Танцы на снегу. Геном. Калеки - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 54
Не знаю, почему у меня это вырвалось. Но я сказал:
– А вы нормальная.
Девушка на миг прекратила рыться в сейфе. Потом достала и протянула мне конверт:
– Да и ты не отмороженный, Тиккирей.
– Отмороженный?
Она кивнула:
– Мы так зовем тех, кто уснул в ночь вторжения. Отмороженные, отморозки …
Я оцепенел. Стоял и смотрел на Анну – она совсем не выглядела вражеским агентом… но и подпольщицей тоже. Наконец спросил:
– Кто это – «мы»?
– Те, кто не уснул. Каждый десятый примерно, – пояснила Анна. – Владелец мотеля, мистер Паркинс, тоже не отморозок. И наш электрик…
– Так вы… – Я растерялся. – И что вы делаете?
– Живем. – Она улыбнулась. – Тиккирей, не бойся. Ничего страшного не происходит. Просто большая часть людей стала приверженцами Инея… ну и что?
– Как «ну и что»? – возмутился я. – Они ведь теперь совсем другие!
Анна вздохнула, взглядом указала на диванчик. Я сел, и она тоже присела рядом.
– Тиккирей, многим это пошло на пользу. Вот у меня есть парень, он… Ну, раньше мы все время ссорились. Из-за всякого-разного… – Она смешалась. – Зато теперь у нас все нормально. Куда лучше, чем было! А мои родители собирались разводиться, папа хотел завести вторую жену, а мама была против. Теперь у них все в порядке.
– Мама больше не против? – спросил я зло. Даже не пойму, откуда у меня такая злость взялась.
Анна вспыхнула:
– Тиккирей! Как ты можешь!
– Извините, – пробормотал я.
– У нас отменили многоженство, – разъяснила Анна. – И вообще все любят друг друга. Мужья любят своих жен, а жены – мужей. Пьяницы перестали пить. Дети не прогуливают школу. Все, кто брал взятки, – раскаялись, кто уклонялся от налогов – вернули государству деньги.
– Но ведь это все насильно! – почти крикнул я. – Это людям промыли мозги, понимаете?
– Это какое-то оружие, – согласилась Анна. – Придуманное на Инее. Конечно. Ну и что? Какая разница, Тиккирей, кто из людей самый главный, Император или Инна Сноу? Вот мне – точно все равно! Главное, чтобы мой парень не нюхал всякую дурь. И чтобы отец не ругался с матерью. И чтобы люди относились друг к другу с уважением!
– Когда завтра ваша Инна Сноу захочет, чтобы все ходили на руках и ели пауков, вы тоже согласитесь?
Анна только засмеялась:
– Тиккирей, вы в лесу напридумывали себе страшилок… Инна Сноу – умная женщина. Ничего плохого никто не делает. А вот Империя…
– Так будет же война с Империей, разве это страшилка? – спросил я.
– Да не будет никакой войны, – уверенно сказала Анна. – Все планеты присоединятся к Инею. Потихоньку. Будет Владетельница вместо Императора. Люди станут добрее друг к другу. Вот и все. Если и случится война… то несильная.
Я покачал головой. Ничего она не понимает. Никто не смотрит больше коварных телепередач с Инея. Радиошунты теперь у всех заблокированы. Ученые ищут способ, как вылечить «отмороженных». Так что будет война.
– Тиккирей, ну что ты так надулся? – Анна потрепала меня по голове. – Вот поезжай в город, сам увидишь, какими хорошими все стали.
– Можете донести на меня, – сказал я, – но все равно это было коварное нападение.
– Не собираюсь я на тебя доносить, – опять развеселилась Анна. – Я ведь не отморозок. Да им тоже на самом деле все равно. Веди себя хорошо – и все.
Хлопнула дверь.
– Тиккирей! – возмущенно воскликнул Лион. – Папа и так опаздывает!
Как же я обрадовался его появлению!
– Извините, я пойду. – Я вскочил, сжимая конверт. – До свидания.
– Удачи, Тиккирей, – приветливо сказала Анна. – Не забивай голову глупостями! Все будет хорошо!
С этим напутствием мы и бросились к машине.
– О чем она? – на бегу спросил Лион. – Отец нервничает…
– Потом расскажу, – бросил я. – Мистер Эдгар, извините, не могли найти конверт…
Мистер Эдгар укоризненно покачал головой. Мы даже не успели двери закрыть, как машина тронулась.
– Ну, чего там? – Лион потянулся к конверту.
Я разорвал плотную бумагу. Внутри оказался отпечатанный листок с красивой подписью и печатью и маленькая пластиковая карточка. Я начал торопливо читать, ища главное:
– Уважаемый… рассмотрев запрос… согласно Закону о Миграции… Ура!
– Разрешили? – обрадовался Лион.
Странно. Ну что за дело мне теперь до гражданства Нового Кувейта? У меня ведь уже есть авалонское гражданство, одно из самых уважаемых, круче только гражданство Земли или Эдема. Тем более что Новый Кувейт захвачен Инеем и его гражданство в галактике мало что значит.
И все равно мне было приятно. Очень приятно. Ведь этого гражданства я добился сам. Ради него я улетел с Карьера и стал расчетным модулем. Я рисковал и выиграл. Если бы не Иней – каким счастливым я был бы сейчас!
– Мистер Эдгар, глядите! – Я протянул ему карточку. На ней были моя фотография, имя, пластинка биодетектора и длинная строчка штрих-кода.
– Молодец, – суховато сказал отец Лиона. Он все-таки был раздосадован задержкой. – Надеюсь, Тиккирей, теперь ты станешь ответственнее и серьезнее. Верно?
– Верно, – ответил я. Пусть порадуется. Он же не виноват, что у него отморожены мозги.
– Жизнь – это не одни только радости и приключения, – продолжал мистер Эдгар. – И это надо понять вовремя. Сейчас дни для тебя летят быстро, а годы тянутся медленно. Но ты подрастешь и все станет наоборот… дни станут тянуться, долго и нескончаемо, от рассвета до заката – целая вечность, а ночь – вечность вдвойне… зато годы станут проноситься мимо, от дня рождения к дню рождения, от новогодья к новогодью… и все время чего-то не хватает… одной минуты, часа, дня… вечный цейтнот…
Мне стало жутко.
Мне стало очень жутко!
Сейчас отец Лиона был совсем другим. Не таким, как до вторжения Инея, и не посторонним, как персонаж сериала. Будто что-то мучило его, пыталось вырваться, но не получалось…
– Папа… – тихо сказал Лион.
Мистер Эдгар вздрогнул, на миг отвел взгляд от дороги. Сказал уже другим голосом:
– Поэтому надо быть собраннее, Тиккирей! И тебя, мой мальчик, это тоже касается!
Все. Он снова стал отмороженным.
– Папа, у тебя бывает дежа-вю? – спросил Лион. – Будто все это уже было? Будто мы уже так ехали, говорили… будто вся жизнь уже была прожита?
– Конечно, – спокойно ответил он. – Это бывает у всех. Совершенно нормально, и нечего этого бояться. Ты можешь поговорить со школьным психологом, он тебе все разъяснит.
Больше Лион ничего спрашивать не стал.
А вскоре, немного пропетляв по улицам, мы подъехали к длинному невысокому зданию, окруженному парком. Здание все было облицовано яркой разноцветной плиткой, даже высились над крышей какие-то башенки и купола. Но все равно от него веяло унынием, как от любого школьного здания.
Мистер Эдгар этого мнения, впрочем, не разделял.
– Красиво, не правда ли? – спросил он. – Как в сказке, которую я тебе когда-то читал… помнишь, Лион?
– Помню, – сказал Лион. И добавил скептически: – Только непохоже.
Его отец припарковался у входа, очень старательно поставив машину между двумя школьными автобусами. Мы выбрались, огляделись.
Нет, в чем-то отец Лиона был прав. Красивое здание. Моя школа на Карьере была обычным стандартным блоком, из которых собирают все административные здания. Даже школа на Авалоне была попроще. Еще здесь было много цветов, высаженных в круглых клумбах вокруг фонтанчиков, пешеходные дорожки посыпаны мелким гравием, но не обычным, серым, а золотистым и бежевым. Лион достал сумку со своими вещами, я шел налегке. Переодеть меня вчера переодели, но с собой ничего взять не предложили. Наверное, в мозгах у отмороженных что-то сбивается, они знают, как надо поступать правильно, но какие-то мелочи все равно забывают.
Поднявшись по широкой лестнице на третий этаж (у входа в стеклянной будочке сидел охранник, но нам ничего не сказал и не останавливал), мы оказались перед двустворчатыми дверями – старинными, неавтоматическими. Отец Лиона нервно поглядел на часы, приоткрыл дверь, заглянул внутрь, заискивающе спросил: