Кей Дач (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 131

Я молчал.

– Или я выбыл из разряда тех, с кем ты разговариваешь? – полюбопытствовал Денис.

– Нет… – выдавил я. – Извини. Ты был прав… во всем.

– Надо же. – Огарин развел руками. – Ты признаешь… – Он замолчал, подошел ближе, взял меня за руку. – И ты меня извини. У тебя неприятность случилась, а тут я со своими нравоучениями. Не держи зла.

– Мир и любовь, – ответил я. Надо же, способность шутить еще не атрофировалась!

– Да, кстати… мир и любовь… У тебя водичка есть?

Я отстегнул с пояса новую флягу, рефлекторно прихваченную из трактира, молча подал Денису. Тот глотнул, снял фуражку и вылил остатки воды себе на голову. Задумчиво сказал:

– Красиво… все-таки мне будет не хватать вашего неба… Держи!

В его ладони лежала жемчужина. Чуть поменьше той, что я проворонил днем. Но все равно – большая.

– Я глянул по справочнику – должно хватить на билет в метрополию, – сказал Денис. – Бери.

– Нет.

– Что? – Огарин удивленно посмотрел на меня. – Эй, Лешка, привет! Это я! Я взял у тебя флягу воды, а взамен даю эту самую жемчужину. Какая разница, человек предложил обмен или абори?

– Большая. Абори не знают ей цены.

– Не хотят знать. И я не хочу. Все равно продавать бы не стал, увез как сувенир. Какого черта… лучше тебе помогу. Бери!

– Откуда она у тебя?

Денис фыркнул.

– Оттуда, откуда и у всех. Я ведь дежурю на посту. Гоняю туземцев, если те забредают на взлетное поле. А они иногда протягивают мне жемчуг. Зачем обижать отказом ходячие излучатели? Вот откуда жемчужина. И она не единственная, кстати.

– Нет.

– Почему, скажи на милость? Бьют – беги, дают – бери!

– Денис, ты прав насчет судьбы. Не умею я пользоваться ее подарками.

– Так вот он тебе, подарок! Пользуйся!

– Денис, это…

– Что – «это»? Что?

Минут десять мы переругивались. Денис пихал мне в руку жемчуг, а я не принимал его. Я не мог сформулировать, почему не должен был брать жемчуг. Не знал этого сам. Но – не брал.

– Лешка. – Денис наконец-то понял, что меня не переспорить. – Ну в чем дело? Ты говоришь – я прав. Так вот она, судьба!

– Это не судьба.

– А что же тогда?

– Жалость.

Огарин сплюнул. Уже совершенно спокойно спросил:

– А когда будет судьба?

– Я ее узнаю.

– Может, ты и прав, – неожиданно заметил он. – Никогда не верь в подарки судьбы. Если не приходится вырывать их зубами – они не вкусные. Молодец, Лешка… Чему-то я тебя научил… все-таки.

Засунув руки в карманы, нахохлившись, он стоял передо мной, разом утратив свой бравый и всегда уверенный вид. Смотрел в искрящееся небо – наверное, для него это зрелище и впрямь необычное, раз никогда не упускает случая полюбоваться.

– Красиво, – осторожно заметил я.

Огарин пожал плечами.

– Да я в общем-то не любуюсь. Пытаюсь найти корабль.

– Какой корабль?

– Яхта класса «Рикша». Час назад запросила разрешения на посадку. Думаешь, чего я тебя искал на поле? Броди… мне-то что. Но попадешь под откатный луч двигателя – мало не покажется.

– Яхта, – повторил я. В наших краях это была еще большая редкость, чем земной транспортник или круизный лайнер. Обычная яхта, конечно, если к ним применимо слово «обычная», нуждается в регулярном и сложном обслуживании. А до ближайшего по-настоящему развитого мира – почти двадцать световых. – Что это за модель, «Рикша»?

– Не знаю. Их сейчас много развелось. Может, развалюха, а может, летающий дворец.

– Скоро будет?

– Через полчаса. – Огарин достал трубку. – Или чуть раньше.

– Наверное, на дозаправку или ремонт идет, туристы загодя предупреждают, – предположил я. – Можно мне посмотреть?

– Да смотри, мне-то что.

Мы стояли, глядя на зачирканное метеорами небо. Углядеть в нем корабль – почти невозможно. И все-таки было что-то завораживающее в этой безумной попытке – среди тысячи сгорающих звезд разглядеть одну, живую.

– Помнишь, как мы познакомились? – спросил вдруг Денис. – Точно так же. Ты выбрался на поле поглазеть на какой-то корабль.

– Помню. Ты меня еще чуть не пристрелил.

– Ага. Ну что ты хочешь, я же третий день был на планете. К вашей безалаберности еще не привык. На Ханумаи мне дали бы отпуск за пристреленного нарушителя.

– За пристреленного мальчишку.

– Без разницы. Режим космопорта – это режим. Брось, Лешка. Кто старое помянет…

– Угу.

Огарин похлопал меня по плечу.

– Знаешь, буду я скучать, наверное. И без вашего сумасшедшего неба, и без этих придурков-абори. И без тебя тоже.

– Без меня, придурка.

Капитан тихо засмеялся.

– Злись. Только не на меня злись, такая злость – бесплодна. На себя. Всегда и во всем. Чтобы ты ни сделал неправильного – злись на себя. Это иногда помогает.

– Корабль, – сказал я.

– Где? – Огарин вновь задрал голову.

Я соврал ему. Не потому даже, что хотел прервать поток нравоучений. К ним я привык, да и говорил Денис большей частью правильные вещи.

Мне просто захотелось тишины.

Это смешно, наверное. Вот только Денис для меня был другом, настоящим другом. Я это только сейчас сумел понять. Все остальные, ну, даже те, с кем я времени проводил в десять раз больше, они были наши, местные. Я их знал как облупленных, и они меня тоже. Это все-таки не совсем дружба, когда выбирать не приходится. С Денисом мы подружились после того, как он десять минут продержал меня на прицеле, а я позорно разревелся. И виделись-то не очень часто, он вечно был занят, старший офицер гарнизона из двадцати человек, а мне надо было шастать по лесам и обихаживать абори.

Но он был моим другом. Теперь его не будет рядом. Останется наш маленький поселок, останется гарнизон, останется это рассыпающееся под ногами взлетное поле, и миллионы сгорающих в небе звезд пеплом лягут под ноги. Денис улетит к новому месту службы, а я еще месяц-другой поругаюсь с общиной, а потом пойду к напомаженной Ноновой с букетом алых роз.

– И впрямь корабль, – удивленно сказал Денис. – Как ты разглядел? Таких талантов не замечал.

Я удивленно посмотрел в небо. Да. Точно. Красная точка, на первый взгляд неотличимая от тысяч других, никак не собиралась гаснуть, да и двигалась ощутимо медленнее.

– Идет на плазменных, до посадки минут пятнадцать – двадцать. – Капитан покачал головой. – Нет, ты и впрямь молодец! Как углядел?

Ощущение было дурацким.

Мне всегда хотелось, чтобы он меня хвалил. От родителей доводилось иногда слышать слова одобрения. От него – никогда или почти никогда. Не за что было. Да и сейчас, если честно, не за что.

– Никак, – сказал я. – Не видел я корабля. Просто так сказал, наудачу.

Огарин хмыкнул.

– А может быть, и это – хорошо?

– Чего ж хорошего?

– Удача, хоть кусочек удачи. Пропадешь ты тут, Лешка. Точно пропадешь.

– У нас планета мирная, добрая. У нас только негодяи да бездельники пропадают.

– Лешка, пропасть можно по-всякому. Даже оставаясь живым и здоровым, с хорошенькой женой, здоровыми ребятишками и приличным счетом в банке. Для некоторых – не это главное.

– Для тебя, например?

– Ага, – с удовлетворением ответил Денис.

– Ты потому пошел в космопехоту?

Огарин усмехнулся:

– Да я ведь тебе не рассказывал никогда. Теперь можно, пожалуй.

– Что, достаточно для этого вырос? – иронично спросил я.

– Не в том дело. Да. Пожалуй, тебе это нужно услышать. Я ушел в космопехи, потому что моя сестра была дурой.

– Чего?

Мне сразу представилась картина – обиженный злой старшей сестрой Денис собирает вещи в котомку, ворует у родителей кредитку и зайцем летит на Терру.

– Моя сестра была дурой, – повторил Денис. – Мы с ней были двойняшками. Ну, тут все понятно. Драки на подушках, секреты, ябедничанье родителям. А еще она всегда боялась, что ее изнасилуют. Наверное, ей этого подспудно хотелось. Дружка надо было завести, но она комплексовала и боялась. Я же с Милости Господней, слышал?