Разыскивается - Бетев Сергей Михайлович. Страница 16

А холодное зеркало услужливо будило воображение: ах, если бы сшить новое платье, строгое, но непременно по фигуре и в меру яркое по цвету!..

И она поворачивалась перед зеркалом, словно оглядывала себя со стороны.

– Ты клад, Шурка, – все чаще говорила Тамара и с убежденностью старшей добавляла: – Главное, не разменивайся на сопляков. Ты для столицы создана!..

Шура не была в столицах, но слова подруги западали ей в самую душу, вызывая трепетное желание встречи с неведомым, но прекрасным будущим.

Через месяц проводила Тамару, а вскоре сама заявила родителям, что уезжает учиться в Алма-Ату. Сестры пытались советовать.

– В институт тебе не пройти. У тебя сплошные тройки, – говорили они.

– А я в институт и не собираюсь, – ответила Щура. – Даже если бы и могла: чего ради пять лет зубы на полке держать? Поступлю в техникум: по крайней мере через три года на своих ногах…

– Так и уехала, – рассказывала Елизавета Михайловна Репрынцеву. – Перечить не стали.

– Помогать приходилось?

– Редко. Ненакладная она у нас. Денег никогда не просила. Разве что сами высылали на день рождения. У отца такой порядок заведен был: без подарка не оставлять… Когда приезжала, отправляли, конечно, на свои.

– А часто приезжала? – спрашивал Федор Ефимович.

– За всю учебу – два раза. Да и то на неделю, а другой раз и всего-то на четыре дня. Нравилось ей ездить, смотреть.

– О своей жизни рассказывала?

Елизавета Михайловна пожала плечами.

– Как вам сказать?.. Письма писать она не любила. И дома когда жила, получит, бывало, от кого-нибудь письмо, прочитает, бросит. Я перекладываю его с места на место. Иной раз скажу: будешь отвечать? Нет, говорит. И нам, видно, так же… Знали: учится на строителя. Последний раз говорила, что замуж собирается…

– Вышла?

– Не похоже что-то, – смутилась мать, – Больше восьми лет прошло, как учебу закончила. За это время еще раза два ее видели: все проездом останавливалась. И каждый раз говорила: собираюсь, собираюсь… Мы и ждать перестали. Бог с ней, как знает.

– В каком техникуме в Алма-Ате она училась?

– Точно не скажу. Знаю – на строителя.

– А где жила?

– У Тамары Рогачевой. Адреса, правда, сейчас тоже не припомнить.

– Но после учебы она работала в Караганде, Темиртау, Целинограде. Она об этом говорила вам?

– Много городов поминала, когда наезжала. Как мы понимали, она там в командировках была, А про Свердловск и вовсе не слыхали.

– Значит, где она сейчас, вам не известно?

– Нет.

– А с родителями Тамары Рогачевой вы знакомы?

– Не пришлось. Даже не скажу точно, где и живут. После отъезда Шуры я Тамару ни разу не видела. Как они там жили в Алма-Ате, как разъехались после Шуриной учебы, что с Тамарой сталось – ничего не знаю. Сколько ведь лет прошло!..

Федору Ефимовичу пришлось найти Рогачевых. Знакомство оказалось полезным. Оказывается, Тамара четыре года назад вышла замуж, родила сына, живет по-прежнему в Алма-Ате, только сменила адрес. У них с мужем отдельная квартира. Фамилия Тамары. – Овчинникова.

От Рогачевых узнал и то, что не могли рассказать Катышевы: Шура провела у Тамары только год, а потом будто бы уехала из Алма-Аты совсем.

– Но ведь она училась там в техникуме? – удивился Федор Ефимович.

– Тамара говорила, что работала. Про учебу не слышали.

…Поезд мчался сквозь ночь по всхолмленной степи. Колеса вагонов монотонно отсчитывали на стыках секунды. А Федор Ефимович ворочался на верхней полке от собственных дум и сомнений.

С чего начинать в Алма-Ате?..

Вспомнил слова Германа Михайловича Первухина о том, где искать Катышеву. Подумал о простаках, о карасях… Тамара Рогачева (не Овчинникова!), судя по всему, к простушкам не относилась. Инженера Аграновича сразу причислять к карасям было тоже неудобно. А. встретиться предстояло с обоими.

Но с кем первым?

В Караганде из разговоров с Мешконцевым и Гривцовым Федор Ефимович выяснил, что Александра Катышева не без протекции инженера Аграновича работала на инженерных должностях после окончания техникума в Алма-Ате. У родителей Катышевой он уточнил, что их дочь «училась на строителя». Становилось понятным, почему Александра Катышева работала в строительных трестах. Однако знакомство с Рогачевыми вносило в добытые сведения некоторую путаницу,

А Федор Ефимович неясностей не любил.

Первые четыре дня в Алма-Ате он убил на поиски учащейся Александры Никитичны Катышевой, получившей строительную специальность в одном из техникумов восемь-десять лет назад. Задача оказалась нелегкой. В строительном техникуме Федор Ефимович для верности проверил списки выпускников за пять лет. Среди них Катышевой не оказалось. В других техникумах, которые готовили строителей по своим отраслям, а таких нашлось еще пять, нужной ему дипломницы тоже не значилось.

Начиная свой поиск с этого, Федор Ефимович рассчитывал найти направление Катышевой после учебы в строительный трест, что намного бы облегчило и упростило его дальнейшие шаги. Но результат оказался неожиданным для самого Репрынцева: получалось, что Катышева вовсе не училась и родители Тамары Рогачевой правы, а Мешконцев в Караганде попросту втер ему очки.

План розыска, рассчитанный на получение дополнительной информации о Катышевой, провалился. Да еще и четыре дня – коту под хвост.

Куда дальше? К Тамаре Рогачевой-Овчинниковой? Или к Аграновичу?

Если явиться к Аграновичу, придется объяснить мотивы и вольно-невольно в какой-то степени раскрыть суть дела. Агранович определенно не дурак: он почувствует неладное и может повести себя так же, как Мешконцев в Караганде. А у Федора Ефимовича не было в руках официальных документов, уличающих Аграновича в неблаговидной протекции. Да и кто их мог дать ему?

И Федор Ефимович решил встретиться с Тамарой Рогачевой, ныне Овчинниковой. Понимая, что может поставить замужнюю женщину в неловкое положение перед семьей напоминаниями о ее веселой молодости, явился не домой, а в ателье мод, где она работала закройщицей.

– Тамара Николаевна? – учтиво осведомился он, когда ему вызвали Рогачеву. И сразу представился: – Репрынцев Федор Ефимович из Свердловска. Здравствуйте. У меня к вам серьезный разговор.

– Здравствуйте, – машинально ответила она, и на ее чистом лице заалел румянец. – А я вас не знаю.

– Совершенно правильно. Я тоже вижу вас впервые. Не удивляйтесь: я из уголовного розыска… Нам нельзя где-нибудь найти тихое местечко?

На этот раз она растерялась окончательно. Как-то поспешно осмотрелась, приложив руку к пылающей щеке, потом торопливо сказала:

– Пройдемте сюда… – Но сразу же остановилась: – Нет, подождите… Хотя – ладно…

Она повела его из салона по коридору. Перед открытой дверью в цех задержалась, окликнула какую-то женщину, взяла у нее ключи, и они зашли в комнату, где на плечиках висело множество мужских костюмов. У окна стоял небольшой стол, возле него – пара стульев.

– Это наш склад. Ничего, если мы будем здесь? – спросила виновато, предлагая стул.

– Вполне. Присаживайтесь тоже, – ободрил ее Федор Ефимович. – Во-первых, вам привет от родителей.

Такое начало отнюдь не успокоило ее. Но Федор Ефимович счел за лучшее не заметить этого.

– Я приехал к вам поговорить о вашей давнишней подруге Александре Катышевой… – Напрасно подождав, как она воспримет его слова, продолжал: – В шестидесятом году Катышева приехала в Алма-Ату учиться и жила у вас. Припоминаете?

– Конечно, конечно, – поспешно отозвалась Рогачева. А Федор Ефимович сразу спросил:

– Расскажите мне, как вы жили здесь? – И уточнил: – О вашей дружбе до Алма-Аты я знаю достаточно. Рассказывайте все: как она приехала, как встретились, как проводили время, с кем… Давайте не стесняться. Говорите со мной откровенно, если даже придется задеть какие-то женские секреты. Ей-богу, я всем интересуюсь не из голого любопытетва, а по служебной необходимости. Александра приехала учиться, насколько я понимаю?