Томминокеры. Трилогия - Кинг Стивен. Страница 66

Как скажешь… Знаю, что просто чокнусь, если буду думать об этом, но выбросить все это из головы не могу. Ее рука, кисть руки… тут что-то похуже несчастного случая. Я такого еще не видел… А где же остальные части? Оторванные головы, уши? Да, сэр, должно быть, из ряда вон выходящий взрыв!

— Где же наши? — вслух спросил Джинглс.

— Не знаю.

Почему дело зашло в тупик?

«А вот угадай», он мог сказать. «Никогда не угадаешь. Почему столько покалеченных после взрыва, но только один покойник? И между прочим, как это получилось, что реальный ущерб от грандиозного взрыва сводится к разнесенной крыше ратуши? К тому же, почему патологоанатом, он же полицейский эксперт Берринджер, не может идентифицировать тело, когда даже я знаю, кто это. Угадай, приятель!»

Он накрыл руку покрывалом. Ничего другого уже не осталось; все разнесено дочиста. Но ведь он накрыл руку Рут.

Он как сейчас видит тротуар хэвенской городской площади. Он сделал это, в то время, как придурок Эллисон, начальник добровольцев-пожарных стоял, ухмыляясь, как будто здесь банкет, а не взрыв, с котором погибла замечательная женщина. Верх идиотизма.

Питер Габбонс получил кличку Джинглс за свой голос (совсем, как у Энди Дэвина); и Джинглс — персонаж Дэвина, сыгранный давным-давно в многосерийном вестерне. Когда Габбонс приехал из Джорджии, Тат Эллендер, диспетчер, называл его так; с тех пор и повелось. И теперь, говоря высоким, странным голосом, совершенно не похожим на свой обычный «джинговский» голос, Габбонс заявил:

— Давай сюда, Бент. Я болен; мне плохо.

Родес рванул к нему в спешке; да так, что на одном повороте он чуть было не оказался в кювете. По крайней мере, Габбонс впервые вызвал его, это уже нечто.

Джинглс выехал справа. Бент Родес — слева. Голубые лучи фар выхватили из темноты нечто особенное. Бент высунулся из машины, прижав руку ко рту; он прислушивался к звукам, все еще доносившимся из-за поворота шоссе. Он взглянул на небо, точно благодаря его за освежающий ветерок.

— Так-то лучше, — вымолвил наконец Джинглс. — Спасибо, Бент.

Бентон повернулся к напарнику. Глаза Джинглса темнели на бледном лице, словно пустые глазницы черепа. Он, казалось, выдал всю информацию, которую следовало сказать, и не собирался, что-либо пояснять.

— Что там стряслось? — спросил Бент.

— Ты что, ослеп, парень? Крыша ратуши разлетелась, как осколки гранаты.

— Но как мог фейерверк взорвать крышу?

— Смог.

— Выбрось из головы. — Бент и сам пытался выбросить. Не получалось. — Ты этому веришь? Июльский фейерверк разнес крышу городской ратуши?

— Нет. Только испортил воздух.

— Извини, ты прав. — Бент помолчал. — Джинглс, а ты ничего не чувствуешь! Например, ты не чувствуешь здесь чего-то зловещего?

Джинглс задумался.

— Может быть. Кажется, я чувствую что-то вроде…

— Вроде чего?

— Не знаю. — У Джинглса задрожал голос, как у ребенка, готового расплакаться. Сверху на них смотрели равнодушные звезды. Тихая теплая ночь окутала их, как теплое одеяло. — Просто я чертовски рад, что сижу здесь, а не там…

И тут Джинглс, который знал, что вернется в Хэвен, чтобы на следующее утро участвовать в осмотре места происшествия и расследовании, разрыдался.

2

Последние отблески света погасли на темном небе. Бент был этому рад. Ему совсем не хотелось смотреть на Джинглса… и не хотелось, чтобы Джинглс видел его.

Между прочим, Бент, заговорило его сознание, ты ведь очень напуган, правда? Все это довольно жутко. Оторванные головы и ноги, еще обутые в маленькие ботиночки. А сами тела! Ты ведь видел? А глаза? Тот самый, один голубой глаз? Ты же видел его? Конечно, видел. Ты ведь сковырнул его, наклоняясь накрыть руку Рут Маккосланд. Все эти оторванные руки, ноги, головы, изуродованные тела, и только один покойник — Рут. Просто загадка для журнального конкурса, ни больше, ни меньше.

Расчлененные тела, конечно, выглядели ужасно. Конечности, скрюченные в непродолжительной агонии, много-много конечностей — тоже ужасно. Но хуже всего — правая рука Рут с обручальным кольцом на среднем пальце; потому что ее рука казалась самой реальной.

Сперва, все эти головы, ноги, тела повергли его в шок — он стал размышлять о летних каникулах; почему же целый класс проходил мимо ратуши, когда она взорвалась? Затем потрясенный ум дошел до мысли, что даже дети устроены так, что нельзя отделить ноги или руки от тела без кровотечения.

Он осмотрелся и увидел Джинглса, держащего маленькую дымящуюся головку в одной руке, и почти наступившего на другую.

— Куклы, — проговорил Джинглс. — Сраные куклы. Для чего предназначались эти сраные куклы, а Бент?

Тот почти уже ответил, что не знает (хотя даже теперь вид тех кукол преследует его; они ходят за ним по пятам, появляясь в нужное время), когда заметил людей, жующих как ни в чем не бывало в хэвенской закусочной. Люди делали покупки. Ходили по рынку. Отчаяние и возмущение сжали его сердце ледяными пальцами. Ведь погибла женщина, которую почти все они знали и многие уважали и даже любили, — а они занимаются своими делами, как будто ничего не случилось.

Именно тогда Бент Родес захотел — серьезно захотел — уехать из Хэвена.

Теперь, выключив радио, которое не сообщало ничего, кроме бессмысленной статистики, Бент вернулся к своим мыслям: Итак, при ней были куклы. Миссис Маккосланд. Рут, подумал Бент. Думаю, что знал ее достаточно хорошо, чтобы называть ее так. Хорошо. Насколько мне известно, все ее любили. Что, однако, не помешало им заниматься своими делами, когда… странно.

— Кажется, угадал, — сказал Джинглс. — Это было что-то вроде хобби. Кажется, я об этом слышал в закусочной. Или от Кудера…

«Старческая болтовня за кружкой пива; похоже на них», подумал Родес, но ничего не сказал вслух, только кивнул.

— Да. Я уже понял, что это было. Ее куклы. Однажды весной мы говорили с мистером о миссис Маккосланд, и…

— С Монстром? — спросил Джинглс. — Монстр Дуган тоже знал ее?

— Думаю, достаточно хорошо. До того, как ее муж умер, они с Монстром были компаньонами. Кроме того, он говорил, что у нее сотня кукол, а может, и две. Говорил, что это было ее единственное увлечение; как-то раз она даже устроила выставку в Огасте; она очень гордилась той выставкой, как если бы это было единственное, что она сделала для города — а я полагаю, что для Хэвена она сделала немало.

«Думаю, что могу называть ее Рут», снова пронеслось в его голове.

— Монстр говорил, что все свободное время она тратила на кукол. — Бент добавил, поразмыслив:

— По тому, как Монстр говорил об этом, я решил, что он… ну, влюблен в нее. Звучало, как фраза из старой киноленты, но это самое верное слово для определения отношения «Монстра» Дугана к Рут Маккосланд. — Возможно, ты был не единственным, кто приносил ему новости, но если это так, позволь дать тебе совет: будь мудрее.

— Да уж, звучит довольно скучно: Монстр Дуган — это как раз то, чего мне не хватало все эти дни, понимаешь? Бент выдавил улыбку.

— Ее кукольная коллекция, — сказал Джинглс. Задумчиво кивнул. — Я догадался тогда, что это куклы.

Заметив, что Бент опустил глаза и чуть улыбнулся, он добавил:

— Сначала не понял, но, когда взошло солнце, я заметил, что на них нет крови. Просто в голове не укладывалось, как могло так много детей идти в тот момент мимо ратуши…

— Мы и до сих пор многого не знаем. Того или чего-то другого… Мы не знаем, что они там делали. Черт, а что же она там делала?

Джинглс был просто в отчаянии.

— Кто мог убить ее, Бент? Она была такой милой и достойной женщиной. Проклятье!

— Я думаю, ее действительно убили, — сказал Бент голосом, полным слез. Как, по-твоему, похоже это на несчастный случай?

— Нет. Это был никакой не взрыв фейерверка. Помнишь, все, что удалось извлечь из пекла, пахло нефтью?

Бент покачал головой. Даже, если это так, он в жизни не сталкивался ни с чем подобным. Может, правильно советовал Берринджер, что дышать некоторыми испарениями очень вредно и что лучше стоять подальше, пока запах на городской площади не выветрится. Удивительно, что он так и сделал — может быть, чтобы не видеть, что топка-то полностью уцелела.