Бесконечная свобода - Холдеман Джо. Страница 33

— Пойдемте со мной и Уильямом в кафетерий.

Машина, в которой кипяток протекает сквозь смутно напоминающий кофе-порошок, больше не заработает. Хоть какой-то плюс.

Мэригей поцеловала воздух, обращаясь к кораблю.

— Насколько велик шанс, что эти люди выживут?

— Я не могу рассчитать это, капитан. Я не знаю, куда делось антивещество, и поэтому не знаю, какова вероятность того, что оно вновь появится.

— Как долго они смогут прожить, если оно не появится?

— Если двадцать человек останутся в этом помещении и будут держать его изолированным, то смогут жить много лет. Правда, моя вода начнет замерзать через несколько недель, и один человек должен будет отправиться к бассейну и наколоть льда. Воды в бассейне хватит на десять лет, если люди будут только пить ее и не тратить на умывание. Положение с продовольствием более сложное. Еще до исхода первого года им придется обратиться к людоедству. Конечно, при выбраковке одной персоны количество потребителей пищи уменьшится на одного человека, а из среднего тела должно выйти приблизительно три сотни порций. Поэтому последний оставшийся пробудет в живых одну тысячу шестьдесят четыре дня после того, как первый будет убит, при том условии, что он или она остается в состоянии полного сохранения жизненных функций.

Мэригей на мгновение замолчала, улыбаясь.

— Подумайте над этим. — Она оттолкнулась от стола и поплыла к двери. Я менее изящно последовал за ней.

Около двери кафетерия находился телефон для связи с ходовой рубкой. Я поднял трубку и сказал, не дожидаясь никаких сигналов:

— Корабль, у тебя есть чувство юмора?

— Только в тех случаях, когда я могу провести различие между неразумными и разумными действиями и решениями. Данное решение было неразумным.

— Что ты намерен делать после того, как экипаж покинет тебя?

— Ждать. У меня нет другого выбора.

— Ждать чего?

— Возвращения антивещества.

— Ты на самом деле считаешь, что оно вернется?

— Я «на самом деле» не считаю, что оно исчезло. Я понятия не имею, где оно находится. Но, независимо от того, какие силы заставили его пропасть, они должны быть ограничены физическими законами сохранения материи.

— Значит, ты не будешь удивлен, если оно появится вновь?

— Я никогда не удивляюсь.

— И если оно вернется на место?..

— Тогда и я вернусь к Среднему Пальцу, на мою стационарную орбиту. С некоторыми новыми данными для вас, физиков.

Меня уже давно никто не называл физиком. Я учитель, рыбовод и вакуумный сварщик.

— Я буду тосковать без тебя, корабль.

— Я понимаю, — ответил электронный мозг и издал звук, похожий на покашливание. — В вашей партии с Чарльзом вам нужно перевести ферзевую ладью на h6. Затем пожертвуйте вашего последнего коня за пешку и давайте мат чернопольным слоном.

— Спасибо. Я постараюсь это запомнить.

— Мне будет не хватать всех вас, — продолжал корабль без моего вопроса. — У меня есть много информации, которую я могу анализировать, обобщать и строить модели. Этого занятия мне хватит надолго. Но все это не то же самое, что постоянное хаотическое поступление информации от вас.

— До свидания, корабль.

— До свидания, Уильям.

Я ухватился за канат, ведущий к лифту, и пополз по нему, перебирая руками. Я чувствовал себя спортсменом.

У меня возникло ощущение, что в моей эмоциональной сфере произошли какие-то изменения, похожие на те, что совершались перед неизбежным сражением. Нечто, не подвластное мне, внезапно поставило меня в положение, в котором у меня было четыре шанса из пяти уцелеть, и один — погибнуть. Вместо предчувствий я ощущал своеобразное спокойствие и даже нетерпение: давайте, так или иначе, покончим с этим.

Было ли у меня три килограмма вещей, которые я хотел бы взять с собой обратно на СП? Старый альбом репродукций картин Лувра — я выбрал его из груды земных предметов, когда отправлялся со Старгейта на Средний Палец, — это был настоящий тысячелетний антиквариат. Он не весил и килограмма. У меня еще были с собой удобные ботинки на тот случай, если через сорок тысяч лет в мире не останется никаких сапожников. Но там сейчас прошло всего лишь двадцать четыре года, и, наверно, Хершель Уайтт еще доживает свой век.

Почему-то я подумал: кто может ловить рыбу на мои переметы? Наверняка не Билл. Он, вероятно, в настоящее время находился в Центрусе, полностью объединившись с Человеком. Черт возьми, он мог даже улететь на Землю.

Мы могли никогда больше не увидеть его снова. Теперь эта мысль вызвала у меня совсем не то ощущение, что прежде. Я потряс головой: с моих ресниц сорвались четыре крошечные слезинки и поплыли в разные стороны.

Мы с Мэригей, остальные члены совета, а также Диана с Чарли ждали до конца. Последний челнок был почти наполовину пуст: тринадцать человек решили остаться.

Их предводительницей была Тереза Ларсон. Она решила остаться на «Машине времени», хотя ее «жена» Эми уже спала на борту второй шлюпки. Их дочь Стел оставалась с Терезой, а вторая дочь находилась на СП.

— Для меня не существует никакой проблемы выбора, — сказала Тереза. — Бог послала нас в это паломничество, чтобы вернуться и начать все сначала. Она прервала наше движение вперед, чтобы испытать нашу веру.

— Вы не сможете начать снова, — заметила Диана. — У вас есть десять тысяч замороженных доз спермы и яйцеклеток, но никто из вас не знает, как их размораживать и соединять.

— Мы будем делать младенцев старым способом, — бодро заявила Тереза. — Кроме того, у нас есть еще много времени, чтобы научиться всему этому. Мы освоим твое искусство.

— Нет, не освоите. Вы умрете с голоду или замерзнете здесь. Это не бог забрал антивещество, и оно не вернется на место.

Тереза улыбнулась.

— Ты говоришь это, только основываясь на своей вере. А известно тебе не больше, чем мне. И моя вера так же хороша, как и твоя.

Как я хотел бы вбить ей в башку немного здравого смысла! Я даже подумал о том, чтобы перестрелять их всех усыпляющими патронами и в бессознательном состоянии погрузить в шлюпку Но почти весь совет оказался против этого, а Диана не была уверена в том, что она сможет должным образом уложить людей в систему временного прекращения жизненных функций без их собственной осознанной помощи.

— Я буду молиться за вас всех, — сказала Тереза. — Надеюсь, что вы все уцелеете и обретете хорошую жизнь дома.

— Спасибо — Мэригей посмотрела на часы. — А теперь возвращайся к своим людям и сообщи, что в 9.00 корабль закроет эту дверь и разгерметизирует отсек. Мы сможем взять кого-нибудь, любого из вас, до 8.00. После этого вы должны будете остаться здесь и… будете предоставлены собственной участи.

— Я хочу пойти с тобой, — сказала Диана. — Попробовать использовать еще один, последний шанс, чтоб образумить их.

— Нет, — отрезала Тереза. — Мы слушали всех вас, и корабль дважды повторил свои аргументы. Мэригей, я передам им твои слова. Мы ценим ваше беспокойство. — Она повернулась и выплыла за дверь.

В этой части корабля имелся лишь один туалет, приспособленный для использования в условиях невесомости. Из него вышел бледный, как снег, Стивен Функ.

— Ваша очередь, Уильям.

Препарат, который выдала нам Диана, был на вкус похож на мед, в который добавили скипидара. А эффект от него был такой, словно кишки промывали кипятком из брандспойта.

Когда я в юности изучал антропологию, то прочел про африканское племя, которое круглый год питалось хлебом, молоком и сыром. Один раз в год они забивали корову, чтобы объесться жиром, так как считали, что понос — это дар богов, священное очищение. Это снадобье понравилось бы им. Даже я испытал благоговение. Честно говоря, я ощущал себя одной большой полой трубой.

Покончив с очищением, я выплыл наружу.

— Можешь позабавиться, Чарли. Это потрясающее впечатление.

Диана помогла мне присоединить биодатчики и различные трубки, густо покрытые смазкой, помогавшей расслабить мускулатуру. Весь этот процесс оказался гораздо проще, нежели в тот раз, когда я возвращался после своего последнего сражения. Видимо, им удалось за последние столетия узнать что-то новенькое.