Дверь во тьму (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 24

— Немного выпил?

— Чуть-чуть…

Лэн глухо закашлялся, и я взял его за руку. Что тут еще сделаешь…

— В нем сейчас сгорают человеческие чувства, — грустно сказала Солнечный котенок. — Быть может, Лэн победит и останется прежним. Быть может, умрет, если не хватит сил, но останется воля. Или…

— Что «или»?

— Или Летящим станет. По характеру. Нет, вру. У него останется человеческое сердце и человеческий взгляд. Его придется заново учить дружбе и доброте. Это иногда получается.

Я нагнулся над Лэном. Прошептал:

— Младший…

Взгляд Лэна был мутным и беспомощным. Наверное, ему было очень больно.

— Данька, убей меня. Я не хочу становиться… Летящим.

— Глупости, — твердо, как только мог, сказал я. — Дерись, Лэн! Ты сможешь!

— Нет, Данька… Вначале был жар, это очень больно, но ничего… А теперь внутри холод. Все замерзает… Данька…

— Котенок, что делать?

— Верить, — мгновенно ответил Котенок. — Верить и любить его. Даже если Черный огонь победит. У нас нет ничего, кроме веры и любви. Но это очень много, когда вокруг только ненависть и отчаянье.

Солнечный котенок осторожно подошел к Лэну, прижался к его груди, свернулся клубочком и замурлыкал. Поколебавшись секунду, я лег рядом и обнял Лэна со спины.

Холод. Холод отовсюду. От камней под нами, от неба, затянутого серой пеленой, от дрожащего в ознобе Лэна. Холод и тьма.

У нас нет ничего, кроме любви и веры. Но, может, и это немало?

— Лэн, держись, — прошептал я, не ожидая ответа. — Держись и дерись. Мы любим тебя. Ты победишь.

Холод и тьма отовсюду. Я всегда буду с ними драться, даже когда вернусь домой. Всегда.

Даже сквозь закрытые веки я видел, как мерцает в Лэне Черный огонь. Но и в Черном огне есть искры добра, которые не погасишь.

Я не помню, сколько мы так лежали, согревая Лэна своим теплом. Я заснул, как это ни странно. А проснулся от того, что Лэн шевельнулся и встал.

Мы с Котенком переглянулись. Потом посмотрели на Лэна. Тот озирался, потом стал разглядывать свои руки, словно впервые их видел. Сердце у меня сжалось.

— Как ты, Лэн? — спросил я, с ужасом ожидая ответа.

Лэн вдруг поморщился, под прозрачным щитком очков блеснули слезы.

— Данька, я теперь Летящий? Да? Все, да?

— Дурак! — заорал я, мгновенно переходя от страха к радости. — Ты победил! Летящий такого вопроса не задал бы!

— И уж точно не плакал бы, — добавил Котенок. — Ты и вправду победил, Лэн.

Лэн бессильно опустился на камни рядом с нами. Тихо сказал:

— Это вы победили. Вы меня спасли.

— Глупости, ты боролся как герой! — возбужденно сказал я. — Есть хочешь?

— Ужасно, — смущенно признался Лэн. Я достал из карманов два свертка из блестящей фольги, гордо спросил:

— Любишь шоколад?

— А что это?

— Так я и думал, что гады-торговцы вам его не привозят, — без всякой злобы сказал я. — Попробуй, это здорово.

— Торговец расщедрился на прощание, — пояснил Лэну Котенок. — Дал из своих запасов.

— Фиг бы он дал, — возразил я. — Это дочка его противная, Реата, заставила.

— Еще бы, — развертывая фольгу, запетушился Лэн. — Я ее от Летящих спас! За такое всю жизнь надо быть благодарным…

Он смущенно посмотрел на меня и тихо добавил:

— Данька, я даже не знаю, что тебе сказать…

— Ну и не надо говорить, — согласился я, откусывая шоколад. Он был не такой, как наш: не плитка, а, скорее, еловая шишка, очень горький и твердый. Но все равно вкусный.

— Котенок, а ты будешь? — робко предложил Лэн.

— Котята не едят шоколад даже в Данькином мире, — гордо отказался Солнечный котенок.

— Они бы, может, и ели, да кто ж им даст, — возразил я, отламывая кусочек от своей порции. — Попробуй.

Лэн тоже поделился с Котенком, и мы принялись за свой скромный завтрак. Я с удивлением понял, что двести грамм шоколада — это, наверное, максимум, который можно съесть за один присест.

— А что теперь будем делать? — поинтересовался Лэн, доев свой кусок и бесцеремонно отстегивая с моего пояса фляжку. И я в очередной раз облегченно вздохнул, уверившись, что с ним все в порядке.

— Как что? Двинемся в город, — мусоля лапкой мордочку, заявил котенок.

— В наш? — с облегчением, но и разочарованно спросил Лэн.

— Нет, в город торговцев, — сказал я. — Мы еще ничего не выяснили. Может, караван по пути догоним.

— Думаю, это будет трудновато, — заявил Котенок. — Но попробуем.

К счастью, Солнечный котенок ошибся. Он забрался за пазуху к Лэну, и мы взлетели. Караванная тропа была как на ладони, ветер оказался попутным, и часа через три мы увидели под собой медленно бредущих животных. Караван так спешил удалиться от башни, что о маскировке не заботились. При нашем появлении все остановились, а охранники подняли арбалеты.

— Это мы! — крикнул я, снижаясь.

— Кто с тобой? — словно не слыша моих слов, спросил торговец.

— Лэн! — не понимая, в чем дело, ответил я. — Мы садимся!

Торговец промолчал, и мы приземлились возле него. Я заметил, что дочка торговца прячется за его спину.

— Это же мы! — снова повторил я, складывая Крыло. — Вы чего?

— Лэн — Летящий, — не совсем уверенно заявил торговец.

— Никакой я не Летящий! — возмутился Лэн. — Данька меня спас!

Вокруг нас медленно сошлось кольцо охранников. И я сообразил, что если они решат выстрелить из своих арбалетов, то увернуться не удастся.

— Как ты мог его спасти? — обращаясь ко мне, поинтересовался торговец. — Мальчика утащили в башню. Оттуда еще никто не убегал.

— Он и не убегал, — сообразив, что переспорить торговца не получится, сказал я. — Мне пришлось разрушить башню.

Кто-то засмеялся. Но торговец молча разглядывал меня, потом достал из кармана черные очки, надел их. Я вспомнил, из чего делают стекла тьмы, и мне стало противно.

— Ты не врешь, — сказал наконец торговец, и я отметил, что он сказал именно «не врешь», а не «говоришь правду». — Как ни странно…

Он долго смотрел на Лэна, потом, сняв очки, — вновь на меня. Задумчиво, словно колебался, сказать что-то или не стоит.

— Уберите оружие, — приказал он наконец. — Они — люди.

Охранники повиновались не сразу. И еще постояли, разглядывая нас, как диковинку, но не подходя. Потом между ними протиснулся мужчина из нашего города, взял Лэна за подбородок, посмотрел в глаза. Удивленно сказал:

— А ведь правда, Лэн… Тебе повезло, парень.

— Я знаю, — серьезно ответил Лэн.

Охранники зашумели, подходя к нам. Казалось, что каждый имел цель потрогать нас, пихнуть или сказать какую-нибудь глупость. Прервал этот митинг торговец.

— Так, если двоим мальчишкам повезло, это еще не значит, что у нас не будет неприятностей в дороге. Охрана!

Люди стали быстро расходиться по своим местам.

— Я хочу поговорить с тобой, — обратился ко мне торговец. — Отойдем.

Мы отошли в сторону. Мимо тащились буйволы, навьюченные товаром Летящих.

— Ты действительно разрушил башню? — спросил, помолчав, торговец.

— Да.

— Хотел бы я знать, как ты стал таким, какой ты есть, — задумчиво продолжил торговец. Я отвернулся.

— Это было не слишком приятно.

— Верю. Данька, ты уверен, что с твоим другом все в порядке?

— конечно. — Я посмотрел на торговца. Тот был без очков, но пробовать Настоящий взгляд мне не хотелось. — А в чем дело?

— В нем тьма, мальчик. Я вижу ее сквозь очки Летящих. В нем тьма, она сжалась, затаилась, но она жива.

— Его… пытались сделать Летящим… — с трудом произнес я.

— Они почти успели. Ты можешь поручиться за своего друга?

— Да, — не раздумывая ответил я.

С минуту торговец молчал. Караван уже медленно удалялся по тропе.

— Хорошо. Вы продолжаете работать на меня. До города.

Я кивнул и спросил:

— Приказания будут?

— Воздушный дозор, разведка дороги. Как и раньше.

Расправив Крыло, я приготовился взлететь. Пусть торговец идет пешком, я все-таки Крылатый…