Я - дверной проем - Кинг Стивен. Страница 4

А начался этот кошмар в Майами не так уж много времени назад. Я, естественно, был в то время уже на пенсии, но приблизительно раз в год я, тем не менее, был обязан по долгу старой службы встречаться там с одним человеком по имени Крессуэлл. Этот Крессуэлл был научным сотрудником Департамента ВМС США. В его обязанности, в свою очередь, входило раз в год встречаться со мной и задавать мне в непринужденной беседе всякие дурацкие вопросы под видом того, что я в то время считался крупным специалистом по вопросам самых разнообразных космических программ, особенно по вопросам исследования дальнего космоса, а также под видом, того что правительство США (в частности - министерство обороны) проявляют заботу о своих ветеранах и не оставляют их без внимания. Пенсия моя, надо отдать им должное, действительно вполне достаточна для безбедного существования. Я, правда, так и не понял до конца, что же, все-таки, нужно было этому Крессуэллу, что он искал, что вынюхивал и высматривал. Может быть, какое-нибудь таинственное свечение в моих глазах, которое я, возможно, привез из своей последней экспедиции на Венеру. Или какой-нибудь не менее таинственный знак на лбу или еще где-нибудь аналогичного, разумеется, происхождения. Бог его знает, что он выискивал. Я так и не понял. Скорее всего, он был просто агентом ФБР или ЦРУ. Или и того и другого сразу. Не знаю, одним словом.

Мы с Крессуэллом сидели тогда на террасе его номера в отеле и обсуждали возможное будущее американских космических программ. Было приблизительно начало четвертого пополудни. Вдруг в моих пальцах появился очень странный зуд, похожий на покалывание слабого тока. Такого со мной не случалось никогда раньше. Зуд появился не постепенно, а сразу, в одно мгновение. Это было настолько неожиданно и необычно для меня, что я сразу сказал об этом Крессуэллу.

- Не волнуйтесь, - успокаивающе улыбнулся он. - Судя по симптомам, на вас скорее всего попала пыльца какого-нибудь плющевого растения, которых, должно быть, полно на вашем чудном полуостровке и ваш организм, по-видимому, просто отреагировал на это такой вот аллергией. Не переживайте - это совершенно безобидно и скоро пройдет.

- Но в Ки Кэрэлайн не растет почти ничего, кроме карликовых пальм. Никаких плющей я там, по крайней мере, никогда не видел.

Я внимательно посмотрел на свои руки. Обычные руки, совершенно ничего особенного. Но зуд... зуд был просто невыносимым и очень испугал меня...

После того, как наша милая беседа была, наконец, закончена, я подписал обычную в таких случаях бумагу, в которой говорилось о том, что "Я обязуюсь не разглашать никакую информацию, полученную или переданную мной во время данного разговора, которая могла бы повредить государственной безопасности Соединенных Штатов...", ну и так далее. Покончив с этой формальностью, я попрощался с Крессуэллом и отправился домой в Ки Кэрэлайн. У меня был только старенький Форд с ручным управлением для инвалидов. Я очень любил эту машину - она позволяла мне чувствовать себя полноценным человеком.

Дорога до Ки Кэрэлайн была неблизкой и когда я, наконец, подъезжал к нему, уже начинало смеркаться. Зуд в пальцах был теперь настолько сильным, что я едва не сходил с ума от него. Если вы когда-нибудь бывали под ножом у хирурга, то вам наверняка известно, как зудят заживающие перевязанные раны или швы, до которых нельзя дотрагиваться. Так вот, мой зуд был во много раз сильнее! Казалось, будто в кончиках моих пальцев шевелятся и пытаются выбраться наружу какие-то неведомые крохотные существа...

Я остановил машину. Солнце уже почти скрылось за горизонтом и для того, чтобы получше разглядеть свои пальцы, я включил внутреннее освещение салона. На каждом из десяти пальцев рук были яркие покраснения, очень похожие на те, которые появляются, когда начинаешь играть на гитаре и с непривычки болезненно натираешь себе пальцы о струны. Они были даже точно на тех же, передних местах пальцев - на самых их кончиках. Но самым удивительным было то, что покраснения эти были идеальной круглой формы. Менее яркие, более расплывчатые и даже бесформенные покраснения, похожие на воспаления, были и на всех фалангах пальцев, но зуда от них, почему-то, не было никакого. У меня есть одна привычка - когда я сильно волнуюсь или очень задумываюсь о чем-нибудь, я машинально дотрагиваюсь пальцами правой руки до губ. То же самое проделал я и в тот раз, но тут же, с болью и отвращением резко отдернул руку от лица. Во мне волной поднялся немой ужас - прикосновение пальцев к губам было неожиданно обжигающе-горячим и напоминало мягкое прикосновение вздувшейся тонкой кожицы гниющего яблока... Но самое главное... я явственно почувствовал, как под этой кожицей моих собственных пальцев что-то шевелится!..

Остаток пути до дома я настойчиво пытался убедить себя в том, что я, все-таки, наверняка чем-нибудь отравился или перегрелся на солнце. Но где-то в глубине моего сознания у меня уже появилась другая, очень страшная мысль. Дело в том, что очень давно в детстве, у меня была тетя сестра моей матери. Она жила в нашем доме на втором этаже и никогда не выходила из своей комнаты. Я почти никогда не видел ее, хотя мы прожили в одном доме несколько первых лет моей жизни. Еду наверх относила ей мама и даже упоминание ее имени было в нашей семье под негласным запретом. Только много позже, спустя уже несколько лет после ее смерти, когда я уже повзрослел, мне стало известно, что она была неизлечимо больна проказой, причем в очень тяжелой форме.

Едва добравшись до дома, я сразу же позвонил доктору Фландерсу. Трубку поднял его ассистент и заместитель доктор Боллэнджер и сказал мне что доктор Фландерс уехал недавно к больному в другой город. Я ни в коем случае не хотел делиться своими подозрениями ни с кем другим, кроме хорошо знакомого мне доктора Фландерса и поэтому спросил с плохо скрываемым волнением:

- Как скоро он обещал вернуться назад?

- Не позже полудня завтрашнего дня. Передать ему, что вы звонили?

- Да, обязательно.

Я медленно опустил трубку на рычаги, но тут же схватил ее снова и набрал телефон Ричарда. Я терпеливо выждал более десяти гудков, трубка с той стороны так и не была поднята. Значит, Ричарда не было дома, иначе бы он обязательно подошел к телефону. Я положил трубку и просидел в нерешительности несколько минут. Зуд стал еще более сильным и терзал теперь уже само мясо под кожей пальцев.