Планета, которой нет - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 44

– С чего вы это взяли?

– Маэстро…

– Ну ладно. Вы правы, принц. Колонии не должны обгонять Землю в развитии – хотя бы до момента уничтожения фангов. Это заложено в план "Х".

Мы замолчали. Я вдруг осознал, что ухитряюсь курить одну и ту же сигарету пятнадцать минут. Иллюзорный мирок… Храм улавливает мои скрытые желания – и выполняет их. А ну-ка, бокал вина, плыви в мою ладонь…

Холодный хрусталь ткнулся в пальцы. Я сделал глоток.

– Откуда они, фанги?

– Из карликовой галактики, спутника нашей галактики. Раньше она имела номер и название, сейчас ее называют просто фанг-система.

– Они переселяются оттуда? Ищут жизненного пространства?

– Это человеческие термины. Они просто контактируют. К счастью, мы успели предотвратить их широкое проникновение в нашу галактику. Нам повезло, что мы живем «на окраине» и перехватили первые же корабли фангов.

– А не проще ли слетать в их галактику сейчас? И уничтожить, пока фанги не стали развитой цивилизацией?

Маэстро улыбнулся.

– Сергей! Они стали развитой цивилизацией! Это в основном потоке истории. Это уже случилось. Не забывайте – мы с вами сейчас в прошлом.

– Не забываю, Маэстро. Кстати, об этом нам и придется поговорить. Насколько я понимаю, мой след в истории Земли отсутствует?

– Да. Вы не вернулись на Землю… разве что инкогнито. А это идея! В другом государстве, под чужим именем, неприметно…

Я захохотал.

– Маэстро! Вам так не терпится сплавить меня подальше? Избавиться от конкурента по управлению Храмами? Неприметная жизнь не по мне.

Похоже, Стас обиделся.

– Я лишь предложил вариант… Вдруг вы хотите вернуться на родину? Вашего следа в истории нет. Вы исчезли навсегда. Видимо, остались жить в галактике. На Таре или другой планете…

– В прошлом…

– В прошлом.

Маэстро насторожился.

– Сейчас я объясню, что собираюсь сделать, – вежливо сообщил я. – Храм выделит мне малый боевой корабль типа «Корсар». Я погружусь в него с женой и друзьями. И улечу в будущее. То есть – в ваше настоящее. В тысяча сто тридцать третий год.

– Это безумие! – Маэстро вскочил. – Только там вас не хватало!

– Да? А Храмы считают, что я могу принести пользу для Земли в будущем. Они согласны осуществить временной переход.

– Храмы преувеличивают вашу роль в подавлении сектантов…

– Тебя бы туда, под бок кварковой бомбе! Привидение! У тебя умирали друзья?

– Да, – очень спокойно сказал Маэстро. – А у вас никто не погиб. Разве что Клэн… Даниил ведь жив-здоров.

– Это уже не тот Данька, что был в моем экипаже! Тот – погиб. Потому что должен был забыть свои приключения. Хватит с меня жизни в прошлом. Мы уходим в настоящее.

Секунду мне казалось, что Маэстро бросится на меня. Или предложит новый ментальный поединок. Но он неожиданно успокоился.

– Я не буду спорить, принц. Берите «Корсар». Но учтите, вам не удастся проявить свои таланты раньше тридцать третьего года. Вас не было в истории! Корабль вынесет вас к моменту Единения, к 11 апреля две тысячи сто тридцать третьего года. На следующий день после того, как темпоральная экспедиция проекта "Х" ушла в прошлое.

– Ну и что?

– Вы попадете к моменту колоссального галактического «стресса». Планеты узнают о Земле – родине Сеятелей. И о фангах, угрожающих всем людям. Вы окажетесь в мире накануне войны.

Я пожал плечами. Спросил:

– А нынешнее положение в галактике вы считаете миром?

Маэстро вяло улыбнулся.

– Сергей… Вы не знаете фангов. Вы и представить себе не можете, на что похожа война с ними.

У меня вдруг отпало желание спорить.

– Ничего, Маэстро. Я не очень боюсь этой войны. К тому же, мне хочется взглянуть на фангов.

Лицо Маэстро искривилось. Словно я признался в копрофагии…

– Взгляните, принц… Но ведь истинная причина другая? Вы хотите уйти от заданности своих поступков. От детерминизма.

– Да.

– Сергей, это будет ложным уходом… Старая философская проблема о свободе воли решена. Мы несвободны. Нас несет основным потоком истории – и все, что нам дано, это барахтаться более или менее энергично. Даже в настоящем, которое для вас является будущим, вы обречены делать то, что потребует от вас ход истории. Свободы воли нет.

– Свобода воли, Маэстро, это отсутствие человека, знающего твои поступки наперед. Вот и все.

Я встал – словно из этого помещения можно было уйти обычным путем. Поинтересовался:

– Мне нужно отдать Храму приказ о вашей «раскапсуляции»?

– Не обязательно. Когда вы улетите, я вновь стану для Храмов Создателем и единственным высшим контролером. Посижу здесь немного… и отключусь. Усну. До следующей плановой проверки или очередной нештатной ситуации.

– А скоро плановая проверка?

– Через десять лет. Когда позади тысячелетия, полторы сотни лет с пятнадцатью пробуждениями уже не гнетут так, как вначале.

Мы смотрели друг на друга, словно осознав, что это последняя наша встреча – в уютном иллюзорном мирке Храма.

– Все-таки мы оба земляне, – тихо сказал я. – Счастливого дежурства.

– Счастливого будущего, – так же тихо сказал Маэстро. – Удачи, принц.

Он протянул мне руку, и я не колеблясь пожал ее. Рука была теплой и твердой. Нормальная, сильная мужская рука. Маэстро оказался привидением самой высшей пробы. Теперь оставалось лишь пожелать и оказаться в ангаре Храма, где рядом с зеркальным шаром – боевым кораблем типа «Корсар» – стояли друзья. Эрнадо, Ланс, Редрак. Повизгивающий, грустный, лишенный хозяина Трофей. И принцесса планеты Тар – Терри. Моя жена.

За те два дня, что мы провели на Земле, я успел обвенчаться с ней в православной церкви. Сам не знаю, почему. Как не знаю и того, что заставило ее согласиться и на венчание, и на вечеринку с моими обалдевшими друзьями в маленьком городском кафе, и на вечер в лучшем номере самой дорогой гостиницы Алма-Аты. Очень удобно, что синтезаторы «Гонца» умели производить образцы старинных денег.

Может быть, она действительно меня любит? Принцесса Терри с планеты Тар…

Что-то упорно мешало мне уйти в свое свободное и загадочное будущее, из несуществующего уюта, где останется размышлять о случившемся Маэстро. Неизбежность? Едва ли…

– Стас, – неожиданно для себя спросил я. – Данька… Даниил, с ним все было нормально?

– Да. Вы же доставили его прямо к порогу дома. И даже проследили, кто открыл дверь – родители или бандиты с ножами. С ним все в порядке.

– Я не о том. Стас, он был счастлив?

Наступила пауза. Стас пожал плечами:

– Он был известным… великим художником.

– В двадцатом веке были известные художники Илья Глазунов…

– Я же о великих.

– И Марк Шагал.

Маэстро задумчиво смотрел на меня.

– Сергей, он стал великим художником. Тут уже не подходят обычные понятия счастья.

– Понятно.

– Возьмите в библиотеке кассету с его работами. Там есть и несколько биографий, весьма любопытных.

– Спасибо. Я и не подумал. Я возьму кассету с картинами – этого хватит. Маэстро, а он рисовал… космос?

Ловким движением Стас извлек из кармана пиджака нечто вроде яркой цветной открытки. Многослойное изображение? Нет, похоже, просто открытка, даже сделана из картона…

– Одна из немногих картин, где есть что-то космическое. Возможно, вам она скажет больше, чем мне.

Я не знаток живописи, но это был очень странный стиль. Если соединение сотен ярких, чистых тонов в одно цельное и гармоничное изображение и есть цветазм – то Данька придумал забавный стиль. Яркий и праздничный, как новогодняя игрушка. Тревожный и печальный, как ночное небо сквозь ветви дремучего леса.

А на картине был берег озера, освещенный странным разноцветным сиянием плывущих в небе лун – синих, оранжевых, красных, зеленых… Я не стал их считать – меня не интересовало, ошибся ли Данька. Потому что на песчаном берегу озера в разноцветном полумраке сидел, прижимая к коленкам похожее на собаку животное, прекрасно знакомый мне мальчишка. С мокрыми после купания волосами, запрокинутой к небу головой. Рядом с ним лежал на тонкой темно-бордовой, даже на взгляд теплой подстилке, молодой, атлетически сложенный парень.