Фантастика 2002. Выпуск 1 - Кнари Владимир. Страница 10

– Мы - яблоки, надкусанные жизнью. Мы - райские. Любили, ненавидели, дружили По-разному. Для яблок нежеланье в гроб ложиться Заразное…

Ни у кого из посетителей Кирилл не заметил "ментиков". "Ящик Пандоры" клуб сейфов. Здесь собирались только "невосприимчивые". Или седые ветераны, принципиально отказавшиеся проходить тесты, - продолжая жить по-старинке, с тоской вспоминая минувшие дни, когда народ и слыхом не слыхивал о "новомодных цацках". Или адепты ультра-ортодоксальных конфессий, по разным причинам объявившим "ментики" происками Мирового Зла. Резервация. Гетто. Санаторий для глухонемых и дальтоников… "Рядовой Сыч! Прекратить!" "Есть, сэр!" Кирилл поморщился. Дурная привычка: сразу начинать "прибрасывать" статью, отбирать "жареные" факты, словечки… Никто никого никуда не загонял. Сейфы сами создали "Ящик…", забив крышку гвоздями в виде охранника и системы поручительства. Место, где можно общаться с себе подобными, расслабиться… Финансируется клуб явно по высшему разряду. Наверняка есть какие-то взносы, но реальные источники денег - другие. Спросить Мишеля? Дескать, явился изучить жизнь клуба, собрать благодатный материал для серьезного обзора, исследования феномена… Обзор с удовольствием опубликуют - сейчас материалы за подписью "К. Сыч" выходили в свет быстро, с минимальными купюрами, а чаще - вовсе без купюр. Привилегия модного репортера, умеющего "нащупать нерв". Но к чему врать? - на самом деле "К. Сыч" здесь по иной причине. Пускай сюда его затащил друг детства Мишка Савельев, принципиально не желавший подключать к своей драгоценной голове любую машинерию. Тоже, кстати, интересный случай. Понятно, когда от "ментиков" отказываются косные упрямцы из подвида "божьих одуванчиков". Но молодой, неглупый и целеустремленный парень вроде Мишки? Нонсенс… А Кирилл - не нонсенс?! Рефлексия, депрессия. Надоело. Тайное чувство ущербности ретрограда поневоле… В последние годы из общения с женой, с друзьями и знакомыми, с коллегами по профессии стал исчезать некий отзвук. Трудно выразимый словами, даже если слово для тебя - рабочий инструмент. Ушло присутствие. Человек разговаривает с тобой, шутит, смеется в ответ твоим остротам, спорит, делится новостями, - но перед тобой лишь часть этого человека. Вполне самостоятельная, надо заметить, часть. Субличность. Внешне, вроде бы, ничем не отличающаяся от прекрасно знакомого Эдика, Вадика… Ванды. Однако существует чутье, которое не обманешь. Ему, этому чутью, не требуются "патники-ментики". Твой собеседник - не здесь. Он далеко, во многих местах сразу. Глядит на мир чужими глазами со склона Фудзи, болтает с приятелем, гуляющим по Монмартру, докладывает шефу в офисе о проделанной работе. С тобой общается лишь малая часть знакомого существа. Да, в любую секунду все субличности способны вновь интегрироваться, но это - не для тебя. Ванда однажды призналась: от слияния она получает странное удовольствие. Отдаленно сравнимое с… Жена поспешила увлечь Кирилла в постель, собираясь на деле продемонстрировать: сравнимое - с чем. А он все никак не мог отделаться от старого, вдруг вернувшегося ощущения, что в постели они с Вандой не одни. Через день подлый сдвиг крыши исчез, но не до конца. Кирилл ждал его возвращения, как ждешь притихшую зубную боль, боясь признаться, что ожидание куда страшней собственно боли. А здесь, за толстенной дверью-крепостью - осколок старого мира. Пусть даже не осколок - иллюзия. Фантом. Голограмма. Но именно сейчас все вокруг кажется настоящим и, более того, единственно возможным. Остальное вне этих стен - сон, бред, и только здесь - реальность, данная человеку в ощущениях. Шум голосов, смех, трели почти забытых мобильников… Кирилл допил текилу (умеют, ацтеки, молодцы!). Расплатился - и двинулся через бар, мимо столиков и голосов, раздвигая занавеси сизого дыма. В голове мелькнуло: "Если здесь так накурено, то что же творится в курилке?!" Как ни странно, опасения не оправдались. Накурено в следующем зале было не в пример меньше, чем в баре. Кирилл выбрал столик в углу. Пепельница, удобное кресло, стопка журналов - много ли надо человеку, чтобы выкурить хорошую сигарету, собраться с мыслями, или, наоборот, прогнать оные мысли прочь? -…с рождаемостью? - Но ведь это общая тенденция… Разговаривали двое за столиком по соседству. Один, вальяжный брюнет лет сорока пяти, курил сигару, лениво пуская дым кольцами. Его собеседник, блондин спортивного вида, нервно терзал уже третью подряд сигарету. -…Сокращается?! Казимир, побойтесь Бога! Да она упала практически до нуля! Посмотрите статистические отчеты в сети! - Дорогой мой Володенька, не преувеличивайте. И не относитесь к этому так серьезно. Известно ведь: есть ложь, большая ложь и статистика. - Да пускай они вдвое сгустили краски! Втрое! Вчетверо! Это все равно катастрофа! Понимаете?! Брюнет саркастически улыбнулся: - Володенька, милый… Ну почему тогда никто не бьет тревогу, кроме вас? - Бьют! В рельсу они бьют! В било… Казимир, нас никто не слышит. Люди оглохли. А в Азии пляшут от радости: наконец-то демографический кризис закончился, можно вздохнуть спокойно. Идиоты… Это не кризис, это полные дрова! Если тенденция сохранится - два-три десятка лет, и Человечество тихо вымрет. Как динозавры. - Тем не менее вы преувеличиваете… - Казимир! Я вас умоляю! Откройте глаза, оглядитесь по сторонам! блондин покраснел, брызнул слюной. - Много вы видели в последнее время на улицах маленьких детей? Совсем малышей? Ну-ка, припомните! На лицо брюнета набежала тень. Он задумчиво стряхнул пепел с сигары: - Пожалуй, вы отчасти правы. Я особо не обращал внимания, но сейчас пытаюсь вспомнить… - Вот именно! Пытаетесь - и не можете! Вы забыли, как выглядят младенцы! Знаете, что в городе закрылось больше половины детских садов? Это уже не статистика - это факты, в которых вы можете убедиться сами! Дети просто не рождаются. Без всяких на то причин. Родители здоровы, хотят иметь ребенка, а врачи разводят руками или лепечут всякую чушь. Мы с женой… Блондин вдруг оборвал фразу на полуслове. Безнадежно махнул рукой; низко склонился над столиком, гася в пепельнице очередной окурок. - Хотите еще водки? Я принесу. Нет? А я выпью. Когда он проходил мимо, Кирилл на миг встретился с ним глазами, поспешив отвести взгляд. Стало неловко. Сухие глаза блондина источали почти физическую боль. Этот человек хотел быть отцом, но успел понять: надежды не осталось. Как у многих других - здоровых, молодых, любящих друг друга людей. Как до недавнего времени думал и Кирилл, просыпаясь среди ночи и обнаруживая, что Ванда тихо плачет в подушку. Хотелось волком завыть на луну, но выть было нельзя, потому что… потому. И вместо этого он принимался утешать жену, гладить по голове, как маленькую девочку, шептать всякую успокоительную чушь, - и Ванда наконец успокаивалась, засыпала, а он выходил на кухню и долго курил, дурея от дыма, не в силах остановиться… Но в начале лета все переменилось. Тесты наконец подтвердили: Ванда беременна! У них будет ребенок! Сын, обязательно сын, почему-то решил Кирилл. У них будет сын, и все будет хорошо, и… А у блондина - не будет. "Рядовой Сыч! Прекратить! Есть, сэр…" Да, глупо. Да, им с Вандой просто повезло. Но… Уже не в первый раз накатывало острое чувство вины. За одинокое счастье. Но ведь остальные не винят себя в том, что некий журналист волей природы оказался сейфом?! Так почему он должен стыдиться?! Почему?! Кирилл докурил сигарету и, стараясь выглядеть беззаботным, направился к выходу.

Дискуссионный зал в данный момент использовался по назначению. Вернее, почти по назначению. Ибо действо, творившееся в сих стенах, дискуссией можно было назвать лишь с некоторой натяжкой. Пророк был вульгарен. Пророк был в грязной рубахе навыпуск. Пророк был в мятых штанах из вельвета. Пророк - вещал. Пророка слушали. Без разинутых ртов и огня во взглядах, но вполне доброжелательно. С пониманием. -…недаром сказано: широка дорога, ведущая к вратам Ада, и многие пойдут по ней! Лишь малая часть узрит тропу узкую, ведущую в Небесную Обитель, - но и зрячие не отважатся ступить на нее! Оглянитесь вокруг, братья мои! Узрите правоту вещих слов! Что есть хваленая ментальная связь, как не дьявольский искус? Кому это выгодно: связать души и умы человеческие единой сетью, а на самом деле - поймать в сеть?! Один человек свободен. Он может пойти за пастырем, но по своей воле, по своему выбору. Толпа идет за вожаком, не за пастырем. Кому нужно превратить нас в стадо? Кому, я вас спрашиваю?! Куда он это стадо поведет?! Передергивает, отметил Кирилл. Люди с "ментиками" - не стадо. Зато аналогия с сетью весьма уместна. Вроде стремительно приходящего сейчас в упадок Интернета в пору его расцвета. Каждый мозг - мощный сервер, способный одновременно связываться со множеством себе подобных. Сразу приходит мысль о коварном психовирусе, или тайном коде, найденном в лабораториях вездесущих спецслужб. В считанные часы зараза распространяется по ментальной "сети", поражая бедное Человечество (кроме сейфов, конечно!). Массы безумцев, орды зомби… Сколько копий было сломано в "желтой" прессе! Сколько скороспелых бестселлеров изверглось на прилавки книжных магазинов! Люди с удовольствием пугались, втайне понимая: чушь. Страшилка дутая. Даже существуй психовирус - побоялись бы связываться. Разве что полный маньяк…или сейф! Мысль была внезапной и слегка жутковатой. Но только в первое мгновение. Кирилл рассмеялся. Никогда раньше не пытался анализировать бульварную чепуху. А едва задумался - вот он, результат. Значит, лежало на поверхности, как любая банальность. Сам виноват. Увы, "пророк вульгарис" заметил усмешку Кирилла, приняв ее на свой счет. Гневно-обличительный перст уперся в дерзкого: - А знаешь ли ты, сколько людей лишились работы? Сколько пошли по миру, проклиная мерзкого спрута - "Ментат Интернешнл"?! Ты веселишься, а их семьи голодают! Отвечай: знаешь?! Кирилл пожал плечами: - Знаю. Он действительно знал. К Новому году написал большую аналитическую статью по этому вопросу. "Ментики" поставили на грань банкротства целую сферу индустрии: информация и связь. Интернет, сотовые и обычные телефонные коммуникации; в определенной мере - радио и телевидение. "Бумажные" издания пока держались, хотя и их позиции заметно пошатнулись. Тем не менее, глобального кризиса мировой экономики это не вызвало, несмотря на прогнозы ряда социологов. Даже безработица оставалась в приемлемых рамках. Благодаря "ментику" человек мог в кратчайшие сроки освоить новую специальность, выучить иностранный язык, переквалифицироваться в десятки раз быстрее, чем это делалось раньше. Опять же мозг, работавший теперь у большинства в многозадачном режиме, как правило, быстро находил выход из тупика. Мало кто из сотрудников фирм-банкротов в итоге вылетел "на обочину жизни". Во всех развитых странах успели включиться мощнейшие социальные программы помощи… Где только деньги нашлись? -…И ты смеешься над словами правды, зная, какова она?! - Во-первых, я смеялся не над вами, а над собой, - Кирилла начал раздражать самоуверенный проповедник, от которого в придачу разило спиртным. Слушать пьяные откровения, да еще и безропотно терпеть личные выпады?! Увольте-с! - А во-вторых, я тоже не в восторге от происходящего на нашем шарике. Только надо быть объективным. Корпорация "Ментат Интернешнл" - один из главных спонсоров социальных программ защиты. Плюс создаваемые корпорацией новые рабочие места. Или вы об этом предпочли тактично забыть? Теперь взгляды слушателей были прикованы к Кириллу. - С-сука! - пророк подавился слюной, разом оставив возвышенный штиль. - Иуда! Подлянку строишь?! Люди!!! Они уже здесь, они сюда пробрались! - Угомонись, Степан, - бросил кто-то вполне миролюбиво. - Парень свой. Наш, значит, парень. Вон, "ментика" нету… - "Ментик" он дома оставил! - И то верно, кстати… - Они!!! Они без "ментиков" могут! - Точно! Я слыхал… - Слыхал он! Я сама видела!.. Это была правда. Через несколько лет работы с "ментиком" человек обретал способность к менто-контакту без "костылей техники", как выразился однажды Мишель. Ванда, к примеру, уже почти год обходилась без обруча. Коммуникаторы пробуждали и закрепляли в пользователях способность к телепатии, и даже самые закостенелые ретрограды не могли этого отрицать. Еще пять-шесть лет… - Сука! Сучара! Шпион! Подсыла!.. Пророк в исступлении визжал недорезанной свиньей. Лицо его побагровело, налилось дурной кровью, руки тряслись. - А ведь верно, Степа. Казачок-то засланный… Сбоку к Кириллу подступил заморыш в футболке и спортивных штанах. Впрочем, малый рост и худоба компенсировались аурой злобы, излучаемой человеком. Наголо бритая голова, переносица, неправильно сросшаяся после перелома, на щеках - сизая щетина. И белые, словно мраморные, костяшки сжатых кулаков. "Рядовой Сыч? Влипли?!" "Так точно, сэр!.." - Попался, гаденыш? Замаха Кирилл не увидел. Он вообще ничего не увидел. Просто под ребрами взорвалась граната. Было очень больно. Однако вторая граната медлила со взрывом. Когда наконец удалось разогнуться, выяснилось: друг детства Мишель облапил заморыша сзади, крепко прижав руки к телу, и что-то горячо шепчет драчуну в ухо. Заморыш слушал, расслабясь. Чувствовалось: захоти он вырваться - вырвется. Не удержит Мишка. Хваткой не удержит. Силой не удержит. Зато словами… - Подурели, козлы?! Это ж Кирюха Сыч, мой однокурсник! Сейф! Журналист! Я ручаюсь! Ясно?! Что, Степа, опять нажрался?! Ну, козлы… дуры рогатые… - Сам ты козел, Савельев… - Ладно, погорячились… - Извини, Сыч, - заморыш легко выскользнул из объятий Мишеля. Протянул Кириллу руку: узкую, деревянную. - Виноват. У меня от Степки крыша летит… Пошли, мировую выпьем? Я угощаю. Или вмажь мне разок, для расчета. Наверное, следовало молча уйти прочь и никогда больше не возвращаться в "Ящик Пандоры". Но Кирилл вместо этого улыбнулся жилистому, ответив рукопожатием. - Все нормально. Бывает. Кирилл. - Петрович. Ну как, вмажешь? - В другой раз. Айда мировую пить, Петрович. Уговорил. А потом Кирилл, изрядно пьяный, возвращался домой по ночным улицам. Думая, что, в сущности, "Ящик…" не для него. Много ли общего у журналиста Сыча с тем же Петровичем, отставным кулачным бойцом "без правил"? С пророком-Степаном? Со старичками-пенсионерами, с блондином, страдающим за Человечество? Врать самому себе было приятно. Особенно на подпитии. Зная, что ты придешь в "Ящик Пандоры" еще раз. И еще. Потому что там собираются твои братья. Сейфы. Там собеседнику глядят в глаза. Там общаются только с тобой, и больше ни с кем. Даже когда бьют морду - бьют тебе. Только тебе. Тебе одному. И бьет - один. Целиком. Кирилл остановился, прислонился к фонарному столбу и начал хохотать. Долго. Счастливо. Вспугнув гулящих кошек. За сейфовой дверью клуба он вновь ощутил "эффект присутствия", которого, оказывается, так не хватало ему в последнее время.