Цветок Запада - Беверли Джо. Страница 12

Имоджин продолжала рисовать и объяснять до тех пор, пока мужчинам не стало все ясно. Затем она передала пергамент Фицроджеру.

– Когда все закончится, все потайные ходы придется замуровать, – заявила Имоджин.

– Обязательно, – согласился он, но что-то в его тоне насторожило девушку.

– Вам не кажется, что лучше будет мне возглавить этот отряд, – заметил сэр Ренальд и протянул руку к пергаменту.

– Нет! – возразил Фицроджер. Имоджин показался странным его резкий ответ, но она уже ничего не понимала. Ей хотелось скорее оказаться дома и быть в полной безопасности.

Пока ожидали темноты, ее больше никто не тревожил. На ужин всем, в том числе и Имоджин, раздали холодное мясо и эль. Вот и все.

Она сердито поглядывала на Фицроджера, сэра Рональда и других рыцарей. Они, как ей показалось, разрабатывали план нападения, а может быть, просто болтали. Время от времени до нее доносился тихий смех.

Имоджин почувствовала, что ей нужно кое-что сделать. Она старалась весь день не обращать внимания на свои естественные потребности и пила очень мало, но мочевой пузырь настоятельно стал требовать своего.

Она посмотрела в сторону мужчин, потом оперлась на колени и на руки и попыталась отползти к кустам. Юбки чуть было не задушили ее, пока она наконец не подобрала их повыше. Каждое прикосновение – то ли к торчащим корням деревьев, то ли к другим препятствиям – отдавалось резкой болью во всем теле. Потом у нее совсем ослабли колени.

– Пытаетесь удрать? А может, решили в одиночку штурмовать замок?

Имоджин стояла на четвереньках в жутко неприличной позе с завернутой юбкой, и Ублюдок мог беспрепятственно разглядывать ее оголенные ноги. Она в этот момент ненавидела его больше всего на свете. Даже больше, чем Ворбрика.

– Просто я уже давно не могу терпеть… – пробормотала она.

Послышался резкий звук, и Имоджин поняла, что Фицроджер смеется. Тоже нашел себе развлечение – подумала она.

– Да, конечно, мы совсем забыли о подобных естественных вещах.

Сейчас в его голосе прозвучала симпатия, и выглядел он вполне дружелюбно. А может быть, ей показалось. Имоджин снова поползла к кустам.

– Прекратите, – скомандовал Фицроджер. – Я отнесу вас подальше. Больше ничем не смогу вам помочь. Мне кажется, что для вас это будет сложной задачей.

– Ничего смешного здесь нет, – сказала Имоджин, засверкав от гнева глазами.

– Нет, я сам как-то повредил ногу и помню, как тяжело было делать самые простые вещи. А ведь у мужчин имеются кое-какие преимущества.

Когда они оказались за густыми кустами, он осторожно опустил ее на землю и ушел. Она подозрительно следила за ним, но он отошел на несколько шагов, прислонился к дереву и стал ждать. Теперь такое вежливое поведение смутило ее гораздо сильнее, чем его прежняя бесцеремонность.

Имоджин закончила свои дела и постаралась привести в порядок юбки. Когда он понес ее обратно, Имоджин спросила:

– Не понимаю, что вы за человек?

– Ничего себе вопросик! Просто человек…

– Могу я вам доверять?

– Вас нельзя никуда отпускать без охраны. Если я скажу, что мне можно доверять, вы мне поверите?

Фицроджер снова усадил ее на одеяло. Уже наступили сумерки, и лес вокруг казался просто волшебным.

– Да, – ответила Имоджин, удивив себя и Ублюдка.

Через некоторое время он вернулся к ней с шерстяной накидкой.

– Вам лучше поспать, ведь ночь будет очень длинной.

Когда он собирался удалиться, она снова спросила его:

– Лорд Фицроджер, могу ли я доверять вам?

– И да и нет, леди Имоджин. Повторяю: и да и нет.

Видимо, он был прав, но Имоджин не стало легче от его откровенности.

Возвратились последние разведчики и доложили обстановку.

Потом она увидела, как Фицроджер стал снимать кольчугу, а когда к нему подошел сэр Рональд, они о чем-то спорили. Может, причиной спора была я, подумала Имоджин.

Потом стал разоблачаться и де Лисп, а Фицроджер снова натянул свою кольчугу. Видимо, планы изменились.

Как бы подтверждая ее подозрения, к ней подошел де Лисл и сказал:

– Вы не хотите дать мне последние наставления, благородный цветок Каррисфорда?

– Мне казалось, что лорд Фицроджер сам будет возглавлять своих людей.

– Мне удалось его убедить, что ему просто необходимо остаться, – ответил Ренальд, сверкая зубами, которые резко выделялись на его специально вымазанном сажей лице.

– Если вы неверно указали нам путь, то погибнуть придется мне, малышка.

– Разве я могу желать смерти своему спасителю? – неловко переспросила Имоджин.

Де Лисл тихонько рассмеялся и коснулся ее щеки мозолистой рукой.

– Ваш инстинкт предупреждает вас, что лучше поскорее уносить отсюда ноги. Он вас не обманывает. Маленький цветочек, вы уже опоздали. В конце концов вы не станете протестовать, если вам немного оборвут лепесточки.

Прежде чем Имоджин смогла что-то промолвить, Ренальд склонился к ней и крепко поцеловал в губы.

– На счастье, мой цветочек!

Ренальд ушел, оставив дрожащую Имоджин, которую теперь мучали сомнения. Кто же это собрался обрывать ей лепестки? Наверное, он говорил о Фицроджере. Теперь Имоджин вдвойне, втройне благодарила себя за выдумку с мнимой беременностью.

Когда к ней подошел Фицроджер и присел рядом, она снова спросила его:

– Милорд, собираетесь ли вы впредь вести себя так же благородно?

Фицроджер жевал стебелек травы.

– Я собираюсь вернуть вам ваш замок.

– А потом?

Лорд Клив повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы желаете, чтобы я сразу же вернулся домой?

– Если я скажу «да», вы это сделаете? Имоджин услышала звяканье его кольчуги, когда он пожал плечами.

– Конечно нет. Какой смысл? Ворбрик тут же вернется обратно, и вам опять придется удирать. А мне, видимо, снова придется возвращаться сюда. Конечно, моим людям только на пользу пойдут военные упражнения, но ваши ноги уже не выдержат подобной нагрузки.

– Что же вы тогда собираетесь делать?

– Леди Имоджин, это ваш замок. Считайте, что я ваш помощник. Я ваша надежная правая рука.

Предложение было великолепным, но Имоджин послышалась насмешка в тоне сказанного.

– Мне, наверно, стоит попросить вас оставаться в замке до тех пор, пока я не укреплю его оборону.

– Я к вашим услугам, миледи.

Фицроджер встал, поклонился и снова сел поодаль, чтобы продолжать следить за ней.

Имоджин возмущенно смотрела на него. Она сама только что пригласила его править своим замком. Он, наверно, был прав, когда назвал ее полоумной. Но что бы она ни думала, у нее не было иного выхода до тех пор, пока король не возьмет ее под свое покровительство.

Если Генрих I пошлет кого-то на помощь, то, скорее всего, это будет ее будущий муж. Жизнь Имоджин вырывалась из-под ее собственного контроля, и что бы она ни делала, изменить ход событий не могла.

Она легла на спину и накрылась одеялом. От него пахло сырой шерстью, лошадьми и потом. Но к этому запаху еще примешивался запах лаванды.

Имоджин еще раз попробовала перебрать в памяти всех своих поклонников. При повторном рассмотрении их кандидатур, они, увы, не стали лучше. Отец особо привечал двух рыцарей – лорда Ричарда из Елстона и графа Ланкастера.

Елстон был суровым и прямолинейным человеком. Ему было за сорок, и он уже похоронил двух жен. Одна из них умерла от какой-то затяжной болезни, а вторая – от лихорадки. Его было невозможно обвинить в смерти своих жен. Но это не успокаивало Имоджин. Отец уважал лорда Ричарда за его храбрость и честность. Но даже отец был вынужден признать, что храбрый лорд плохо относился к женщинам. По его мнению, представительниц слабого пола было можно видеть, но ни в коем случае не слышать. Главное предназначение женщины – это рожать сыновей. Рыцарь уже имел троих сыновей, старший из которых был старше Имоджин.

Граф Ланкастер был немного моложе лорда Елстона. Он отличался более сложной натурой и обладал огромным состоянием, силой и властью. При прежнем короле он был королевским советником, и монарх его очень ценил. Имоджин его тоже жаловала больше, чем сэра Ричарда. Но она всегда сомневалась в подлинности его отваги и в способностях к практической деятельности. Имоджин была уверена, что он на самом деле не такой уж смелый человек, за которого себя выдавал.