Своя судьба - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 4
Я машинально потянулся к карману, сообразил, где нахожусь, и поморщился. Ну почему сотовые не работают в метро? Те, кто их имеют, под землей не ездят?
Теперь я разрывался между основным заданием, которое надо было выполнять, пусть и без надежды на успех, и обреченной девушкой. Не знаю, возможно ли ей еще помочь, но выследить создателя воронки я обязан…
И в этот миг меня ударило второй раз. Теперь – по-другому. Без судорог, без боли – лишь пересохло горло, онемели десны, запульсировала кровь в висках, а кончики пальцев стали зудеть.
Есть!
Но почему так не вовремя?
Я поднялся – поезд уже притормаживал перед станцией. Прошел мимо девушки – и почувствовал ее взгляд. Она следила за мной. Боялась. Видимо, черный вихрь, пусть и неощутимый, вызывал у нее беспокойство, заставлял приглядываться к окружающим.
Может быть, потому она до сих пор жива?
Стараясь не смотреть в ее сторону, я опустил руку в карман. Нащупал амулет – прохладный стержень, выточенный из оникса. Еще секунду медлил, пытаясь придумать иные действия.
Нет, другого выхода не было.
Я сжал стержень в ладони. Пальцы стало покалывать, потом камень потеплел, отдавая накопленную энергию. Ощущение не было ложным, но это тепло не измерить термометром. Мне казалось, что я сжимаю уголек из костра… уголек, покрытый холодным пеплом, но раскаленный в сердцевине.
Выбрав амулет до конца, я бросил один взгляд на девушку. Черная воронка дрожала, слегка изгибаясь в мою сторону. Вихрь был настолько мощным, что обладал зачатками интеллекта.
Я ударил.
Будь в вагоне, да что там в вагоне – во всем поезде, еще хоть один Иной, он увидел бы ослепительную вспышку, с одинаковой легкостью пронзающую металл и бетон…
Еще никогда я не бил по черному вихрю такой сложной структуры. И никогда не применял амулета с таким мощным зарядом.
Эффект был совершенно неожиданным. Слабенькие проклятия, висевшие над другими людьми, смело начисто. Пожилая женщина, устало трущая лоб, удивленно посмотрела на ладонь – у нее вдруг исчезла жестокая мигрень. Молодой парень, тупо глядящий в стекло, вздрогнул, лицо его расслабилось – из глаз уходила глухая тоска.
Черный вихрь над девушкой отнесло метров на пять, он даже наполовину выскочил из вагона. Но структуры не потерял, и зигзагами поплыл обратно к жертве.
Вот это сила!
Вот это нацеленность!
Говорят, правда сам я этого не видел, что оттесненный хотя бы на два-три метра вихрь теряет ориентировку, приклеивается к ближайшему человеку. Это тоже скверно, но чужое проклятие действует куда слабее, у новой жертвы есть все шансы спастись.
А этот вихрь пер обратно, будто верный пес к попавшему в беду хозяину!
Поезд останавливался. Я бросил последний взгляд на вихрь – тот вновь завис над девушкой, даже ускорил вращение… И ничего, совершенно ничего поделать я не мог. Рядом, на станции, была цель моих недельных блужданий по Москве. Проехать мимо, проследить за девушкой я не мог. Меня бы шеф заживо сожрал… может быть, даже, не фигурально выражаясь…
Когда двери с шипением разошлись, я бросил на девушку последний взгляд – торопливо запоминая ауру. Шансов найти ее вновь в огромном городе – немного. И все таки я должен буду попытаться.
Но не сейчас.
Выскочив из вагона, я огляделся. Опыта полевой работы мне и впрямь не хватает, в этом шеф абсолютно прав. Но вот метод, которым он применил для обучения, мне совершенно не нравился.
Как, черт возьми, найти цель?
Обычным зрением я видел людей, ни один из которых не вызывал подозрения. Здесь до сих пор толклось много пассажиров – все-таки «Курская-кольцевая», тут и приезжие с вокзала, и расходящиеся торговцы, и спешащие на пересадку в спальные районы… Прикрыв глаза я мог наблюдать картину более занятную – блеклые, как обычно к вечеру, ауры. Среди них ярким алым пятном горела чья-то злоба, пронзительно-оранжевым светилась парочка, явно спешащая добраться до постели, размытыми коричнево-серыми полосами тянулись распадающиеся ауры пьяных.
И никакого следа. Только сухость в горле, зуд в деснах, безумно колотящееся сердце. Привкус крови на губах. Нарастающее возбуждение.
Все признаки косвенные, и в то же время слишком явные, чтобы пренебречь ими.
Кто же? Кто?
Поезд за моей спиной тронулся. Ощущение близости цели не слабело – значит, пока мы рядом. Показался встречный состав. И я почувствовал, как цель дрогнула, двинулась навстречу ему.
Вперед!
Я пересек перрон, лавируя между пялящимися на указатели приезжими, двинулся к хвосту состава – ощущение цели начало слабеть, побежал к головному вагону… есть… ближе….
Как в детской игре – «горячо-холодно».
Люди входили в вагоны. Я бежал вдоль состава, чувствуя, как рот наполняется тягучей слюной, начинают болеть зубы, судорогой сводит пальцы… В наушниках гремела музыка.
In the shadow of the moon, She danced in the starlight Whispering a haunting tune To the night…
Ох, к месту песенка. Удивительно к месту…
Не к добру.
Я прыгнул в сходящиеся двери, замер, прислушиваясь к себе. Угадал или нет? Визуально я по-прежнему не фиксировал цель…
Угадал.
Поезд мчался по кольцу, а мои бунтующие инстинкты кричали: «Здесь! Рядом!»
Может быть, я и с вагоном угадал?
Искоса оглядев попутчиков я отказался от этой надежды. Здесь не было никого, способного вызвать интерес.
Что ж, будем ждать…
На «Проспекте Мира» я почувствовал, что цель удаляется. Выскочил из вагона, двинулся на пересадку. Рядом, где-то совсем рядом…
На радиальной станции ощущение цели стало почти мучительным. Я уже высмотрел несколько кандидатур – две девушки, молодой парень, мальчик. Все они были потенциальными кандидатами, но вот кто из них?
Моя четверка села в один вагон. Это уже была удача, я вошел следом, и стал ждать.
Одна девушка вышла на «Рижской».
Ощущение цели не ослабло.
Парень вышел на «Алексеевской».
Прекрасно. Девушка или мальчик? Кто из них?
Я позволил себе украдкой поглядеть на обоих. Девушка была пухленькая, розовощекая, внимательно читала «МК». Никакого волнения не проявляла. Мальчик, наоборот, тощенький и хрупкий, стоит у двери, водя пальцем по стеклу.