Теорема Лапласа - Бетев Сергей Михайлович. Страница 2

– Возьми участкового со своей зоны, – ответил тот.

…Отправив участкового уполномоченного по адресу, Сгибнев углубился в чтение объяснений. Описав обстоятельства кражи, потерпевшая указывала, что у нее пропал кошелек со ста двадцатью пятью рублями в купюрах червонцев и рублей. Но в двух свидетельских объяснениях, на которые в магазине Сгибнев взглянул мельком, он обнаружил упоминание о каких-то семи лотерейных билетах, которые находились вместе с деньгами.

Сгибнев снова прочел объяснение потерпевшей, но там о билетах ничего не говорилось.

– Вечно что-нибудь напутают!.. – проворчал он и записал на календаре «Билеты», чтобы не забыть выяснить о них при встрече со свидетелями.

Он занялся текущими бумагами, но не мог сосредоточиться. Кража могла «повиснуть», остаться нераскрытой, а еще хуже – недоказанной. И это вызывало острое чувство уязвленного самолюбия: в поединке с Верникиным он не имел права проиграть. Не мог спасовать перед преступником, которого уже один раз перехитрил.

Зазвонил телефон. Сгибнев схватил трубку и услышал голос участкового уполномоченного. Тот сообщал, что Шилову видели перед полуднем, когда она уходила из дому с незнакомым парнем. По приметам можно предположить, что с Верникиным.

– Дождись ее и пригласи сюда, – наказал Сгибнев. Подумал и добавил решительно: – Да следи за ней как полагается, чтобы бумажку какую-нибудь не выбросила или еще чего… А здесь посмотрим. Да! Я подошлю машину, будет стоять неподалеку…

Сгибнев договорился с дежурным насчет машины и вспомнил, что не обедал. От невозможности уйти голод чувствовался острее и настроение испортилось вконец. Поэтому, когда вернулся его товарищ, стол которого стоял здесь же, Сгибнев рассказал ему о запросе в места заключения и, попросив побыть возле телефона, пошел перекусить. Уходя, машинально взглянул на часы. С момента кражи прошло три часа,

Плохо…

…Вернувшись через час, Сгибнев увидел в своем кабинете участкового уполномоченного и молодую женщину.

– Это Шилова, товарищ лейтенант, – не дожидаясь его вопроса, сказал участковый.

– Здравствуйте. – Сгибнев попросил ее присесть к столу и сразу же заговорил: – Мы ждали вас давно. Не секрет, где задержались?

– В кино.

– Днем?

– Днем лучше, вечером народу много, билета не достанешь.

– А на каком же сеансе?

– Вы меня допрашиваете, что ли? – недовольно спросила она. – На четыре тридцать. Вот билет…

Она положила перед Сгибневым узенькую полоску зеленой бумаги.

– Точно, – сказал он. Потом повертел билет и так и сяк, разгладил его на столе и, наконец, взглянул на Шилову: – А кому продали второй билет?

– Ничего я не продавала.

– Ну, как же? – улыбнулся Сгибнев. – Посмотрите: вот линия отреза билета в кассе, а вот это вы оторвали своими пальчиками. Видите, как неровно?..

– Ну и что? – вызывающе взглянула на него Шилова.

– Когда видели Василия Верникина последний раз?

– Какого Василия?.. Никакого Василия у меня нет, – ответила она и обиженно поджала губы.

– А вы вспомните, – попросил Сгибнев. – Нам это нужно знать.

– Я сказала, что никакого Василия не знаю.

– Так… – Сгибнев аккуратно сложил ее билет вдвое, спрятал в свое удостоверение. Потом вдруг поднялся. – Посидите здесь, минут через пятнадцать я вернусь.

И, показав участковому взглядом остаться с ней, вышел из кабинета.

Через несколько минут вместе с начальником следственного отделения Сгибнев поднялся на второй этаж здания, к прокурору. Рассказав о краже, попросил санкцию на обыск Шиловой.

– Верникин знакомства с ней не скрывает. Она же не признает. И потом этот билет на четыре тридцать, товарищ прокурор… – убеждал он.

– Что билет?..

– Как это что? – загорячился Сгибнев. – Время такое, что после кражи как раз можно было удрать в кино. Да и продан вроде бы еще один…

– «Вроде, вроде…» – недовольно протянул прокурор. – Вот так и получается, что вроде бы никакого нарушения соцзаконности нет, а делаем…

– Если она чистая, так чего бы ей отказываться от знакомства с Верникиным?.. – настаивал Сгибнев и добавил: – И всегда мы воров сразу обыскивали!..

– Ты ведь ее взял не в магазине. О чем я и толкую…

Через десять минут санкция прокурора все-таки была в руках. Сгибнев нашел возле паспортного отделения двух женщин-понятых и попросил секретаря-машинистку обыскать Шилову.

Деньги в купюрах, указанных потерпевшей, оказались у нее. Не хватало какой-то мелочи.

– Так… – С трудом скрывая ликование, Сгибнев не торопясь вернулся за свой стол, закурил, долго рассматривал Шилову, надеясь, что она смутится. Не дождался. – А деньги откуда?

– Нашла.

– Ага.

– Хотела домой зайти, а потом в милицию заявить. А вот они меня уже ждали… – показала на участкового.

Тот хохотнул и, подмигнув Сгибневу, объяснил Шиловой:

– Видишь, милиция знает даже, кто деньги находит. А ты как думала?

– Где же вы их нашли? – спросил Сгибнев.

– Из трамвая вылезла и нашла, – ответила Шилова.

– На какой остановке?

На Толмачева.

– Ну а с кем все-таки хотела пойти в кино?

– Говорила ведь, что одна. С кем мне ходить?

– Не знаю. Поэтому и спрашиваю, – сказал Сгибнев. – А воруете давно?

– Хм… Еще что скажете?

– Все то же, – улыбнулся Сгибнев, – Давно, спрашиваю, воруете?

– Не имеете права так говорить, – возмутилась Шилова. – Надо доказать сначала.

– Докажем, – пообещал Сгибнев. – Тем более что украденные деньги нашли у вас. Какое еще доказательство вам нужно?

– А я сказала, что нашла.

– Лучше припомните, куда дели лотерейные билеты.

Этот вопрос он задал потому, что увидел перед собой настольный календарь, на котором сам записал крупно: «Билеты».

– Какие еще билеты?! – негодующе удивилась она.

– Обыкновенные, лотерейные.

– Чего смеяться-то?!

И она умолкла окончательно.

Разговаривая, Сгибнев все время рассматривал ее. Рыжеватая, едва приметно подкрашенная, одетая в короткое серенькое пальто прямого покроя, в светлые поношенные полусапожки, Шилова была бы незаметной даже среди небольшой группы людей. За ее растерянными отговорками он угадывал скрытую неприязнь.

Но это его не трогало. В конце концов она все равно как-то причастна к совершенному преступлению. Да и поверить в то, что деньги потерпевшей в купюрах, указанных в заявлении, просто так найдены, может только дурак. Значит, если деньги украл не Верникин, то сделала это она сама. Но то, что во время кражи Верникин оказался в магазине и был, несомненно, знаком с Шиловой раньше, наконец, ее категорическое отрицание знакомства с ним – все это наводило на возможность еще более реального варианта: Шилова помогала Верникину. И к тому же проданный второй билет в кино с началом сеанса через двадцать минут после случившейся кражи…

Сопоставляя противоречия в показаниях Верникина и Шиловой, Сгибнев продолжал внимательно разглядывать ее. Потом его внимание привлекли сапожки.

То, что Шилова из кино поехала прямо домой, не вызывало сомнения: это понятно по времени ее задержания. А вот сапожки она запачкала в какой-то копоти. Именно в копоти, а не в пыли, как обыкновенно бывает при ветреной погоде. Значит, это случилось до кино. Но где? Где она могла измазать сапожки в такой черной пыли, осевшей в изгибах кожи?.. Кража-то совершена в самой чистой части города, Сгибневу стоило труда сдержаться, чтобы не спросить ее об этом. Но проклятая копоть путала все его мысли, и он велел увести Шилову в камеру, чтобы спокойно обдумать все детали происшествия.

Дело с кражей явно осложнялось, несмотря на то, что похищенные деньги, судя по купюрам, нашлись. Ни Верникина, ни Шилову пока еще нельзя было обвинить в том, что эти деньги украли они. Вся закавыка заключалась в том, что покупатели в магазине задержали по подозрению в краже Верникина и, видимо, совсем не заметили присутствия Шиловой. Сейчас же получалось, что Верникин вообще ни при чем, так как деньги нашлись не у него. Больше того, теперь и Шилову без свидетелей в краже обвинить почти невозможно, Для этого нужно хотя бы доказать, что во время кражи она находилась вместе с Верникиным. Но как это сделать?.. Сгибнев этого не знал, но он пошел на риск и принял решение о задержании Шиловой.