Разыскивается - Бетев Сергей Михайлович. Страница 6

– Итак, товарищи, – просто начал Кауров, – после похищения денег в торгово-кулинарном училище прошло двое суток. И хоть бегали мы по городу много, даже узнали кое-что, очень нужное нам, но факт остается фактом: преступницы у нас в руках нет, денег – тоже. Вчера, например, лично я был уверен, что мошенница еще не успела уехать из города и есть надежда где-то прихватить ее. Сегодня с неменьшей уверенностью можно предполагать, что она находится по крайней мере в соседнем часовом поясе: денег у нее вполне достаточно, чтобы с комфортом долететь в крайнюю точку любого авиационного маршрута. – И поднажал на вывод: – А это значит, что и нам теперь предстоит бегать за ней на дальние дистанции…

Усков и Кауров никого не обвиняли в нерадивости, Они понимали, что столкнулись с хорошо продуманным, тщательно подготовленным и профессионально завершенным преступлением. Сейчас им представлялось главным правильно определить расчеты преступницы, ее тактику, чтобы противопоставить им свою.

Обкатовой нельзя было отказать ни в изобретательности, ни в дальновидности. Чужой паспорт, по которому она устроилась на работу, изъятие собственных фотографий из документов учреждения надежно обеспечивали ей два преимущества, взаимно усиливающих друг друга: с одной стороны – лишали уголовный розыск свойственной ему оперативности в направляли его по ложному пути; тем самым с другой – обеспечивали достаточный запас времени, чтобы оказаться подальше от места преступления и найти надежное укрытие.

Оба эти расчета вполне оправдались. Сейчас розыск вышел из тупика, но это ничуть не облегчало дальнейшей работы, как могло показаться на первый взгляд.

– Нам больше нельзя допускать ни одного промаха, – рассуждал Иван Иванович Усков. – Каждая ошибка, даже самая маленькая накладка в очередном оперативном мероприятии, будет отбрасывать нас либо в сторону, либо назад. Возьмем первое: возможно, завтра кому-то из вас предстоит встретиться со Старшиновым. Как вы затеете «игру» там, в Кустанае, – зависит целиком от вашего оперативного умения и таланта. Но при любом варианте надо помнить, что Старшинов и фотография Обкатовой, которая должна быть у него, нам необходимы. У него в руках наши глаза, если хотите. И в то же время, если он поведет себя не так, как нам надо, он неуязвим. Понимаете ли? Уголовный кодекс – не Евангелие, по которому прелюбодеяние, хоть и по милому согласию, все одно – смертный грех. Так ведь? А вдруг он скажет, что его оклеветали? Докажите-ка обратное. Скажете, свидетели? Казарина, Борисова? Не получится: знакомые, приятельницы Обкатовой и тому подобное. Одним словом – шатко. А вдруг этот Старшинов потребует Обкатову. Кого мы ему покажем? Мы ее даже по фотографии в лицо-то не знаем… Ладно. Допустим, докажем ему это знакомство, все докажем, а он струсит. В душе струсит. Подумает, вздохнет потяжелее и скажет: рад был помочь, ребята, да пленку завалил. Может быть такое?.. Вполне. Так что тот, кто поедет в Кустанай, должен крепко надо всем подумать. Второе – Кемерово. Там Обкатову нужно так обставить, чтобы осечку исключить. И хорошо, если она уже дома. А если нет, что вероятнее всего?.. Учтите, прямым путем после таких гастролей в родное гнездо не возвращаются. Может, она устала, переволновалась здесь, у нас, в Свердловске, и сейчас в Ялте нервы лечит. Может быть?..

– Вполне. Я бы так и сделал на ее месте. Это подал голос старший инспектор уголовного розыска Геннадий Захарченко.

И напряженное внимание, царившее в кабинете, ослабло от улыбок. Усков и Кауров не были исключением.

– Ну, а теперь перейдем к некоторым деталям, – призвал к порядку после передышки Усков.

…А в это время телетайп в комнате связи райотдела бесстрастно отстукивал буквы вчерашней телеграммы. Только начало ее было дополнено еще одной фамилией.

«Всем, всем, всем! Разыскивается опасная преступница, называющая себя Рязанцевой Валентиной Андреевной, она же – Обкатова Светлана Николаевна. Приметы: …»

…Совещание закончилось около полуночи.

А на рассвете старший инспектор уголовного розыска Захарченко и его товарищ по отделению Макаров в последний раз тряхнули друг другу руки в аэропорту Кольцово.

– Ты хоть в Кемерово-то был раньше? – спросил Захарченко.

– Нет. А ты в Кустанае? – поинтересовался Макаров,

– По карте знаю, – скромно ответил Геннадий.

3

Иногда о людях слышишь: «Она создана для музыки!», «Он прирожденный математик», «Инженер – по призванию…» Ни от самого Геннадия Захарченко, ни от его друзей никто не слышал, почему он оказался в милиции. Известно, что пришел он в органы борьбы с преступностью сознательно, закончил школу МВД в Елабуге.

Уже в первый год работы в Свердловске участвовал в раскрытии самых опасных и запутанных преступлений, которыми занимались и город, и область. Его включали в оперативные группы, отрабатывавшие отдельные версии. Часто такие поручения не приносили результатов, потому что несостоятельными оказывались версии. Но Захарченко как будто не замечал этого: «надо!» было его единственным принципом в любом деле. В остальном он оставался добродушным, добрым парнем с весьма своеобразным – нарочито грубоватым – юморком.

С той поры прошло много лет.

Сейчас в памяти Захарченко накопилось непостижимое количество имен, он в деталях помнит обстоятельства всех преступлений, которые раскрывал; знает в лицо не только преступников, но и свидетелей, проходивших по его делам. И все это дремлет до поры под непреодолимым покровом его невозмутимости. Крупноголовый, словно отлитый, он обладает таким спокойствием, которое в сочетании с его немногословностью и медлительностью незнающие иногда принимают за полнейшее отсутствие эмоций. Да и в своей среде можно услышать почти то же, но и совсем непохожее:

– Что? Захарченко взялся? Нормально: неделю помолчит и раскроет.

Наверное, есть и такие, которые считают его удачливым. Но их могут быть единицы. Потому что уважающий себя инспектор уголовного розыска не верит в слепую удачу; потому что живет он в состоянии непрекращающегося поединка с преступностью, с постоянными нервными и физическими перегрузками и при всем этом не имеет права на поражение.

Короче – здесь это называется работой. Но она скорее, чем другие, сжигает человека, неминуемо накладывает отпечаток на его характер, а часто меняет неузнаваемо.

Что касается Захарченко, то он остался таким, каким был. Видно, его невозмутимость помогла ему сохранить добродушие, уберегла от излишней подозрительности, поддерживала чувство юмора в любых обстоятельствах.

…И вот Захарченко летел в Кустанай.

Прибыл в шесть утра. До девяти оставалось много времени, и Геннадий отправился гулять по городу, любуясь чистотой и обилием зелени.

В девять он представился начальнику уголовного розыска области. Понадобилось всего несколько минут, чтобы установить место работы Аркадия Старшинова. Должность он занимал довольно высокую: заместитель директора по общим вопросам в одной из межобластных проектных организаций.

Здесь же, у начальника уголовного розыска, собрали короткое и очень узкое совещание.

– Какая помощь вам требуется, Геннадий Николаевич?

– Постоянно – никакой, спасибо, – поблагодарил Захарченко.

– А не постоянно?

– Может быть, срочная: машина, человек в помощь…

Начальник записал на листке для заметок несколько цифр. Протянул.

– Вот наш коммутатор. Просите гараж, называйте свою фамилию. Ночью есть дежурная машина. Я дам указания. А в отношении человека… Звоните дежурному по управлению. Он тоже будет в курсе. Нас в свои планы посвятите?

– У меня пока нет плана.

– Вам виднее. Если возникнут затруднения – звоните. С гостиницей устроились?

– Нет еще.

– Возьмите это на себя, – сказал кому-то из присутствующих начальник. И к Захарченко: – Вы можете проехать в гостиницу, там уже будут знать о вас, – поднялся и протянул руку.

…Через полчаса Захарченко вышел из гостиницы. Обстоятельно уточнив транспортные маршруты, скоро добрался до учреждения, в котором работал Старшинов. Внимательно изучив название, золотыми буквами означенное на массивном темном стекле, отметил, что главк находится в столице Казахстана. На втором этаже нашел приоткрытую дверь с табличкой, на которой под должностью обитателя кабинета красовалось: «Старшинов А. В.».