Ученик дьявола - Кинг Стивен. Страница 39

Но разве дедушка Тодда не уехал в Сан-Ремо, выйдя на пенсию? Конечно, так. Тодд был одним из лучших учеников девятого класса в тот год. Потом вдруг в один прекрасный момент его отметки резко ухудшились. Старик пришел, рассказал обычную, далеко не новую историю о семейных неурядицах и уговорил Эда оставить все как есть и подождать, может все наладится само собой. Эд считал, что старинное «само собой обойдется» не сработает, потому что, если сказать подростку «учись, работай или умрешь», он скорее выберет последнее. Но старик был очень настойчив (а может, это просто из-за сходства с Уимзи), и Эд согласился дать Тодду время исправиться до следующей раздачи хвостовок. И черт его побери, он исправился! Эд подумал, что старик влез все-таки в семейные дрязги и кого надо отшлепал. По его виду можно было даже ожидать, что он не только мог бы это сделать, но сделал бы с удовольствием. А потом, буквально два дня назад, он увидел фотографию Тодда в газете — его направили в сборную команду Южной Калифорнии по бейсболу. Это особенно приятно, если учесть, что отбор каждую весну проводится из более чем пятисот претендентов-школьников. Эд подумал, что ни за что бы не вспомнил, как зовут деда, если бы не эта фотография в газете.

Он еще раз перелистал справочник, более целенаправленно, водя пальцем по колонкам мелкого шрифта, и наконец нашел: Бауден Виктор С., Ридж-лейн, 403. Эд набрал номер и услышал длинные гудки с той стороны. И уже решил положить трубку, как вдруг старик ответил: «Алло?»

— Здравствуйте, мистер Бауден. Это Эд Френч. Из средней школы Санто-Донато.

— Слушаю вас. — Вежливо, но не более. Конечно, он не узнал. Ведь столько лет прошло, четыре года, а у стариков так часто бывает: что-то забывается время от времени.

— Вы меня не помните?

— А мы разве встречались? — Бауден насторожился, а Эд улыбнулся. Старик кое-что забывает, но не хочет, чтобы кто-то об этом знал. Ею отец тоже стал таким.

— Я был завучем у вашего внука Тодда четыре года назад. А звоню, чтобы вас поздравить. Ему отлично удалось преодолеть все неудачи, когда он стал старшеклассником, правда? И теперь оправдывает прозвище Всезнайки, он впереди всех. Здорово!

— Тодд! — сказал старик, и его голос сразу подобрел. — Да, он отлично поработал. Второй в своем классе. А девочка, которая его обошла, занималась на бизнес курсах. — Нотка презрения добавилась в голосе. — Мой сын позвонил и предложил привезти меня на выпускной бал Тодда, но я сейчас в коляске. В январе прошлого года я сломал бедро. Мне не хотелось появляться в коляске. Но у меня есть фотография с выпускного вечера, я поставил ее в холле, еще бы! Родители Тодда очень им гордятся. И я, конечно, тоже.

— Да, думаю, мы помогли ему справиться с трудностями, — сказал Эд, улыбаясь. Но улыбка у него была слегка удивленной: почему-то голос у дедушки Тодда был не совсем тот. Правда, они виделись давно.

— Трудности? Какие трудности?

— Я о том нашем с вами разговоре. Когда у Тодда были проблемы с успеваемостью четыре года назад.

— Я не совсем вас понимаю, — медленно произнес старик. — Я никогда не осмеливался обсуждать дела сына Ричарда. Из-за этого могли быть только неприятности, да еще какие. Вы, должно быть, ошиблись, молодой человек.

— Но…

— Здесь какая-то ошибка. Наверное, вы спутали меня с дедушкой другого ученика.

Эд был поражен. В его жизни редко случались моменты, когда он не знал, что сказать. Если кто и перепутал, то только не он.

— Ну хорошо, — неуверенно сказал Бауден. — Спасибо, что позвонили, мистер…

Эд снова обрел дар речи:

— Я здесь, в городе, мистер Бауден. На совещании завучей. Я освобожусь завтра в десять, после последнего доклада. Нельзя ли мне заехать на… — он заглянул в справочник, — на Ридж-лейн ненадолго, чтобы вас увидеть?

— А с какой, собственно, целью?

— Просто из любопытства. Дело, конечно, прошлое, уже много воды утекло, но четыре года назад отметки Тодда покатились вниз просто стремительно. Он стал так плохо заниматься, что я послал ему домой вместе с табелем письмо с просьбой прийти на беседу вместе с одним из родителей, а еще лучше с обоими. Но пришел его дедушка, очень приятный мужчина, назвавшийся Виктором Бауденом.

— Но я вам уже сказал…

— Да, я знаю. Все равно, я ведь говорил с кем-то, выдававшим себя за дедушку Тодда. Сейчас это уже не важно, но лучше один раз увидеть. Я не отниму у вас много времени, так, несколько минут. Да я и не могу больше, ибо должен быть дома к ужину.

— Время — это все, что у меня есть, — суховато ответил Бауден. — Я буду дома целый день, так что заезжайте, пожалуйста.

Эд поблагодарил и положил трубку. Он сидел на кровати, задумчиво глядя на телефон. Потом встал, достал пачку сигарет «Филиз Черутс» из кармана спортивной куртки, висевшей на спинке стула. Надо было идти) начинался семинар, и если опоздает, отметят его отсутствие. Он прикурил сигарету от фирменной спички отеля «Холидей», кинул ее в фирменную пепельницу. Потом подошел к окну и долго смотрел во двор.

Это уже не важно, сказал он Баудену, но для него-то это важно. Он не привык, чтобы дети обманывали его вот так, и был очень расстроен. Технически, предположил он, еще могло быть объяснение старческим склерозом или маразмом, но по голосу Виктора Баудена нельзя сказать, что он впал в детство. И все-таки, черт побери, его голос звучал по-другому.

Неужели Тодд Бауден его надул?

Он решил, что это могло быть. По крайней мере — теоретически, ведь Тодд такой умный мальчик. И мог провести кого угодно, не только Эда Френча. Мог подделать подписи матери и отца на хвостовках, полученных за неуспеваемость. Многие дети, когда получают хвостовки, открывают в себе недюжинные способности к фальсификациям. Тодд мог с помощью пятновыводителя подделать оценки в табелях за вторую и третью четверть для родителей, а потом исправить обратно, чтобы классный руководитель ничего не заметил, даже если бы посмотрел табель. Двукратное применение пятновыводителя заметить можно, но при более пристальном изучении, и не в классе, когда учитель собирает их назад. Хорошо, если удается собрать все до звонка, не говоря уже о том, чтобы рассматривать по одному.

А что касается окончательных оценок Тодда, то они снизились не более, чем на три десятых в среднем — каких-то две четверти с плохими оценками из двенадцати. Остальные оценки были как-то несимметрично выше, что сглаживало разницу. А многие ли родители смотрят в журнал успеваемости, который ведется департаментом Калифорнии по образованию?! Особенно родители таких способных учеников, как Тодд? Бауден? На обычно гладком лбу Эда Френча появились морщинки.

Сейчас уже не важно. Это была истинная правда. В старших классах Тодд занимался образцово: никаким обманом нельзя заработать в среднем 94 балла. Мальчик будет учиться в Беркли, так говорилось в статье, и его родители, должно быть, очень этим гордятся. Конечно, они этого заслуживают. Эду все чаще казалось, что низменные стороны американской жизни — грязные притоны, легкая нажива, доступные наркотики, бездумный секс, мораль — становятся все хуже с каждым днем. И когда ребенок, несмотря ни на что вырастает яркой личностью, родители могут с полным правом им гордиться.

Сейчас это уже не важно… но кто все-таки был этим подставным дедушкой?

Это не давало покоя. Кто? Неужели Тодд пошел в местное агентство Гильдии уличных актеров и подал заявку? МОЛОДОМУ ЧЕЛОВЕКУ С ПРОБЛЕМАМИ В УЧЕБЕ НУЖЕН ПОЖИЛОЙ МУЖЧИНА В ВОЗРАСТЕ 78–80 ЛЕТ, ЧТОБЫ ИЗОБРАЗИТЬ ДЕДУШКУ ОПЛАТА ПО ТАРИФУ ПРОФСОЮЗА. У-гу. Абсурд. Но кто этот взрослый, который хранил безумную тайну? И по какой причине?

Эд Френч, он же Трусишка, он же Калоша Эд, просто не знал. А поскольку это было уже не важно, то потушил сигарету и поехал на семинар. Но мысли были далеко.

На следующий день он поехал на Ридж-лейн и долго беседовал с Виктором Бауденом, Они говорили о винограде, о розничных ценах на продукты и о том, как большие магазины вытесняют мелких торговцев. Обсудили ситуацию с заложниками в Иране (в то лето все обсуждали эти темы), политический климат в Южной Калифорнии. Мистер Бауден предложил Эду бокал вина. Эд с радостью согласился. Несмотря на то, что было еще только 10.40 утра, ему ужасно хотелось выпить. Виктор Бауден был так же похож на Питера Уимзи, как автомат на дубинку. У Виктора Баудена совсем не было того акцента, который запомнился Эду, к тому же он был полный, а человек, выдававший себя за Дедушку Тодда, был худой, как палка.