Гарри Поттер и Орден феникса (с илл. из фильма) - Роулинг Джоан Кэтлин. Страница 58

— Сделай милость, перестань обижать единственного человека, который мне верит, — попросил Гарри Гермиону по дороге в класс.

— Не прибедняйся, Гарри, найдутся и другие, — возразила ему Гермиона. — А про эту Полумну Джинни мне все рассказала. Она верит только тому, что ничем вообще не доказано. От дочки человека, который издает «Придиру», другого и ждать нельзя.

Гарри вспомнил зловещих крылатых лошадей, которых увидел в первый вечер. Полумна сказала, что тоже их видит. На душе у него стало еще тяжелей. Неужели она лгала? Его размышления на эту тему прервал, подойдя к нему, Эрни Макмилан.

— Я хочу, чтобы ты знал, Поттер, — произнес он громким, звучным голосом, — что на твоей стороне не только сумасшедшие. Я лично верю тебе на все сто. Моя семья всегда стояла за Дамблдора, и я тоже буду за него стоять.

— Э-э... спасибо большое, Эрни, — сказал Гарри и удивленно, и обрадованно. Хотя Эрни мог бы выразиться и не так торжественно, Гарри в его теперешнем настроении очень кстати пришлось заявление о поддержке со стороны человека, у которого в ушах не болтаются редиски. От слов Эрни улыбка с лица Лаванды Браун мигом исчезла, и, поворачиваясь к Рону и Гермионе, Гарри краем глаза заметил выражение лица Симуса — смущенное и упрямое.

Профессор Стебль начала урок, конечно же, с наставлений по поводу важности СОВ. Гарри бы не возражал, если бы учителя уже перестали им это вдалбливать; стоило ему вспомнить, сколько назадавали на дом, как внутренности словно скручивало жгутом. Это ощущение было особенно сильным в конце урока, когда Стебль задала очередную письменную работу. Утомленные и крепко пахнущие драконьим навозом, который был любимым удобрением профессора Стебль, гриффиндорцы потянулись обратно в замок. Разговаривали мало. Позади был еще один трудный день.

Гарри очень хотелось есть, и поскольку в пять у него был первый сеанс наказания, назначенного профессором Амбридж, он сразу же, даже не занося сумку в башню Гриффиндора, отправился на ужин. Перед тем неизвестным, что его ожидало, надо было подкрепиться. Но не успел он войти в Большой зал, как раздался громкий сердитый возглас:

— Эй, Поттер!

— Что еще? — устало пробормотал он и, обернувшись, увидел Анджелину Джонсон, которая, похоже, была вне себя от гнева.

— Я тебе сейчас объясню, что еще, — сказала она и, двинувшись прямо к нему, жестко ткнула его в грудь пальцем. — Как это ты ухитрился заработать наказание на пять вечера в пятницу?

— Что? — спросил Гарри. — Не по... ах, да, вратарские испытания!

— Вспомнил! — возмущенно крикнула Анджелина. — Я же говорила, что мне нужна вся команда, что я хочу посмотреть, как впишется новый игрок! Разве ты не знаешь, что я специально заказала на это время поле? А теперь ты вздумал уклониться!

— Ничего я не вздумал! — возразил Гарри, обиженный этой явной несправедливостью. — Меня наказала Амбридж, потому что я сказал правду про Сама-Знаешь-Кого.

— Ну, так иди теперь к ней и проси освободить тебя в пятницу, — яростно потребовала Анджелина. — Как будешь ее уговаривать — меня не касается. Можешь, если хочешь, сказать ей, что Сам-Знаешь-Кто — плод твоего воображения. Но в пятницу изволь быть!

Она резко повернулась и унеслась прочь.

— Знаете что? — сказал Гарри Рону и Гермионе, когда и они пришли в Большой зал. — Надо бы узнать в «Паддлмир Юнайтед», не погиб ли Оливер Вуд на тренировке. В Анджелину, похоже, вселился его дух.

— Ну, и какие, по-твоему, шансы, что Амбридж отпустит тебя в пятницу? — скептически спросил Рон, когда они сели за стол Гриффиндора.

— Меньше чем нулевые, — мрачно ответил Гарри, положив себе бараньи отбивные и взявшись за еду. — Но попытаться-то можно, чем я рискую? Предложу, к примеру, два дополнительных наказания потом отбыть... — Он прожевал и проглотил кусок картошки, потом добавил: — Хорошо бы она сегодня не слишком меня задержала. Нам же надо написать три письменные работы, отрабатывать Заклятие исчезновения для Макгонагалл, найти контрзаклятие для Флитвика, дорисовать лукотруса и начать этот дурацкий дневник сновидений для Трелони!

Рон застонал и почему-то поднял глаза к волшебному потолку.

— И кажется, собирается дождь.

— При чем тут дождь, когда мы говорим о домашней работе? — вскинула брови Гермиона.

— Ни при чем, — быстро ответил Рон, но уши у него покраснели.

Без пяти пять Гарри попрощался с друзьями и пошел на четвертый этаж в кабинет Амбридж. Когда он постучал, она сахарным голоском откликнулась: «Входите». Он осторожно вошел, оглядываясь по сторонам.

Он помнил этот кабинет при каждом из троих его прежних владельцев. Когда его занимал Златопуст Локонс, стены были оклеены его портретами. Придя к Люпину, почти наверняка можно было увидеть какое-нибудь диковинное Темное существо в клетке или аквариуме. При самозванце, выдававшем себя за Грюма, кабинет был набит разнообразными инструментами и приспособлениями для раскрытия тайных козней.

Теперь, однако, кабинет изменился до неузнаваемости. На все поверхности были наброшены ткани — кружевные или обычные. Стояло несколько ваз с засушенными цветами, каждая на своей салфеточке, а на одной из стен висела коллекция декоративных тарелочек с яркими цветными котятами, которые различались, помимо прочего, повязанными на шею бантиками. Котята были такие мерзкие, что Гарри ошеломленно пялился на них и пялился, пока профессор Амбридж снова не заговорила.

— Добрый вечер, мистер Поттер.

Гарри вздрогнул и обернулся. Он потому не сразу ее заметил, что ее мантия с ярким цветочным узором уж слишком хорошо гармонировала со скатертью на письменном столе.

— Добрый вечер, профессор Амбридж, — деревянным голосом отозвался Гарри.

— Ну что ж, садитесь, — сказала она, показывая на маленький столик, покрытый кружевной скатертью, у которого она заранее поставила стул с прямой спинкой. На столике, явно дожидаясь Гарри, лежал чистый пергамент.

— Э... — сказал Гарри, не двигаясь. — Профессор Амбридж, прежде чем мы начали, я... я хочу попросить вас об... одолжении.

Ее выпуклые глаза сузились.

— Я вас слушаю.

— Видите ли, я вхожу в команду Гриффиндора по квиддичу. В пятницу в пять часов я должен быть на испытаниях кандидатов во вратари, и я... я подумал, может быть, вы освободите меня на этот вечер от наказания, я тогда... я тогда отбуду его в другой день...

Задолго до того, как он кончил, ему было ясно, что ничего не выйдет.

— Ну, что вы, — сказала Амбридж, улыбаясь так широко, словно только что проглотила на редкость сочную муху. — Нет-нет, что вы, что вы. Мистер Поттер, вы наказаны за распространение скверных и вредных историй в целях саморекламы, и никто не будет ради вашего удобства ничего переносить. Нет, вы явитесь сюда в пять часов и завтра, и послезавтра, и в пятницу, все ваши наказания пройдут как намечено. Будет совсем неплохо, если вам придется пропустить то, от чего вы не хотели бы отказываться. Это сделает урок, который я намерена вам преподать, еще более поучительным.

Гарри почувствовал, как кровь приливает к голове, в ушах застучало молотом. Он в целях саморекламы рассказывает скверные и вредные истории?

Она смотрела на него, слегка склонив голову на сторону, и по-прежнему широко улыбалась, как будто в точности знала, о чем он думает, и хотела посмотреть, начнет он снова кричать или нет. Сделав колоссальное усилие, Гарри отвел от нее взгляд, уронил сумку на пол около стула с прямой спинкой и сел на него.

— Ну вот, — ласково сказала Амбридж, — мы уже лучше владеем собой, не правда ли? Теперь, мистер Поттер, вы напишете для меня некоторое количество строк. Нет, не вашим пером, — добавила она, когда Гарри потянулся к сумке. — Вы воспользуетесь моим пером, специальным. Вот, пожалуйста.

Она протянула ему черное перо, длинное и тонкое, с необычно острым кончиком.