Брошенный вызов - Грэхем Линн. Страница 24

– А ты кто такой? – взревел Данте, словно лев, у которого украли добычу.

– С чего ты вдруг весь такой ревнивый собственник? – ответила ему в тон Топси, теряя контроль над эмоциями. – Это ты забыл упомянуть, что у тебя есть девушка!

– Вышвырни его отсюда, Михаил! – взорвалась Кэт.

– У меня нет девушки. Между нами с Косимой ничего нет, – прошипел Данте сквозь зубы. – Теперь ты меня выслушаешь?

– Вообще-то я хочу тебя вышвырнуть, – с предвкушением сообщил Михаил.

– В твоей семье всегда так? – простонал Данте, сверкая изумрудными глазами. – Ничего личного?

– Практически ничего, – мягко сообщил ему Захир. – Обидишь одного – обидишь всех.

– Но я хочу услышать, что он скажет, – напряженно призналась Топси. Глаза у нее внезапно защипало от слез; она думала, что никогда не увидит Данте снова, и его внезапное появление в доме Кэт выбило ее из колеи. Он прилетел в Лондон за ней? Или заехал сюда по банковским делам? Да и какая разница? Почему она больше не может контролировать свои мысли…

– Поедем в мой отель, – предложил Данте, но Саффи вынула из своей сумочки связку ключей и вручила их Топси.

– Лучше поезжайте в наш дом, там меньше посторонних.

– Ты никуда не пойдешь с этим мужчиной, – возразила Кэт. – Он несдержан. На Акрама он смотрел так, словно готов ударить. Что, если он ударит тебя?

Данте нервно поморщился:

– Я не собираюсь никого бить.

– Однако ты наорал на меня, когда я разбила твою машину, – обиженно напомнила Топси.

Михаил успокаивающе обнял жену за плечи:

– Топси уже взрослая, Кэт. Пора ей самой разбираться.

На улице Данте мрачно сказал:

– Ну у тебя и семейка.

– Но они очень меня любят, – возразила Топси. – Мне с ними повезло.

– С ними, но не с матерью. Я сегодня читал про нее в желтой прессе, – сообщил он, ведя ее под локоть к ожидающему лимузину. – Только благодаря этой статье я тебя и нашел. Моей матери ты оставила адрес квартиры Одетты, и там сейчас никого нет. Так ты пыталась скрыть связь с семьей?

Топси стало ужасно стыдно из-за того, что Данте знает об Одетте. Она специально не читала газеты, которые писали об аресте; достаточно было и того, что Кэт их читала, и прочитанное доводило ее до слез. Михаил умолял жену этого не делать, напоминая, что все неточные, но смачные подробности пишутся, чтобы шокировать, а не информировать.

– Я думал, что мне не повезло в родительской лотерее, – продолжил Данте, – но тебе, похоже, пришлось еще хуже.

– Что ты говоришь? У тебя замечательная мать, – удивилась Топси, садясь в лимузин и сообщая водителю адрес дома Захира и Саффи. Между водителем и пассажирами поднялась разделительная перегородка.

Данте стиснул зубы, глаза его стали похожи на зеленый лед под тенью черных ресниц.

– Речь не о матери. Мой отец использовал ее в качестве боксерской груши, – признался он явно через силу. – Но хуже всего то, что ему за это ничего не было, потому что мама слишком его боялась, чтобы сообщить в полицию. А когда у него развился рак мозга, она ухаживала за ним до последнего дня.

– А ты ничем не мог ей помочь?

– Я пытался. Она боялась, что кто-нибудь узнает о семейных порядках. Ей было слишком стыдно, она обвиняла во всем себя.

– Почему?!

– Она говорит, что никогда его не любила; он всегда это знал и ее ненавидел.

– Думаю, она была влюблена в Витторе, когда вышла замуж за твоего отца. И замуж она не хотела, так что он получил то, что заслуживал. Он использовал власть и деньги, чтобы получить ее.

Данте недоуменно нахмурился:

– Витторе? Как она могла любить Витторе, если вышла за отца в семнадцать лет?

Только тут Топси вспомнила, что не имела права этого говорить. Однако ей казалось, что Данте полезно узнать эту историю, чтобы понять силу связи между матерью и отчимом. Поэтому она рассказала ему все, что узнала от Софии.

Данте был поражен.

– Я не знал, что они были знакомы в юности. Почему она мне не рассказала? Они так быстро поженились… но если бы я знал эту историю, то не тревожился бы так.

– Теперь ты знаешь, – ответила Топси, думая, что София и Витторе в чем-то поспособствовали неприязненному отношению Данте к их браку. Если бы они были откровеннее, его взгляды могли бы быть другими.

– Теперь это не важно, – внезапно вздохнул Данте. – Но моя мать чуть не умерла во время беременности потому, что побои отца вызвали внутреннее кровотечение…

Топси безмолвно кивнула в сочувствии.

– Вскоре после этого я попытался вступиться за нее и ударил отца, но, к сожалению, тогда я был тощим подростком.

Топси предположила, что именно после этого его нашли у обочины избитым, и у нее сжалось сердце от мысли, что он вырос в такой жестокой обстановке. Она не могла простить ему Косиму и все еще не понимала, зачем он прилетел в Лондон. Однако теперь она лучше понимала характер Данте. Может, из-за несчастливого брака родителей и насилия в детстве он потерял способность глубоко любить… Но ведь он женился в двадцать один! Так почему она все время ищет оправданий его недопустимому поведению?

Отперев дверь дома, они вошли внутрь. Свет горел, и, судя по температуре, отопление было включено; видимо, Саффи позвонила и предупредила экономку о прибытии гостей. В камине горел огонь. Данте осмотрелся, остановившись перед большой коллекцией семейных фотографий на столике у окна.

– В вашей семье много детей, – заметил он.

Топси глубоко вздохнула:

– Данте?

Он обернулся, изумрудные глаза впились в нее с неожиданной силой, и его притягательность снова одурманила ее, как наркотик.

– Объясни мне, пожалуйста, что ты делаешь в Лондоне.

– Мне нужно было тебя увидеть, – заявил он.

– Но нам не о чем говорить, – ответила она напряженным от попыток сдерживаться голосом.

– Топси, ты мне дорога… – порывисто выдохнул он.

– У тебя странный способ это показывать, – скептически сказала она; все поведение Данте на балу демонстрировало пренебрежение ее чувствами. – До сегодняшнего вечера ты не рассказывал мне ничего личного. Даже о твоем прошлом браке я узнала от твоей матери. Ты сам говорил, что мы просто веселимся, но веселье кончилось. Все кончилось.

Под бронзовой кожей скул заиграли желваки.

– Я рассказал тебе об отце, чтобы смягчить дискомфорт из-за новостей о твоей матери. Я не привык о себе рассказывать. Не привык делиться личным с другими людьми.

– Это только подтверждает, что я не зря ушла.

– Но не я один храню секреты, – внезапно возразил ей Данте, и в зеленых глазах вспыхнула укоризна.

– Что ты имеешь в виду? – возмутилась Топси.

Данте вынул из кармана конверт и протянул ей.

– Это должно все объяснить.

Топси нахмурилась, открывая конверт. В нем была открытка, хотя до ее дня рождения было еще далеко. В открытке говорилось:

«Добро пожаловать в семью. Витторе».

Данте заглянул ей через плечо, тоже прочитав сообщение.

– Что это значит? – прошептала Топси, боясь поверить, что эти слова означают именно то, что она хотела услышать.

– Тест на ДНК подтвердил совпадение. – Данте окинул ее холодным оценивающим взглядом. – Да, Витторе рассказал мне, что ты считала его своим возможным отцом, но сказала об этом только в ночь бала. А со мной ты собиралась поделиться?

У Топси кружилась голова от новостей о подтверждении отцовства и от того, что формулировка в открытке Витторе явно приглашала ее в семейный круг. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Что Витторе об этом думает?

– У него ушла пара дней на то, чтобы пережить шокирующие новости, но после этого… он доволен. И матери уже рассказал. Конечно, она огорчилась, узнав о его неприятных отношениях с твоей матерью, но с тех пор она находит все новые и новые положительные сравнения между тобой и своим мужем, – насмешливо сообщил Данте. – Говорит, у вас одинаковая улыбка. Честно говоря, я такого не замечал.

– Я так рада, что графиню все это не расстроило, – выдохнула Топси. – Конечно, ты не видишь сходства – Витторе при тебе редко улыбается. Зачем ему улыбаться? Думаешь, ему нравится твое неодобрение?