Журнал «Если», 2003 № 05 - Дяченко Марина и Сергей. Страница 67

— Я не видел, — сказал Рожнов, пожирая Шульте глазами. Тот выглядел неплохо, только говорил почти шепотом, а двигался осторожно, немного скованно. И смотрел мимо собеседника.

— Поверьте, вы ничего не потеряли.

— Вы потеряли всё! — сообщила Дева.

— Ой, — Рожнов от неожиданности чуть не влетел головой в потолок. — Она еще здесь?! Девушка, шли бы вы!

— Она теперь с нами очень надолго, — сказал Шульте. — Пока не потеряет надежду обратить в свою веру или выгнать с платформы. Боюсь, такое давление вредно отразится на психике членов экспедиции. Думаю, надо переходить к активным действиям. Господин Кучкин, мне чего-то не хватает, чтобы ощутить себя германским богом. Где я могу взять свой молот?

— Момент, командир.

— Ты не найдешь, я принесу, — Рожнов упорхнул.

— Как вы себя чувствуете, командир?

— Недостаточно уверенно, — сказал Шульте. — С молотом будет лучше.

Вернулся Рожнов при кувалде.

— А может, я? — спросил он. — Куда бить?

Шульте забрал у него молот и крепко прижал к груди.

— Теперь слушайте. Я сейчас буду некоторое время странно вести себя. Почему — объясню потом, если сами не догадаетесь. Но это в интересах человечества. Поверьте мне.

С этими словами он выбрался из кресла и улетел в переходной.

— Пока не поздно, скрутим его? — предложил Рожнов.

— Не имеем права. Он же старший. Командир.

— Форс-мажорные обстоятельства. Видишь же, у мужика шарики за ролики заехали. Вообразил себя богом.

— Во-первых, я ему верю, — сказал Кучкин. — Во-вторых, форс-мажор наступит, когда он натворит чего-нибудь.

Мягко хлопнула крышка люка.

— А в-третьих, уже все равно ничего не исправишь.

— Примите знание вы! — потребовала Дева. — Ваш руководитель понял нас ошибочно и сделал неверные выводы.

— Отвали, галлюцинация, — отмахнулся Кучкин. — Слушай, коллега, давай и вправду засунем Чарли в спальник. А то непорядок, валяется астронавт бесхозный, вдруг его ветром сдует?

— Головой вперед засунем?

— Угу. Только молнию расстегнем, чтобы дышать мог. Все равно темно будет и страшно.

— Он принял знание, ему теперь все до фонаря.

— Вот мы и проверим…

Они действительно упаковали Аллена в мешок головой вперед и очень довольные принялись завтракать.

Дева им почти не мешала. Во всяком случае, Рожнов совсем не подавал вида, только Кучкин иногда вздрагивал и тихо матерился.

— Это мне кажется или приходят удары на корпус? — спросил Рожнов, жуя.

— Есть немного. Хорошо он там долбит, однако!

— Крепкий дядя. Отважный. И сообразительный.

— Дядя хороший, спору нет. Кажется, ты больше не боишься?

— А чего теперь бояться? — усмехнулся Рожнов. — Главное, если что, мы с тобой ни в чем не виноваты. Хм… Интересно, как он собирается объяснить свой поступок.

— Думаю, никак. Чего-то нас снизу не беспокоят, а?

— Я не хочу, чтобы на вас оказывали давление; — сказала Дева.

— О, Боже! Это чудо природы навеки с нами?

— Да ну! Повисит и рассосется. Зачем мы ей теперь? Заставить нас сломать платформу она уже не сможет. А выгнать отсюда — как? Пешком в скафандрах? Черта с два, у нас инстинкт самосохранения. Мы теперь на своих кубометрах сели крепко и будем сидеть. Так что до «Осы» беспокоиться не о чем. А там видно будет.

В переходной высунулась мокрая всклокоченная голова.

— Я прикрою люк, чтобы обломки не летали по платформе, — сообщил Шульте. — Разогрейте мне тоже поесть, будьте любезны.

— С удовольствием. Как ваши физические упражнения?

— Жарко, — сказал Шульте, утираясь рукавом. — Можно соку? Благодарю. А это что такое? Почему из мешка ноги торчат? Опять черный юмор?

— Нет, Чарли с ума сошел. Он теперь всегда так спать будет.

Шульте выпил соку, немного поразмыслил и сказал:

— Естественно. Бедный Чарли, у него было кратковременное умопомешательство. Иначе как объяснить то, что он заперся в ТМ4 и разбил там всю авионику?

— Финально? — спросил Кучкин.

— Летать нельзя. Мы теперь заперты на платформе.

— Какой плохой мальчик Чарли Аллен, — опечалился Рожнов. — Чем же он колотил аппаратуру? Головой?

— Чарли нашел кувалду. Не знаю, как она попала в ТМ4. Очень неприятная ситуация. Боюсь, кому-то придется ответить за это.

— Черт с вами, отвечу, — сказал Кучкин. — Не расстреляют же меня… Ну, Чарли! Уничтожить такой хороший спускаемый! И как! Использовав реальный исторический артефакт, биг рашен спэйс хаммер!

— О-о, уже спэйс хаммер! Прогресс. Расскажите, господин Кучкин, зачем вы искали кувалду вчера.

— Но мне показалось, вы не хотите этого знать.

— Теперь хочу.

— Очень простая идея. Представьте — мы не смогли починить нашу платформу. Что мы делаем? Надеваем скафандры и ждем смерти. Но Чарли, наверное, будет скучно умирать без нас. Тогда я выхожу наружу. Забираюсь на ТМ4. Демонтирую внешнюю теплоизоляцию, нахожу клапан уравнивания давления. И выбиваю его к черту.

— Добрый ты мужик, Кучкин! — фыркнул Рожнов.

— По пятницам. А сегодня уже суббота, так что следи за спиной. Можно я тоже спрошу? Вы оба совсем не жалеете Чарли?

— Прощайте, недоумки, — сказала Железная Дева.

— А? — трое синхронно обернулись.

И не увидели ничего особенного. Только интерьер «лунной платформы». Без гостей.

Через секунду на них свалилось невероятное облегчение и едва не раздавило. Кучкин просто тихо плакал, Рожнов вдобавок стонал, а Шульте скрипел зубами. Только Аллен все храпел, и окажись его коллеги чуточку менее озабочены собственным душевным здоровьем, они наверняка задумались бы, не пора ли будить человека. И напрасно, потому что, в отличие от них, Аллен очень давно не спал.

Они утерли слезы и разъели на троих полпачки транквилизатора.

— Кто-нибудь понимает, что это было? — спросил Рожнов, оглядывая коллег с надеждой во взоре.

— Нонконтакт, — выдал Кучкин емкий термин. — Есть контакты, а мы сделали нонконтакт. Абсолютный. Финальный. Встреча двух цивилизаций стала полным уродством! Объясните, это Дева такая дура или мы тупые? Кто виноват?! И что делать?!

Он подумал и добавил тихонько:

— Два великих русских вопроса. Таких великих, что не может быть ответа никогда.

— Извините, пожалуйста, — сказал Шульте мягко. — Но у меня есть ответы. Сегодня. Виновата, конечно, Дева. А делать нужно свою работу.

— Так просто? — усомнился Кучкин. — И мы никому не расскажем?

— А вы намерены? Я, например, хочу летать. Выполнять программу. Господин Рожнов, ваши планы?

— Я хочу водки. Много водки прямо сейчас. И летать, да.

— Думаю, водка не помешала бы каждому. А чтобы летать, придется молчать. И стереть запись, компрометирующую нас. Сделаете?

— Принято к исполнению, — кивнул Рожнов. — Это нужно понимать так, что мы трое обо всем договорились? Случилось обрушение систем, потом безумный Чарли с хаммером и ничего больше?

— Мне кажется, судьба платформы дороже личных предпочтений.

— Шульте по-прежнему говорил очень мягко и глядел на русских почти виновато. — И еще мне кажется, что вы считаете так же. Вы знаете, для чего мы строим орбитальное депо. Испорченная репутация господина Аллена — не самая большая плата за открытую трассу к Луне. Это жестокий выбор, но иначе нельзя.

— Я все еще хочу понять, — напомнил Кучкин. — Вы приговорили Чарли и не жалеете его?

— Очень жалею. Но сейчас мы должны отладить платформу, — сказал Шульте. — И прилететь сюда еще не раз. Здесь потрачено столько усилий — будет несправедливо, если нас отзовут.

— А Чарли принял знание, — ввернул Рожнов. — Успешно или безуспешно, все равно ему теперь веры нет.

— Ты сам говорил — эта баба постоянно врала. Что если Чарли просто заснул? Отключился на нервной почве?

— Какая разница? Вспомни: он чуть не угробил нас. И ему никогда больше не летать. Парня скрутят и увезут в психушку, едва «Оса» приземлится.

— Уроды, — вздохнул Кучкин. — Я окружен бессердечными уродами. Ну… Расскажите нам про знание, командир. Может быть, тогда я прощу вашу жестокость к невинному. И умышленную порчу русской космической техники.