Ради твоей улыбки - Беверли Джо. Страница 12

Это было самое восхитительное чувство, которое ей когда-либо довелось испытать.

И тут из глаз ее полились слезы, горькие, обильные. Она изо всей силы пыталась сдержать себя, но они лились все сильнее…

Элинор хотела отодвинуться, но руки Николаса по-прежнему крепко удерживали ее.

— Ничего, моя дорогая, плачь, если ты этого хочешь. — Его рука потянулась вверх и легла на ее шею чуть пониже затылка. Тогда она окончательно сдалась.

Через какое-то время, осушив слезы, Элинор вдруг обнаружила, что рассказывает мужу о подробностях своей жизни, об обидах, которые ей приходилось терпеть от родителей, о своих страхах и о своем возмущении, о войне с собственным братом.

— О, прошу прощения. Извините… Что я делаю? Вы, должно быть…

Он заставил ее замолчать легким поцелуем.

— Забудь обо всем этом. Все прошло. Но если ты захочешь снова рассказать мне, я всегда готов выслушать тебя. Для того и существует муж, чтобы жена чувствовала себя спокойно и была уверена в завтрашнем дне. Пусть это будет моя клятва тебе в нашу первую брачную ночь. Все изменится к лучшему. Ты веришь мне?

Шмыгнув носом, Элинор кивнула и осторожно отодвинулась. Николас отпустил ее, и она, присев, протянула руку, пытаясь нащупать носовой платок на маленьком столике около кровати.

— Я буду заботиться о тебе, — добавил он. — Доверься мне и позволь закрепить наш союз, как это принято. — Он провел рукой вдоль ее тела и взялся за подол рубашки. — Нет-нет, моя дорогая, расслабься. Не надо бороться со мной.

Несмотря на все его старания, Элинор продолжала сопротивляться, но в этот момент пламя в камине вспыхнуло и необычайная одухотворенность его лица поразила ее. Это вовсе не была маска монстра, а лицо обычного человека, полное желания и восхищения.

— Так и быть, столь невообразимое одеяние я позволю тебе оставить, но только не это. — Николас потянул за кончик ленты и быстрым движением распустил туго заплетенную косу. Волосы, густые и длинные, рассыпались по подушке темной волной. Он поднял их высоко, а потом позволил им упасть, и они покрыли их обоих.

Краснея от смущения, Элинор отводила непослушные пряди с лица и думала, вздыхая про себя: пусть делает что хочет. Может, распущенные волосы неотъемлемая часть брачной ночи? Но все же это было не очень удобно. В прошлый раз она никак не могла расчесать их. В прошлый раз…

Паника охватила ее, снова заставив отодвинуться.

Его низкий голос терпеливо успокаивал ее, и она в конце концов расслабилась. Николас гладил ее волосы, неторопливо и с удовольствием, его рука плавно двигалась от ее лба, вниз к плечам, к груди…

— Вот так очень красиво, — восхищенно шептал он, незаметно переходя к поцелуям, покрывая легкими прикосновениями губ самые неожиданные места. Его руки все время были в движении, а голос нашептывал всякие милые глупости.

Элинор никогда не думала, что юмор может быть частью этого занятия. Или он чуть-чуть не в своем уме? Если так, то он и ее заразит безумием. Она чувствовала, что уже начинает глупо улыбаться.

— …маленькое заброшенное местечко, — прошептал он, и тут его губы нашли ее рот. Его дыхание было горячим и влажным. Элинор получала странное удовольствие от этой близости, и именно это позволило ей не сопротивляться, когда его рука мягко раздвинула ее колени и его сильное тело оказалось между ее ног.

Он осторожно подвинул ее в нужную позицию и вошел мягко, не спеша.

Боли не было. Напротив, странное облегчение вытеснило последние остатки напряжения, сделав ее бездумной и легкой. Элинор чувствована себя так, словно была ребенком, в страхе ожидавшим наказания и удачно избежавшим его.

Он двигался ритмично, с невыразимой чувственностью, и, так как это было не больно, через какой-то момент она смирилась. Она даже сделала то, что, как ей казалось, от нее требовалось, — начала двигаться в такт его движениям…

С каждой секундой Николас дышал все чаше и чаще, а его движения становились все быстрее и быстрее. Элинор спрашивала себя, не превратилось ли его лицо в маску монстра? Но глаза ее были крепко закрыты, и она не открывала их. Она не хотела знать.

Череда последних содроганий, сопровождаемых хриплым стоном, неожиданно прекратилась, и он остановился. Его жаркое дыхание обдавало ее шею. Инстинктивно Элинор провела рукой по его волосам, как мать гладит ребенка, думая о том, что же им полагается делать дальше.

С внезапностью, которая поразила ее, Николас, прежде чем перевернуться на спину, провел рукой по ее лицу.

— Ты в порядке, дорогая? Черт, я знаю, что поторопился.

— Все прекрасно, — сказала она, — я…

Его ладонь мягко прикрыла ее рот.

— Не говори ничего. — Он осторожно освободил ее и лег рядом. — Лучше немного помолчим. Нам обоим нужно прийти в себя.

Он еще раз обнял ее, и она удобно устроилась в его руках, как будто делала это всю свою жизнь.

Не прошло и пары минут, как ей стало ясно, что он спит. С улыбкой на устах Элинор высвободилась из его рук. Все, что произошло, было совсем неплохо. Если он считает это неотъемлемой частью их брака, пожалуй, время от времени она сможет такое вынести.

Элинор проснулась посреди ночи. Отголоски ее знакомого ночного кошмара соединились с телом, лежащим рядом с ней. Она в ужасе села, и воспоминания нахлынули на нее с новой силой.

Камин догорел и разглядеть что-то в кромешной тьме не было никакой возможности. Стараясь успокоиться, Элинор протянула руку, чтобы коснуться его тела…

Николас пошевелился во сне, и она в испуге отдернула руку.

— Ах нет, оставьте — пробурчал он, не открывая глаз.

Элинор подавила нервный смешок. Она должна снова уснуть и больше ничего не вспоминать. Ничего.

Когда Элинор проснулась, в комнате еще стоял густой полумрак. Николас спокойно спал рядом с ней. Худшее осталось позади. Теперь она в самом деле была женой и убедилась, что ее муж вовсе не чудовище. На самом деле он сделал все гораздо лучше, чем тот… монстр. Сейчас, когда он лежал такой беззащитный, она получала удовольствие, изучая его.

Но как ей встретиться теперь с лордом Стейнбриджем? Как посмотреть ему в глаза?

Какое-то движение послышалось за дверью, но Николас и ухом не повел. После некоторого раздумья Элинор осторожно потрясла его за плечо:

— Проснитесь! Да проснитесь же!

Единственным ответом ей был досадливый стон. Набросив, пеньюар, Элинор подошла к двери.

— Клинток, я не могу разбудить его! — в тревоге воскликнула она.

Лакей осторожно вошел в спальню.

— Я предупреждал его, миледи. Я сказал ему ясно, как день, но он, наверное, был слеп, когда читал записку.

— Разве что-то беспокоит его?

— Усталость, ничего больше. Он не хочет никого слушать. Спит пару часов за ночь и так последние несколько дней. В конце концов это отразится на его здоровье. Правда, ему досталось…

Вдруг слуга осекся, словно вспомнив что-то.

— Прошу прощения, миледи, здесь нет ничего, о чем бы стоило беспокоиться. Завтрак накрыт в соседних покоях, как приказал хозяин. А теперь я должен разбудить его.

— О нет, — запротестовала Элинор. — В этом нет необходимости.

Клинток покачал головой:

— Мне так приказано. Хозяин велел разбудить его в это время. Он не тот, кого можно ослушаться, уверяю вас.

Элинор подумала, что если даже гром ударит рядом с постелью, это не заставит ее мужа проснуться, но Клинток, по-видимому, был не новичок в этом деле. Что-то приговаривая, потряхивая и нашептывая, он таки достучатся до сознания хозяина.

Глаза Николаса медленно открылись, потом он закрыл их снова.

— Черт! Ради всего святого, который час?

— Около девяти, — спокойно ответил Клинток. — И ваша супруга уже здесь, сэр.

— Кто? — Тяжелые веки приподнялись. Николас оглядел комнату, и глаза его просветлели, остановившись на Элинор. — Простите, моя дорогая. Холостяцкая привычка.

— Завтрак подан, сэр. — Клинток помог хозяину натянуть его странное одеяние.

— Пойдемте завтракать, моя дорогая. — Взяв ее за руку, Николас повел Элинор в соседнюю комнату, и она не почувствовала стеснения.