Рыцари сорока островов - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 30

Я поднял клинок. Он выглядел как-то странно — блестящий, как зеркало, светящийся чистым синим светом. Отраженным… или своим?

Вы научили меня одному, Острова. Ненавидеть. Ненавидеть и убивать. Я даже люблю, ненавидя. Что ж, получайте!

Пригнувшись, — ноги автоматически реагировали на колебания диска, — я отвел меч за спину. И ударил по мокрой стальной плите под ногами.

Взметнув два веера оранжево-желтых искр, клинок распорол обшивку диска.

— Дима!

Светящаяся пленочка призрачного клипера колебалась и меняла окраску, как мыльный пузырь, на который сильно подули. Колебалась и сжималась, стягивалась к диску, словно проткнутая резиновая игрушка. Но шлюпка уже была в десятке метров по курсу, как нарочно подставляя таранам борт.

— Не нравится? — глядя на ровную черную прорезь, прошептал я. — Не ожидал?

Еще удар — крест-накрест. Треугольная металлическая пластина неожиданно легко загнулась вверх. Из-под нее вываливалась, вспухала светящаяся бело-розовая масса. Что-то зашипело, на кашеобразной поверхности набухли и лопнули просочившиеся газовые пузыри.

Но шлюпка уже наплывала на стальные гребни таранов…

— Берегись!

Ребята кричали все вместе, словно я был страшно далеко и не мог их услышать. Я поднял голову, выдирая меч из мерцающей липкой каши. Клинок светился ярче, обугливая бело-розовую слизь.

Из воды, синхронно и быстро, поднимались изогнутые «бивни». Клинки на их концах тихо выли, пропеллерами разрезая воздух. На основании одного тарана грязно-белой гирляндой висели человеческие кости.

Я не испугался — на это не было времени. Удар меча подрезал основания двух «бивней». Колонны, подломившись, упали к моим ногам. Вращающиеся лезвия вонзились в пенящуюся под ними массу. Диск мелко завибрировал.

В один прыжок оказавшись на краю диска, я замер. Шлюпка скользила совсем рядом.

— Давай-давай! — Том протянул мне руку. Через мгновение я стоял на палубе «Дерзкого». А над диском хищными лапами нависали уцелевшие бивни.

— Ловко ты… — Тимур, отклонившийся к другому борту, чтобы уравновесить мой прыжок, медленно передвинулся к мачте. Он был непривычно вялым, а смуглое лицо посерело.

— Плохо? — одними губами спросил я.

Тимур кивнул. Я с ужасом увидел, что лицо у него начинает синеть… Впрочем, и у Инги с Томом тоже. Опустив глаза, я увидел, как окрасилась лазурью палуба. Засветился голубым воздух…

Сквозь нас прошла волна яркого синего цвета. Дохнуло теплом. На какую-то секунду мы снова увидели клипер Безумного Капитана — маленькую, метровую модель, игрушечный кораблик, висящий над залитой кроваво-снежной пеной поверхностью диска. Потом исчез и он. Остался лишь светящийся розовый сугроб, из которого нелепо торчали металлические клыки.

— Мы решили, что ты поднырнул под корабль, — тихо сказала Инга. Я подумал, что ей, наверное, хочется сказать что-то еще, но она промолчала. Зато закричал Тимур:

— Смотрите!

Вокруг нас загорелось море. Поверхность воды покрылась бледно-голубыми язычками пламени, как будто горел спирт. Клочья пены, слетающие с гребней волн, превратились в мгновенно гаснущие снопы искр. Стало светло как днем.

— Превращения продолжаются, — очень спокойно произнесла Инга. — Корабль превратился в ржавую кастрюлю, а шторм…

А шторм просто кончился. Угасло сине-голубое свечение, померкли, опали волны. Шлюпка плыла в прежней темноте, но чудовищные, сравнимые лишь с цунами волны исчезли. Море слегка волновалось, дул порывистый, мокрый ветер. Если закрыть глаза, то перемена и не ощущалась.

Ложь. Все — ложь. Я опустил руку за борт в холодную бурлящую воду. Нельзя поверить в красивую сказку, пока не расскажут страшную. Трудно не засомневаться в клипере Безумного Капитана, если он плывет по ласковому, освещенному солнцем морю.

Ложь…

— Поднимай парус, Том, — пробираясь к рулю сказал я. — Мы вот-вот окажемся у нашего острова. Надеюсь, при таком ветерке ты можешь управлять и корытом с парусом.

Стальной клинок ледяной коркой примерз к бедру.

5. ПЕРЕВОРОТ

Небо стало светлее, когда наступило утро. Но что-то неуловимое, непонятное, предсказывало нам — наступает день. Может быть, нам просто перестало хотеться спать. Мы вплывали в рассвет.

«Дерзкий» прошел у берега двух или трех островов, пока мы не узнали знакомых очертаний замка на двадцать четвертом острове. Положив руль круто к ветру, я повел шлюпку под одним из мостов. Темнота впереди начала сгущаться. На фоне далеких зарниц проступила угловатая тень. Замок.

Я почувствовал, как на меня наползает противная, обидная слабость. Не могло, не должно было появиться у меня это подлое чувство возвращения домой! Замок Алого Щита мне вовсе не дом, а тюрьма…

Шлюпка вылетела на пологий песчаный берег с полного ходу — мы не рассчитали расстояния до острова. Меня кинуло на искореженные остатки каюты, Том с Ингой успели зацепиться за мачту, ну а Тимура выбросило прямо на берег. Едва поднявшись, я перевалился через борт и побрел к острову. В обычной обстановке за Тимура волноваться не стоило, но сейчас, когда он был ранен…

Когда я вышел на берег, Тимур уже стоял, выдернув меч из ножен. Я осторожно взял его за плечо.

— Тим, все нормально. Это же наш остров.

Тимур кивнул, неохотно опуская меч. Но глаза его по-прежнему напряженно всматривались в темноту. Рядом суетились Том и Инга, стараясь вытащить шлюпку подальше на берег. Но я даже не попытался им помочь. Я смотрел на Тимура. Я слышал его слабый шепот.

— Дим, ты не думай, я не тронулся, раз по своему острову с мечом хожу. Просто, для меня Конфедерация — единственный шанс…

Переливались на горизонте узкие полотнища зарниц, бледными фосфоресцирующими тенями громоздились в небе облака. Тимур продолжал говорить вполголоса:

— Наш остров для меня не первый, понимаешь? Даже если он победит по всем правилам Игры, мне это ничего не даст. А попал я когда-то на Остров Тысячи Камней, тот, где нас чуть не убили. И жил там полгода, учился… Потом ушел искать своих ребят, из Союза. Ночью, когда мосты разведены, перебирался с острова на остров… Только Крис знает, откуда я на нашем острове взялся. Но Крис промолчит. И ты молчи, слышишь?

— Зачем тогда рассказываешь? — шепотом спросил я.

— Чтобы ты меня понял. Я за Конфедерацию буду драться до конца, у меня иного пути нет. А значит, мне придется быть осторожнее всех…

Я кивнул, хоть он и не мог увидеть моего жеста. Сзади подошла Инга. Том возился у шлюпки — искал какую-то сумку с вещами, пытаясь растащить доски каюты. Зря, наверное. Все унесло штормом.

Мы пристали к берегу недалеко от замка, но добирались к нему неожиданно долго. Пусть шторм был иллюзорным, но дождь-то прошел по-настоящему. Ноги вязли в холодном мокром песке, и несколько раз нам приходилось обходить низинки, превратившиеся в топкие болота. Мы были вымотаны до предела, и я уже несколько раз пожалел, что не предложил дожидаться утра у шлюпки. Но кончается любая дорога, даже та, которая приводит к порогу дома.

Мы подошли к крепостной стене. Розовый камень поблек от дождя, вобрал в себя ускользающую ночную темноту, и казался тускло-серым. Ворота были открыты.

— Совсем обнаглели, — неодобрительно произнес Тимур. — Может устроим переполох?

Никто не отозвался. Да, впрочем, и самому Тимуру, наверняка, хотелось не шумных сцен, а уютной постели в одной из комнат замка. Не обязательно даже в своей, вполне годилась та, которая окажется ближе всего.

Полуоткрытыми оказались и двери самого замка. Более того, в узкую щель пробивался дрожащий желтоватый свет. Мы, не сговариваясь, остановились. Инга хотела было что-то сказать, но промолчала, прежде чем я успел ее об этом попросить.

— Дима, — вполголоса произнес Тимур. — Ты?

Я кивнул… Взглянул на меч, втайне надеясь, что клинок снова начнет светиться. Увы, это зависело не от оружия, а от меня самого. Во мне же не было ни злости, ни страха, ни подозрительности. Одна усталость, тяжелая как свинец…