Хаос и Амбер - Бетанкур Джон Грегори. Страница 25

Из земли торчало несколько почерневших корявых растений, смутно напоминавших деревца. Их ветки шевелились, хотя ветер и не дул. Похоже, деревья почувствовали наше приближение. Ветки старательно потянулись прямо к моему лицу. Несколько раз я вздрагивал и отшатывался. А Эйбер не обращал на деревья никакого внимания и спокойно шагал вперед.

Обогнув дом, мы увидели «сад» – огороженный участок земли, где камни ползали посреди высокой, по колено, травы. Двигались эти булыжники сами по себе, и оттого напоминали окаменевших овец. Размером они были разные. Самые маленькие – с человечью голову, а самые объемистые – побольше взрослого человека. Время от времени камни стукались друг о дружку и издавали при этом оглушительный треск. Вдоль заборчика стояли садовые скамейки. Видимо, это следовало понимать так, что созерцание блуждающих камней считается в этих краях способом приятного времяпровождения.

Эйбер подошел к заборчику, облокотился о него и обвел поле взглядом. Некоторые камни, казалось, ему знакомы. И точно: вскоре он начал указывать на своих любимчиков.

– Вон Жасмин. А вон тот – Чирок.

– Ты что же, им еще и имена дал?

Я вытаращил глаза и уставился на Эйбера так, словно он лишился рассудка. Ну нет, он наверняка решил подшутить надо мной. Кому бы пришло в голову тратить время на такую ерунду, когда кто-то упорно истреблял наше семейство, а теперь еще и отец запропастился неведомо куда?

Видимо, Эйбер догадался о том, какие мысли меня посетили. Он вздохнул, пожал плечами и отвел взгляд.

– Не каждый способен оценить это, – сказал он. – Нужно особым образом настроиться на присутствие камней, чтобы оценить их красоту. Это как... как поэзия!

Я округлил глаза.

– Ну, если так, то речь идет о благоприобретенном вкусе, – заключил я. – Но ты не переживай. У меня для поэзии имеется одно-единственное практическое применение. Я пользуюсь стишками только для того, чтобы заманивать красоток ко мне в кроватку.

– Ты такой же, как Локе.

Эйбер снова вздохнул и пошел вдоль невысокого забора.

– Нечего обзываться! – Я поспешил догнать его. – Или я должен это воспринять как комплимент?

Он ответил уклончиво:

– Тут есть еще кое-что, на что стоит посмотреть. За углом.

– Неужели еще камни? – простонал я.

– Нет... Фонтаны. А еще – цветочный сад Пеллы. И окаменевший дракон.

– Дракон! – Сердце у меня забилось чаще. Драконы, существа из легенд... Всю жизнь я слышал рассказы о них.

– Да. Локе убил его несколько лет назад. Чтобы притащить его сюда, понадобилось двадцать мулов и вдвое больше людей. Но такой трофей не грех было сохранить.

– И как же Локе удалось его прикончить?

– А он ему голову медузы показал.

Оценка Локе по моей шкале поднялась еще на один балл. Я знал, что мой брат – талантливый полководец и ловкий фехтовальщик, но я понятия не имел о том, что он, оказывается, был любителем приключений.

– Ладно, – сказал я. – Придется спросить, где он раздобыл голову медузы?

– Точно не скажу... Он что-то болтал насчет лабиринта и золотой блохи.

Я пожал плечами. Эйбер продолжал:

– Хочешь взглянуть, какова была собой моя матушка? Там стоит ее статуя. Говорят, очень похожа.

– Конечно, взгляну с удовольствием.

К статуям я относился сносно. А уж мимо дракона, пусть даже окаменевшего, и вообще пройти было нельзя.

Мой неожиданный энтузиазм вроде бы обрадовал Эйбера. Мы шли вперед, и он все поглядывал за заборчик, в тот травяной газон, где сновали камни. Большие и маленькие булыжники и валуны исполняли замысловатый танец. Эйберу, похоже, их передвижения доставляли искреннее удовольствие. Так сокольник любуется своими птицами, а охотник хвастается гончими. А собственно, почему бы и нет? В Джунипере ему приходилось торчать в замке, напичканном подсиживающими друг дружку братьями и сестрицами, и терпеть папашу – параноика и пьяницу. Там таинственный враг систематически убивал членов семейства по одному, а последняя выходка неприятеля закончилась жестокой осадой, целью которой было поголовное истребление всего нашего рода. А здесь – по крайней мере сейчас – нам вроде бы ничто не угрожало. Эйбер мог расслабиться и быть самим собой.

– Эй! Погляди-ка! – Брат вдруг резко остановился и указал на два горбатых камня, которые кружили друг перед другом в самой середине загона, будто волки. – Они сейчас подерутся!

– Подерутся? – Я тоже остановился и придирчиво посмотрел на камни. – Откуда ты знаешь?

– По опыту! Смотри!

Я вздохнул, встал рядом с Эйбером и облокотился о забор. Два валуна скользили, перекатывались и кружили в странном танце. Они то разлетались в разные стороны, то вдруг мчались навстречу друг другу быстрее, чем бежал бы человек. Удары сопровождались оглушительным стуком, во все стороны сыпались мелкие каменные осколки. Но вот камни разъехались в стороны после очередного столкновения, и я заметил, что у более крупного из двух в самой середине чернеет трещина. Камень раскололся надвое, и его половинки разбежались в стороны.

Эйбер разочарованно простонал.

– Обычно они так сильно не стукаются, – объяснил он. – Один из двух пятится.

– Выглядят они устрашающе, – признался я.

– Да нет. Надо просто осторожность соблюдать. На них даже покататься можно, если есть желание. Довольно весело.

Я покачал головой. Каким бы странным ни показался мне дом, но все, что я видел внутри него, выглядело вполне нормальным в сравнении с тем, что его окружало. Меня вдруг охватила глубочайшая тоска. Мне захотелось оказаться в Илериуме или в Джунипере, где я знал правила игры, и где на меня из-за угла не обрушилось бы ничего фантастического.

Вверху сверкнула голубая молния. Она была довольно яркая и потому привлекла мое внимание. В следующее мгновение небо рассекли языки ослепительного голубого света, и где-то совсем близко прогрохотал гром.

– Гроза? – спросил я.

Эйбер растерялся и посмотрел на небо.

– Не знаю. Раньше я ничего подобного не видел.

– Может, нам лучше уйти в дом? – предложил я. С драконом можно было подождать. Раз уж он окаменелый, значит, никуда не убежит. Кроме того, я хорошо помнил, как на нас напали в Джунипере. Все началось с грозы. Враги нацелили молнии на нас, разрушили с их помощью верхние этажи замка и погубили десятки людей.

– Да, пожалуй, – согласился Эйбер, развернулся и зашагал в сторону внутреннего дворика. Я поспешил за ним.

И тут молния сорвалась с неба и воткнулась в землю в двадцати футах впереди нас. Я заслонил лицо руками, но все же немного песка попало мне в глаза.

– Беги! – крикнул Эйбер. Я обернулся и увидел, что брат распростерт на земле. Его сбило ударом молнии. – На нас напали! Нужно скорее в дом!

Я бросился к нему.

– Напали? Здесь?!

– Да! Беги, спасайся!

– Без тебя – ни за что.

Я рывком поднял брата на ноги, и мы вместе со всех ног припустили к дому.

Сверкали и сверкали молнии. Зловеще рычал гром. Один из огненных зигзагов нацелился на нас, но угодил в загон для камней и расщепил деревянный заборчик. Камни словно бы заметили лазейку и потянулись к образовавшейся прорехе.

Мы дружно промчались мимо заборчика и побежали вокруг дома. Уже была видна входная дверь.

Я пропустил Эйбера вперед и вильнул в сторону. Чутье и военный опыт подсказывали мне, что нужно увеличить расстояние между нами и маневрировать неожиданно. Тогда тому, кто швырялся в нас молниями, стало бы труднее заполучить нас обоих. А если бы мерзавцу повезло с метким выстрелом, то пусть уж лучше погибнет только один из нас двоих.

Не успел я пробежать и полдюжины шагов, как сверкнула голубая молния. Она двигалась так быстро, что опередить ее было невозможно. Послышался треск электрических разрядов, и меня будто бы молотом по макушке треснули. Голубое сияние окружило меня, прожгло мою кожу насквозь, ослепило меня. Я пошатнулся. Все вокруг стало жутким и далеким.

А потом я судорожно вдохнул – и почувствовал, как пламя змеей вползло мне в грудь и свернулось там кольцами.