Журнал «Если», 2003 № 05 - Дяченко Марина и Сергей. Страница 13

Потом я заметил животных, о которых говорил Рабин. Это были тампы, большое черное стадо, неподвижно лежащее на земле параллельно силовой изгороди. Уничтожив всю растительность на плантациях, тампы дальше пройти не могли.

— Но ведь… они не могли сожрать все это за одну ночь?! — Я покачал головой, не в силах поверить.

— Учитывая обстоятельства, — медленно сказал Даниэль, — думаю, могли.

— Да, будь я проклят, они это сделали, еще как! — злобно заорал Рабин. — Это же очевидно! И за это мы вырвем у тебя из рук каждое пенни, до какого ты сможешь дотянуться, Уэствэй!

Помолчав, он проговорил убитым голосом:

— Шесть лет мы выращивали эти маки… Мы потратили шесть лет, подвергая одни радиоактивному облучению, другие выборочному опылению, третьи перекрестной прививке… Что только ни назови, мы уже все перепробовали! Здесь, на экспериментальных участках, у нас было семьдесят с лишним различных сортов, и все многолетние. О производственной плантации я уже и не говорю… Бесценное сокровище, просто бесценное! И тут пришли твои проклятые тампы и сожрали все, как обычные грубые водоросли. После всего, что для тебя сделала Организация… Мы помогли тебе приобрести это самое стадо!.. Поворачивай назад, — глухо сказал он пилоту, — я больше не могу смотреть на разоренные поля. А вы двое, — тут Рабин обернулся, чтобы бросить взгляд на заднее сиденье, где тихонько сидели мы с Даниэлем, — полетите со мной на Станцию и будете ждать, когда за вами приедет полиция.

— С удовольствием, — спокойно сказал Даниэль. — У меня тоже накопилось несколько словечек для полицейских.

— Слова тебе не помогут, фермер, будь уверен.

Мы вошли в главный корпус Станции под конвоем тех же дюжих лаборантов. Уэствэй выглядел удивительно спокойным, но все мои инстинкты настойчиво твердили, что пора начинать контратаку.

— Хочу рассказать тебе, Рабин, что думают люди, — начал я. — В народе, знаешь ли, сложилось впечатление, что это ты выпустил комбайны из-под контроля. Многие пострадали, и я уверен, кое-кто из них непременно подаст на тебя в суд.

Рабин, казалось, помрачнел, но убежденно сказал:

— Правда все равно выйдет наружу.

— Не будь так уверен, — возразил я, — все зависит от того, как эту правду преподнести. Твоя версия против версии Кариоки Джонс, а мы все прекрасно знаем, как она умеет манипулировать масс-медиа.

— Есть кое-что, чем Кариока манипулировать не сможет.

Он кивнул одному из своих громил, и тот нажал несколько клавиш на пульте. Включился ряд небольших мониторов, экраны помигали, затем установилось изображение. На одной из картинок я увидел Рабина, который сидел за своим компьютером. Мы с Уэствэем стояли рядышком, а Рабин говорил: «…о чем ты здесь толкуешь, фермер? Все, я вызываю охрану!» Он потянулся за микрофоном, на его голову обрушился стул, и Рабин упал.

Я невольно содрогнулся. Даниэлю еще повезло, что Рабин остался в живых.

— Весьма убедительно, не так ли? А теперь мы вызовем полицию.

— Еще парочку минут, — сказал Уэствэй все с тем же невероятным хладнокровием. — Раз уж мы тут начали показывать картинки, мне тоже хочется кое-что тебе показать. Я нашел это вчера в твоем столе, Рабин. И предупреждаю, чтобы тебе не втемяшилась в голову какая-нибудь глупость, что я скопировал эту запись прошлой ночью. — Он вручил Рабину плоскую коробочку с видеодиском. — Скажи своему орангутангу, чтобы он ее прокрутил.

Рабин открыл коробочку, взглянул на крошечный диск и густо покраснел.

— Ты решил пополнить кражей список своих преступлений, Уэствэй? Я не обязан демонстрировать эту запись. Это конфиденциальная информация.

— Она больше не будет конфиденциальной, если ты не покажешь эту запись здесь и сейчас. Потому что я отправлю свою копию в масс-медиа, будь уверен. Но если ты прокрутишь ее, запись увидят только Джо и два твоих наемника. А там уж мы можем вызвать полицию, если у тебя еще останется такое желание.

Замешательство Рабина было очевидно. Наконец он пожал плечами и передал коробочку лжелаборанту:

— Валяй, прокрути это в большом алькове. Но если хоть что-нибудь выйдет за пределы этих стен, считай, что вы оба уволены. Без рекомендаций и выходных пособий. Что касается тебя, Сагар… Придется поверить тебе на слово, к сожалению. Да, у Организации возникла проблема! Но мы работаем над ней, и незачем оповещать об этом целый мир, вы поняли?

Вот так и я увидел в большом ТриВи-алькове Станции кошмарный завершающий месяц последнего полета космического' грузовика «Хе-терингтон-Пегас». В великолепном цвете и в натуральную величину.

Конечно, это не была оригинальная видеозапись протяженностью в месяц, которую сделала круглосуточно работающая, закрытая от вмешательства корабельная ТриВи-система. А выстроенные в хронологическом порядке короткие фрагменты из множества таких записей, сделанных этой системой за последний месяц пути. Первый фрагмент продемонстрировал пробуждение Дианы: девушка зашевелилась, открыла глаза, потянулась и, поднявшись на ноги, проделала все обычные утренние процедуры, как будто бы легла спать лишь вчера. Собственно говоря, для нее это было именно так, поскольку человек, погруженный в глубокий сон, не ощущает течения времени.

Во втором фрагменте Диана, уже одетая в облегающую голубую форму, приступила к штатному медицинскому освидетельствованию спящего экипажа корабля. Каждого члена команды она сперва осматривала физически, а затем проверяла показания приборов, которые регистрировали его состояние в течение глубокого сна. Закончив с этим, Диана каждый раз поворачивалась лицом к видеокамере и отчетливо произносила: «Осмотр завершен. Жизненные показатели в пределах нормы». Потом она появилась уже на фоне управляющей панели и сказала: «Запускаю процедуру пробуждения».

Мы увидели, как просыпается остальная команда, семь человек, один за другим. И все семь, насколько я мог судить, были в полном порядке.

Дальше пошла нарезка фрагментов, показывающих экипаж за его повседневной работой. Видеокамеры пристально следили за каждым человеком, и все это было для меня, честно говоря, довольно скучно и утомительно, если не считать нескольких кратких эпизодов, где появлялась Диана. Ничего странного я не заметил, как ни старался, и постепенно начинал злиться.

Один день сменялся другим, команда демонстрировала неувядающую, кипучую активность. Похоже было, что на борту корабля перманентная критическая ситуация, однако эпизоды, возникающие перед моими глазами, не давали мне никакого ключа к реальному положению вещей. И Диана, на мой взгляд, воспринимала царящую вокруг суматоху слишком спокойно. Стыдно признаться, но я уже с нетерпением ожидал того фрагмента, когда люди начнут умирать, как нечто странное внезапно привлекло мое внимание.

Женщина, которая, должно быть, отвечала за грузы, поспешно сверяла маркировку контейнеров в трюме с официальной грузовой декларацией. Она остановилась под самой видеокамерой и вдруг посмотрела прямо в глазок. Резкий свет упал на ее лицо и… я даже не сразу узнал эту женщину. Она выглядела ужасно. Такая… больная? измученная? истощенная?

— Здесь что-то не так? — спросил я. — Но что именно? Я вижу, но не понимаю.

— Это Джейни Мастерс, — бесцветным голосом произнес Рабин.

— Она была старше всех. И первой умерла.

В кадре перед нами промчалась чья-то фигура, волоча огромный, тяжелый ящик с инструментами.

— Почему они все время так надрываются? Не могу понять. На корабле аварийная ситуация?

— Не было там никакой аварийной ситуации, Джо, — тихо сказал Уэствэй.

Картинка переменилась, теперь мы увидели Диану. Она сидела на своей койке, вся в слезах. Звука в этом фрагменте не было. Дверь каюты сдвинулась в сторону, и появилась какая-то древняя старуха в халате.

— Господи, а это еще кто? — вскричал я, чувствуя, как мурашки забегали у меня по коже. — Насколько я знаю, там не было пассажиров?

Старуха доковыляла до Дианы, села на койку рядом с ней и что-то сказала. Диана сразу поднялась, открыла подвесной шкафчик и вынула оттуда наполненный шприц. Она сделала укол в левую руку: тонкие косточки и дряблая кожа. Старуха улыбнулась беззубой улыбкой и ласково дотронулась до плеча девушки. Потом резко вздрогнула. Скатилась на пол и осталась лежать без движения. Диана смотрела на нее несколько мгновений, а потом закрыла лицо руками и разрыдалась.