Фантастика 2006. Выпуск 2 - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 49

Алексей Корепанов

Пролог

«— …и вот, накануне Дня космонавтики, я чуть ли не совершенно случайно узнаю, что, оказывается, в нашем городе уже несколько лет живет человек, не раз побывавший, так сказать, по ту сторону небес. Человек, который провел на Луне в общей сложности три года. Я правильно подсчитал, Александр Николаевич?

— Чуть больше. Тринадцать вахт, каждая по три месяца…

— Итого тридцать девять. Да, три года и три месяца, сплошные тройки. А „три“, как известно, хорошее число. Кто-то из участников космической программы „Аполлон“, находясь на Луне, декламировал: „Как-то шел я по Луне, дело было в декабре…“ То же самое можете сказать и вы, Александр Николаевич…

— Нет, то же самое не могу. Как раз в декабре я на Луне никогда не бывал. Вахта начиналась в январе, три месяца там — три месяца здесь, потом опять три месяца там.

— Понятно. Значит, дело было в январе. Или где-то летом. Собственно, не столь важно, в каком именно месяце было дело. Главное — было. Вы знаете, я чуть ли не ежедневно проезжаю мимо офиса фирмы „Палитра“, но мне, конечно же, никогда и в голову не приходило, что один из учредителей этой фирмы — бывший космонавт…

— Если точнее, космоинженер-технолог.

— Ну да, космоинженер-технолог лунной базы „Новая-два“. Но почему никто в нашем городе об этом не знает? Согласитесь, на свете не так уж много космоинженеров-технологов лунной базы „Новая-два“!

— Почему никто не знает? Жена знает. Кое-кто из приятелей. Вот и вы тоже каким-то образом узнали. А появится интервью в вашей газете — еще кто-нибудь узнает. Вы говорите, почему не рассказывал каждому встречному-поперечному? А зачем афишировать-то? Я ведь не Гагарин, не Армстронг. Что такое в наши дни космонавт? Это же не футболист, и не кинозвезда. Через космос прошли уже даже не сотни, на тысячи счет идет. На той же базе „Новая-два“ вместе со мной работали еще шестьдесят человек. Ничего выдающегося, как бы сверхъестественного, в нашей профессии уже давным-давно нет.

— Да, Александр Николаевич, скромность, несомненно, украшает человека, но согласитесь: тянуть электрокабели в какой-нибудь деревушке Ивановке и тянуть электрокабели в лунном Море Спокойствия — это, как говорили когда-то в Одессе, две большие разницы.

— Ну, не такие уж и большие. Разве что скафандр с подогревом да воздух почище, из баллонов, без химии, и комаров со слепнями нет, и ходить гораздо легче, потому как сила тяжести поменьше.

— Вас послушать, Александр Николаевич, — так у вас там не работа была, а сплошной курорт! Южный берег Крыма, то бишь Моря Спокойствия. А чем вы конкретно занимались? Что такое космоинженер-технолог?

— Обычный электрик. Плюс слесарь, плюс сантехник, плюс электронщик и еще десятка два профессий. В общем, обычная работа, никакой экзотики. Только не Луна над головой, а Земля.

— А бывали какие-то нештатные ситуации?

— Понимаю, вам чего-нибудь интересного хочется, гибели „Титаника“, извержения Везувия, на худой конец, нашествия космических тараканов… Но придется вас огорчить: лично я ни в какие экстраординарные ситуации не попадал. Приходилось, конечно, устранять всякие неполадки — но это, опять же, обычная работа. Вы же не пишете в своей газете о том, как электрик кондоминиума устраняет короткое замыкание или там лампочку меняет. Все мои нештатные, как вы говорите, ситуации примерно такого же плана. Без крови, без нарушений связи, без пробитых баллонов с дышалкой. И метеориты мне на голову, увы, не падали, и, слава Богу, не приходилось никого спасать — ну, там, кто-нибудь в трещину провалился, или заблудился, или был ранен инопланетянами…

— Мда… Трудно вас разговорить, Александр Николаевич…

— Да нет, разговорить меня легко, если есть о чем говорить. А тут — обычная работа. Согласно должностным инструкциям. Профилактика, профилактика и еще раз профилактика. А если неполадок на моих вахтах было мало — значит работал я нормально. Да, понимаю, пресное получается интервью, а что поделать? Вы ведь журналист, профессионал, акробат, так сказать, пера, если цитировать классиков…

— И шакал ротационных машин…

— Ну да, именно, — так вам и карты в руки. Добавьте красок поярче, распишите поцветистее…

— Поразвесистее… Изюминка нужна, Александр Николаевич. Неужели за тринадцать — тринадцать! — вахт так-таки ничего и не было? Лики ангелов в небесах, как на „Салюте“ или „Мире“, не помню… Статуэтка Великого Бога Марсиан, найденная в колее от лендера… Наскальный рисунок летающей тарелки из созвездия Скорпиона… Обрывок газеты „Искра“ за тысяча девятьсот пятый год на дне глубокой расщелины… Я утрирую, конечно, но вы меня понимаете?

— Понимаю, чего ж тут не понять. Я же говорю: вам интересного хочется… Н-ну, ладно… Будет вам интересное. Еще кофе?

— Нет, благодарю. Меня после кофе всегда на сигарету тянет.

— Так курите на здоровье, я потом проветрю. Пепел можно прямо на блюдце.

— Спасибо. Итак, как-то шли вы по Луне…

— Да… Вообще, ходить по Луне мне нравилось. Точнее, прыгать, как кенгуру. Помню, как это было в первый раз… Знаете, что меня тогда поразило? Такие же ощущения я испытывал в детстве, во сне. То есть, мне не раз снилось, что я вот так вот прыгаю — отталкиваюсь обеими ногами и плавно лечу. Только в тех снах это происходило не на Луне, а на Земле. Знаю, многие летают во сне, я тоже летал — но еще и прыгал.

— И ваши сны воплотились в реальности…

— Да, в этом мне повезло.

— Итак, прыгали вы по Луне — и что там с вами произошло?

— Нет, в тот раз я не прыгал, а ехал на лендере. На третью подстанцию, это четыре километра от базы. Опять же, обычная плановая профилактика. Прибыл на место, связался с диспетчером, отметился. Прихватил тестеры — и в блиндаж.

— В блиндаж?

— Ну да, так мы подстанции называем.

— Профессиональный жаргон…

— Ага, „лунная феня“. Что такое подстанция? Подземное, то бишь подлунное помещение, бункер с аппаратурой. В общем, зашел я туда, загерметизировался, местную дышалку врубил — и погнал тест за тестом, по программе. Стандартная процедура, с ней и школьник справится. Только легкий звон стоит: „дзынь… дзынь…“ — порядок, прочесываю дальше. Собственно, дублирую электронный контроль, но тут уж, как говорится, лучше перебдеть…

— Ну да, случай с Ивичем мы все хорошо помним.

— Хотя и нет там его вины… Так вот, звенит-позванивает — и вдруг сквозь этот звон: „Мяу!“ У меня за спиной. Роняю тестер, оборачиваюсь — и мороз по коже. В двух метрах от меня сидит на полу мой Барсик и смотрит на меня желтыми глазищами. Словно есть требует. Тоже стандартная процедура, он всегда так делает.

— Постойте! Какой Барсик?

— А тот, что вас в прихожей встречал.

— То есть, ваш кот… на Луне?

— Именно. Именно мой кот. Который должен был не на подстанции лунной мяукать, а сидеть вот здесь, дома, на Земле. Этакая пушистая черная галлюцинация с усищами и двумя золотыми медалями на полфизиономии.

— Какими медалями?

— Ну, глазами, это я образно, как у вашей пишущей братии принято. Метафорически.

— Черная галлюцинация с медалями… Действительно, интересно. Весьма. И что же вы?

— Наклонился, взял эту галлюцинацию на руки. Мурлычет галлюцинация, как трактор. И никакого сомнения, что это именно мой Барсик. Он у нас однажды какую-то заразу где-то подхватил — чесался постоянно, раздирал себе башкенцию когтями до крови. Носили его в кошачью поликлинику на уколы, а дома таблетками пичкали — и выздоровел Барсик. Только три проплешинки между ушей остались — точь-в-точь прямоугольный треугольник, хоть Пифагорову теорему доказывай. Сидит он у меня на руках, мурлычет, и Пифагором своим светит. Я его глажу, а в голове, сами понимаете, каша совершеннейшая. Это же бред абсолютнейший — откуда Барсику взяться здесь, в лунном блиндаже? Я же с ним дома попрощался месяц назад, и на космодром с собой не брал, и в челноке не замечал. И на Луне до этого не встречал. В общем, полнейший абсурд…