Звездная Тень - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 60

— Почему же тогда мы не получаем Врат? — воскликнула Маша. — Крей, объясните! Вы так по-доброму к нам отнеслись… спасибо вам… но сейчас над нашим миром повисла угроза! Смертельная угроза! Это вам все — хихоньки да хахаканьки! Почему?

— Дело только в вас. Я не хотел бы этого говорить… — Крей казался смущенным. — Но… если вы не хотите Тени… если вы просите о ней лишь из страха, не из любви…

— Почему все боги так жестоки? — резко спросил дед. — А, Крей? Почему все они хотят, чтобы их любили, искренне и чисто, бились лбом о землю, приносили в жертву своих детей, благодарили за страдания? Да, в нас нет любви к Тени! Но мы — не вся Земля! И даже мы — готовы принять Тень!

— Значит — не готовы, — голос Крея не дрогнул. — Я не могу дать ответ. Я не знаю, в чем причина. Может быть, в том, что вы так и не собрались вместе…

— Двести тысяч планет! И на каждой тысячи Врат! Как нам найти Данилова? — Маша словно с цепи сорвалась. — Да вы что? Требуете единодушного поднятия рук? Мы все, как один, умоляем принять нас в Тень… Сашка — он ведь может быть где угодно! Ездить в повозке с бродячими актерами! Трахать наложниц в гареме! Воевать за какого-нибудь царька, учиться управлять вашими звездолетами! Откуда нам знать?

— Вам не надо знать, — тихо ответил Крей. — Не надо. В том-то и дело… Смотрите…

Он не сделал ни одного движения, ничего не сказал. Просто в вечернем воздухе разлился свет — и мы увидели.

Скалы. Черные как ночь — хотя там еще стоял день…

Изображение плыло, скользило вокруг нас. Ощущение присутствия было полным — словно нас перекинули через пространство, подвесили в воздухе над скалами, над скорчившимися фигурками.

— Они пришли к нам почти месяц назад… — сказал Крей. — Они долго понимали, что происходит, еще дольше собирались вместе. И вот… теперь они получают Врата. Уверен. Я слишком часто это видел…

Фигуры, распластанные на черных скалах, были не совсем человеческими. Да, две руки, две ноги, голова — два глаза… Больших, фасеточных глаза.

— Это ведь самостоятельная ветвь эволюции, — с легким упреком сообщил Крей. — Они не происходят с Земли Изначальной… как вы…

Фигуры то скребли камень длинными, тонкими пальцами, то смотрели вверх, в небо, на нас — невидимых наблюдателей.

Нечеловеческий взгляд, ломанные движения, и в то же время — пронзительная, чужая красота. Кожа существ была иссиня-черной, они сливались с мертвым камнем и все скребли в него, стучали, просили…

— Их поведение… только форма, — резко пояснил Крей. — Выражение их стремлений. Им нужна Тень. Нужны Врата.

Что-то произошло. Треснул камень. Отвалился кусок скалы. Звук — пронзительный, наполненный чужой радостью и ликованием. Руки, протянутые к мерцающему багровым, крошечному, как вишенка, шарику. И тишина — почти священная тишина. Фигуры вставали. Пятеро тонких, высоких, нечеловеческих существ шли по скалам — и в руках одного из них пламенело, затмевая день, огненное зерно.

— Они получили Врата, — спокойно сказал Крей. — Вот и все. Теперь начнется их путь в Тени. Со всеми минусами… но если бы вы видели, как они живут… что они ухитрились сотворить со своей планетой… вы бы поняли, что это для них — благо.

Изображение меркло. Мы снова были в саду… и не знаю, что чувствовали другие. Я испытывал лишь зависть. Может быть, об этом я и мечтал всю жизнь… идти, неся в руках зародыш Врат, дверь в иные миры. И пусть в этих мирах будет вся боль, весь порок, вся глупость Вселенной — но если хоть один из тысячи миров отзовется добром… даст приют бездомному ребенку, кусок хлеба нищему поэту, справедливость униженному…

— А вы говорите — как нам получить Врата…

Идти по Земле — с пылающим огнем в руках. Опустить зерно в землю и увидеть, как вспыхивают вокруг бесплотные Врата. Океан возможностей. Океан свободы.

— Ждите. Надейтесь. Если Врата вам нужны — вы их получите…

— Крей! — голос Кэлоса разорвал мираж. Он встал. — Опомнись! Они не готовы! Они только дети, они еще младенцы, их история — искра света во тьме! Тысячи лет древние корабли нашей расы ползли по галактике — чтобы заронить семена жизни. Они не могут принять — так сразу. Им надо дать время, надо помочь. Бескомпромиссность молодости, ну как ты не понимаешь? Ты!

— Да, я, бессмертный Вождь!

Крей вскочил, раскланялся в шутовском поклоне.

Все, что я хотел и мог сказать, мольба и проклятие — все вылетело из головы. Перед нами разыгрывался финал древней драмы.

— Прощенья просим, Вождь! Лига не пойдет путем Хрустального Альянса!

— Крей Заклад, когда я вытащил тебя, сопливого щенка, из чумного барака, я не думал, прав был или нет, стоит ли твоя жизнь…

— А, это и впрямь ты, Вождь!

Куда делась вся его вежливость и невозмутимость! Два человека, чей возраст мерился столетьями, сейчас ругались как надравшиеся юнцы!

— Спасибо! Когда меня вздергивали на дыбе, Вождь, я не предавал тебя! Когда я жег заживо повстанцев — медленно, Кэлос, очень медленно, как ты велел — чтобы и мысли у них не было вернуться в родной мир — я не колебался! Я знал — только ты светоч во тьме, только ты вправе решить, где добро и где зло! Мы прошли твоим путем — и упали в грязь. Так вот — теперь мы идем в другую сторону! Желаю добра этим людям — но не осчастливлю их насильно! Извини, Вождь! Прикажешь уйти в отставку? Или застрелиться?

— Поздно тебе стреляться!

Тишина ударила больнее крика. Крей и Кэлос, как по команде, замолчали.

— Лига приняла решение, — тихо сказал Крей.

— В тебе не осталось ничего человеческого, — ответил Кэлос.

— Кэлос! Тебе ли говорить об этом?

— Ваши планы — чушь. Вы тоже часть Тени… и не лучшая ее часть.

— У них есть возможность…

Я не дослушал. Встал, отстранил руку деда, вцепившегося мне в колено. Держись, старик. Держись, прошу. Я побежал.

Врата сияли сквозь тьму. Рядом, совсем рядом…

— Петр!

Я бежал, ветки колотили по лицу. Врата были все ближе.

— Петр! — толчок в плечо. Кэлос догнал меня. — Стой! Ты никогда не вернешься! Вспомни, что я говорил! Петр, я не пойду за тобой!

Он едва не влетел на пространство Врат. Я успел остановиться и ударить его — то ли он хотел поддаться, то ли и его боевые рефлексы были не всесильны. Кэлос упал на самой грани измененного пространство, за пределами той линии, где его ждало будущее — ослепительное и нечеловеческое.

— Подожди, — попросил я. — Это мой путь.

Шаг — и белое сияние в глаза.

Как больно, когда тебя постигают…

Я очнулся под верещание куалькуа. Уже ставшие привычными вопли.

«Петр! Петр! Петр!»

— Не ори…

Слова застряли в горле. Рот был набит снегом. Я валялся у подножья холма, и даже помнилось смутно, как я катился, кувыркаясь, по сугробам, налетая на скрытые в снегу камни, крича от боли…

«Рецепторы заглушены. Восстановление поврежденных тканей проводится».

Спокойствия куалькуа хватило ненадолго.

«Петр! Петр!»

— Да заткнись…

Я поднялся — все тело ныло. Если это после подавления болевых рецепторов — то что со мной было?

Ого.

Смерив взглядом склон, я проникся к куалькуа уважением. Собрать мое несчастное тело после такого падения — работка для судмедэксперта. Я катился-падал с двухсотметровой высоты, по такому крутому склону, что не осмелился бы штурмовать самый сумасшедший альпинист. По крайней мере — в такую погоду.

Начиналась метель. Нет, неправильно, она не начиналась, она жила здесь. Ветер был несильным, но неуловимое ощущение, что он не прекращается неделями, не оставляло меня. Мелкая снежная крупка била в глаза. Мутный, красный солнечный диск уныло висел в небе.

— Эй, куалькуа, помнишь «Свежий ветер»? — спросил я. — Мы не у Геометров случайно?

«Сила тяжести и состав атмосферы различны».

— Ага. Спасибо.

Может быть, я полный идиот. И в наказание сейчас получу короткую и малосодержательную жизнь в снежной пустыне… на пару часов, вплоть до окоченения.