Новый Дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 6

– Тебе неинтересно? – спросил Лас.

– Докладывай по форме, – попросил я.

Лас вздохнул и почесал затылок.

– Да в общем-то ничего особенного. Но как-то выбивается из рутины повседневной жизни. Утром, примерно в то время, как ты из аэропорта уехал, случилась неприятность с нарядом патрульно-постовой службы. Один полицай, Дмитрий Пастухов, пошел в сортир, но не добежал. А второй… второй чуть позже зашел в дежурную часть, положил на стол кобуру, документы, рацию. Сказал, что утратил интерес к работе в органах охраны порядка, и ушел. Начальство пока даже сообщать никуда не стало. Надеется, что одумается и вернется.

– Поехали, – сказал я.

– К кому первому?

– К тому, что не добежал.

– А к нему ехать не надо. Я же говорю – он помылся, переоделся и вернулся на рабочее место.

С первого взгляда никак нельзя было сказать, что сегодня утром полицейский Дмитрий Пастухов попал в столь деликатную и, чего уж греха таить, постыдную ситуацию. Разве что форменные брюки, если повнимательнее присмотреться, были ему чуть великоваты, да и тоном чуть отличались от кителя.

Зато выглядел он просто великолепно. Одухотворенно, можно сказать. Как сказочный милиционер, задержавший бандита на месте преступления и получающий из рук генерала наручные часы с гравировкой «За отвагу при исполнении служебного долга». Как летчик-испытатель, дотянувший-таки самолет с отказавшим мотором до аэродрома – и ощутивший, как колеса мягко коснулись земли. Как прохожий, что смотрит на рухнувшую за его спиной, там, где он только что прошел, гигантскую сосульку и с нелепой улыбкой достающий из пачки сигарету…

Как человек, переживший смертельную опасность, уже осознавший, что остался жив, но еще не до конца понявший – зачем.

Дмитрий Пастухов прогуливался перед входом в аэропорт, не по-уставному заложив руки за спину и как-то очень добродушно и дружелюбно поглядывая вокруг.

Но по мере того как мы с Ласом подходили к нему, на лице полицейского проступало совсем другое выражение.

Как у милиционера, которому улыбающийся генерал говорит: «Молодец… молодец… знал же, наверное, чьего племянника арестовываешь, – и не испугался? Герой…»

Как у летчика, в чьем самолете, уже катящемся по бетонке, свирепым жадным пламенем вспыхивает топливный бак.

Как прохожий, что, разминая сигарету и не отрывая взгляда от расколовшейся сосульки, вдруг слышит над головой «Берегись!!!»

Он меня боялся.

Он знал, кто я такой. Ну, может, не точно… но представляться проверяющим, журналистом или санитарным врачом смысла не имело.

Он знал, что я не человек.

– Лас, подожди здесь, – попросил я. – Лучше я сам…

Пастухов ждал, не пытаясь уйти или сделать вид, что не замечает моего приближения. К оружию, чего я слегка опасался (не хотелось начинать разговор так энергично), он не тянулся. А когда я остановился в двух шагах, глубоко вздохнул, неловко улыбнулся и спросил:

– Разрешите закурить?

– Что? – Я растерялся. – Конечно…

Пастухов достал сигареты, жадно закурил. Потом сказал:

– Большая просьба… не надо больше заставлять напиваться. Меня из органов попрут! У нас сейчас очередная кампания, даже за появление на работе с похмелья выгоняют…

Несколько секунд я смотрел на него. А потом что-то сложилось в голове, и я увидел серую московскую зиму, грязный снег на обочине проспекта Мира, бесчисленные ларьки у метро «ВДНХ», двух подходящих ко мне милиционеров – один постарше, другой совсем молодой парень…

– Извините, – сказал я. – Вам тогда сильно досталось?

Полицейский неопределенно пожал плечами. Потом сказал:

– А вы совсем не изменились. Тринадцать лет прошло… а даже не постарели.

– Мы медленно стареем, – сказал я.

– Угу, – кивнул Пастухов и выбросил сигарету. – Я не дурак. Я все понимаю. Так что… говорите сразу, что вам нужно. Или делайте, что вам нужно.

Он меня боялся. Ну а кто бы не испугался человека, который одним словом может заставить вас делать все, что угодно?

Я опустил глаза, ловя свою тень. Шагнул в нее – и оказался в Сумраке. В этом не было особой нужды, но все-таки из Сумрака аура сканируется тщательнее.

Полицейский был человеком. Ни малейших признаков Иного. Человек, и не самый плохой.

– Расскажите, что произошло сегодня утром? – спросил я, возвращаясь в обычный мир. Пастухов мигнул – наверное, ощутил дыхание Сумрака. Заметить мое исчезновение на такое короткое время он никак не мог.

– Мы с Бисатом здесь стояли, – сказал он. – Так… трепались. День сегодня был хороший. – По интонации было понятно, что сейчас он уже так не считает. – Тут вы прошли…

– Вы меня узнали, Дмитрий? – спросил я. Накладывать заклинание правды не было никакого смысла – он говорил честно.

– Ну, вначале просто понял, что вы из этих… – Полицейский неопределенно повел рукой. – А потом узнал, да…

– Как поняли?

Пастухов посмотрел на меня с удивлением.

– Ну… я таких, как вы, сразу узнаю…

– Как?

До полицейского дошло.

– А что, это редкость? – спросил он, явно о чем-то размышляя.

– Не то чтобы редкость. – Я решил ничего не скрывать. – Но обычно нас видят такие же Иные, как и мы. Узнают по ауре.

– Аура – это вроде свечение такое вокруг головы, да? – наморщил лоб Пастухов. – Я думал, его психи всякие видят. И жулики.

– Не только вокруг головы, не только психи и жулики. А что видите вы?

– Да я по глазам вас узнаю! Вот с тех пор, как с вами встретился первый раз… – резко сказал Пастухов. – У вас глаза… как у сторожевого пса.

Если бы я только что не сканировал его ауру, то уверился бы, что передо мной какой-то странный слабый Иной, который воспринимает чужие ауры очень своеобразно. В конце концов, аура действительно сильнее вокруг головы, а на лице сильнее всего излучают свечение глаза. Может, он так и считывает Иных?

Ну нет же, он не Иной, он человек…

– Любопытно, – признался я. – Значит, как у пса?

– Без обид, – пожал плечами Пастухов. Он потихоньку приходил в себя.

– Да какие уж тут обиды. Я собак люблю.

– А еще есть те, у кого глаза как у волка, – сказал Пастухов.

Я кивнул. Понятно. Значит, так он видит Темных.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Утром вы прошли мимо, – сказал Пастухов. – Ну… я напрягся, конечно. Почему-то думал, дурак, что вы меня тоже запомнили, как и я вас. С чего бы, на самом-то деле? Вы, наверное, такие фокусы с людьми каждый день проделываете.

– Нет, – сказал я. – Нельзя. Тогда ситуация была критическая. Ну и я сам… был очень молод и неопытен. Что придумал, то и сделал… Вы продолжайте.

Пастухов вытер пот со лба. Пожал плечами.

– Потом «волк» один прошел… ну… обычное дело. В аэропорту я каждый день ваших вижу. А потом вышел еще один… тут меня страх и пробрал.

– Тоже «волк»? – уточнил я.

– Нет… – Пастухов замялся, затоптался на месте. – Никогда таких не встречал. Я его «тигром» про себя назвал. У него такой взгляд… будто он кого хочет, того и сожрет, прямо на месте… И я… я почему-то подумал, что он меня вычислит. Поймет, что я его вижу. И убьет тут же. Да что я говорю, я не подумал, я и сейчас так думаю! Он бы меня убил. В ту же секунду. Я и решил отойти. Сказал напарнику, что живот схватило, и в туалет. Бисату-то что сделается? Он же ваших не видит! Но я когда отходил, то смотрю – Бисат этого… «тигра»… останавливает!

– Ты можешь его описать, «тигра»?

Пастухов помотал головой.

– Я только издалека его видел. Мужчина, средних лет, среднего роста, волосы темные…

– Очень не люблю людей с такими приметами, – поморщился я. – Как же ты взгляд его разглядел на расстоянии?

– А я взгляд на любом расстоянии вижу, – серьезно ответил Пастухов. – Сам не знаю почему.

– Национальность?

Дмитрий задумался.

– Обычная, наверное. Уроженец европейской части.

– То есть не кавказец, не азиат, не скандинав…

– Даже не негр.

– Еще что-нибудь?