Тайный любовник - Гэфни Патриция. Страница 13

– В таком случае она прекрасно могла выйти за фермера? Потому что, как оказалось, ее отец не был лордом?

– Она… да… но дело в том…

– Разве это вообще касается Эммы? – стоял он на своем, все так же с улыбкой, вежливо и как бы задумчиво, но, она была уверена, совершенно несогласный с нею. Он поставил ногу на скамью и обхватил руками колено, по всей видимости, чувствуя себя совершенно свободно. Чем раскованней он держался, тем больше она нервничала. – Любит она давать советы, когда ее не просят, как по-вашему, мисс Дин? И по какому праву она вмешивается в чужую жизнь?

– А сколько всего неприятного произошло по ее вине, – поддержала его миссис Тороугуд. – Она, кроме того, не очень тактично поступила с Джейн Фэрфакс.

– Она ей просто завидовала, – поняла вдруг поведение Эммы Сьюзен Хэтч. – Не хотела, чтобы кто-нибудь в городке был значительнее ее.

Женщины смотрели на Софи вопросительно и, как ей показалось, несколько обеспокоенно, словно их вера в непререкаемость ее суждений дала легкую трещину.

Софи подняла руку в жесте, умолявшем понять ее.

– Да, конечно, она вмешивалась в дела других, но всегда – из лучших побуждений. Она воображала, что может устроить чужую судьбу, и, вы правы, у нее это не всегда удачно получалось, но она изменилась. Как только поняла, что роковым образом ошибалась, то отбросила гордость и постаралась исправить положение.

– Это правда, – согласилась миссис Найнуэйс, – так оно и было.

– О да, – поддержала ее мисс Пайн.

– А когда на пикнике в Бонс-хилл она позволила себе подшутить над пожилой леди, бедняжкой мисс Бейтс…

Мистер Пендарвис опустил ногу на пол.

– Она подшутила над пожилой леди! – Казалось, изумлению Кона не было предела.

– Очень мягко, невинно, а потом ужасно сожалела об этом и принесла искренние извинения…

– Да, уж я полагаю, она это намеренно сделала.

Софи стиснула зубы. Эмма была ее любимой литературной героиней; она не потерпит, чтобы какой-то… какой-то шахтер порочил ее.

– Дело в том, – с жаром заговорила Софи, – что она учится на своих ошибках. Да, она не идеальна, но это только делает ее более интересной и человечной. Ее ошибки простительны, потому что у нее доброе сердце. Она может быть неразумной, заблуждаться в чем-то, но, когда позволяет себе вмешиваться в чужую жизнь, ею движет искренняя вера, что она помогает людям. И в конце романа все они – Эмма, Гарриетта, Джейн Фэрфакс, даже мисс Элтон – все выходят замуж, сделав единственно верный выбор и найдя человека по сердцу и темпераменту, но еще и соответствующего по положению. Все пары…

– Соответствующего по положению?! Значит, Гарриетта могла выйти замуж только за фермера, потому что так определено ее рождением? – Теперь в его облике не было ничего романтического: взгляд бледно-серых глаз, устремленных на нее, стал пристален, тверд.

Софи подумала и ответила откровенно:

– Да.

Но она не была готова ни к гнетущей тишине, повисшей в зале, ни к ощущению неловкости – хотя была уверена в своей правоте. Впервые она увидела выражение неуверенности, быть может, даже сомнения на лицах подруг и соседок. Выражение же лица мистера Пендарвиса было не столь откровенным, ибо он лучше владел собой, но она без труда поняла, что именно он почувствовал в этот момент. Презрение.

С огромным облегчением она услышала, как часы на церкви пробили девять – в этот час они неизменно заканчивали чтение. Бой часов будто снял неловкое напряжение, владевшее всеми: женщины оживленно засуетились, собирая свои вещи и переговариваясь почти как обычно.

– Не забудьте, в следующую пятницу мистер Карнок читает «Искусного удильщика», – напомнила Софи. – Скажите мужьям, дамы, что это чудесная книга о рыбной ловле, и не только.

Зал быстро пустел. Маргарет Мэртон, учительница воскресной школы, задержалась, чтобы поговорить с Софи о детском спектакле, который готовила к дню Иоанна Крестителя; Софи пообещала ей разучить с детьми песенку, которую мисс Мэртон сочинила специально к этому случаю. За все время разговора Софи заставляла себя глядеть только на Маргарет, подавляя желание оглянуться, чтобы узнать, ушел ли мистер Пендарвис или еще нет. Но, когда мисс Мэр-тон поблагодарила ее и направилась к двери, она не удержалась и обернулась.

Его не было в зале. Энни Моррелл стояла в дверях, держа на руках семимесячную дочку Элизабет. Энни присутствовала почти на всех чтениях – этого ждали от жены викария, – но сегодня Софи не видела ее и заметила только сейчас.

– Как Лиззи? – спросила она с беспокойством. – Надеюсь, не болеет.

– О нет, – ответила Энни, покачивая улыбающуюся большеглазую девочку. – Если не считать того, что мы совсем не желаем спать. Но это, думаю, не болезнь, а скорее наказание мне, хотя не знаю, за какие прегрешения.

– Нет у тебя прегрешений, – засмеялась Софи, – уверена. Но выглядишь ты усталой. – Однако она не беспокоилась об Энни, потому что усталость не могла скрыть тихого и светлого счастья, которым она постоянно светилась и которое делало ее прекрасной независимо от того, насколько она была измучена. – Как бы мне хотелось забрать у тебя Лиззи на несколько дней:, чтобы дать тебе отдохнуть.

– Ты так добра.

– Ну уж нет. – Софи просунула ладонь под нежную тонкую шейку девочки, поцеловала пахнущую особым детским запахом пухленькую щечку. – Это чистой воды эгоизм.

Энни гордо улыбнулась.

– Но ведь ты по-прежнему любишь свою работу на руднике, не так ли, Софи?

– О да… но я не имела в виду, что у меня нет времени посидеть с Лиззи. Дело только в том, чтобы создать, как бы получше выразиться, предварительные условия.

– А-а, – со смехом протянула Энни. – Да, ты права. Миссис Лидд советует мне взять кормилицу, но я не хочу. Ведь, если последую ее совету, у меня будет больше свободного времени, а это означает, что я должна буду чаще посещать нуждающихся прихожан. Это, что скрывать, никому не понравится.

Софи притворилась, что поражена ее словами, но она уже привыкла к дерзким шуткам Энни.

– И кроме того, как бы я ни уставала, я не вынесу разлуки с этой маленькой обезьянкой даже на несколько часов. – Она улыбнулась дочке, которая ответила ей сонной улыбкой. – Скажи мне, Софи, – поинтересовалась Энни, когда они вышли из зала, – что это за мужчина был сегодня на чтениях?

– Это мистер Пендарвис.

– Пендарвис? Должно быть, методист; я уверена, что никогда раньше не видела его. – Энни не очень давно жила в Уикерли, всего года три.

– Да его никто не видел раньше, – объяснила Софи. – Он только недавно появился у нас.

– В самом деле? Как интересно. Он ужасно мил, ты не находишь? Я всегда считала, что брюнеты симпатичнее блондинов – о Кристи не говорю. Что привело его в нашу деревушку?

– Я взяла его на работу на «Калиновый». Он шахтер.

– Никогда бы не подумала, – удивилась Энни.

– Он не похож на шахтера, правда? – быстро спросила Софи.

– О, не знаю, – весело рассмеялась Энни. – А как они выглядят, шахтеры?

Софи нахмурилась; она ждала не такого ответа.

– Я имела в виду, что он говорит не как шахтер. – Она сама почувствовала, что ее слова звучат как оправдание.

– Как думаешь, почему он пришел на заключительное чтение «Эммы»? – с явным интересом спросила Энни, укачивая начавшую капризничать Лиззи.

– Даже не представляю, – ответила Софи, а про себя подумала: «Конечно, чтобы провоцировать меня». Они подошли к парадной двери. – А где Кристи? – поинтересовалась она, накидывая шаль на плечи.

– Пошел в Мэрсхед крестить ребенка.

– Чьего?

– Сары Берни, – не сразу ответила Энни.

– О!

Женщины многозначительно переглянулись. О Саре Берни злословила вся округа. Образованная, приличная девушка, дочь лейтенанта королевского флота, Сара влюбилась в красивого офицера, подчиненного ее отца. Перед самой их свадьбой жених погиб, попав под обстрел.

– Бедняжка, – вздохнула Софи. – Что теперь будет с ней.

– И с ее ребенком, – покачала головой Энн.