что все мои наставления он исполнит буквально.

Зевая и почесываясь, я подошел к зеркалу и исследовал свое отражение. Первым, что бросилось мне в глаза, было красноватое пятнышко у меня на груди, прямо над сердцем. Странно... Вечером, прежде чем лечь в постель, я никакого пятнышка у себя не видел. Ни Реалла, ни Гораций ни словом не обмолвились о нем.

Я нахмурился, подошел к зеркалу ближе и рассмотрел пятнышко более внимательно. В самой его середине алела точка крови. Так выглядела бы отметина после укуса пчелы. Я прикоснулся к пятнышку. Оно оказалось припухлым и горячим на ощупь, но боли я не почувствовал. Может, меня и правда укусило какое-то насекомое? Наверное. Но какое насекомое могло оставить именно такую отметину... и такую, если уж на то пошло, крупную?