Волшебники из Капроны - Джонс Диана Уинн. Страница 45

Но говорить он все еще мог. И он вспомнил, какое имя произнесли Марко и Роза прошлой ночью. Не смея набрать воздуха, он из последних сил крикнул:

– Крестоманси!

Снова поднялся ветер. Сильный вихрь с ревом пронесся над куполом. И за Ренатой с кошками возник Крестоманси. На площадке было так мало места, что Крестоманси качнуло, но он быстро ухватился за мраморную балюстраду. На нем все еще была военная форма, заляпанная и грязная, да и выглядел он очень усталым.

Герцогиня мигом повернулась кругом и уставила на него свой длинный палец:

– Вы! Я же вас провела!

– О да, провели, – сказал Крестоманси.

Если герцогиня надеялась вывести его из равновесия, то опоздала. Крестоманси уже обрел устойчивость. – Погоняли-таки за химерами.

Он вытянул руку ладонью вперед, будто отражая наставленный на него палец. Длинный палец согнулся, и с него закапало что-то белое, словно он и впрямь был из воска. Герцогиня изумленно посмотрела на него, затем подняла на Крестоманси чуть ли не умоляющий взгляд.

– Нет, – сказал Крестоманси; голос его звучал очень устало. – Вы натворили достаточно бед. Примите свой подлинный облик.

В тот же миг тело герцогини стало быстро меняться. Исчезли, втянувшись в плечи, руки. Вытянулось вперед лицо, хотя осталось таким же восковым и злобным. Из верхней губы поднялись торчком длинные жесткие усы, а глаза – две выпуклые бусины – налились красным. Крапчатые юбки стали белыми, заколыхались и пеной собрались у лодыжек, обнажив не ступни, а длинные розовые когти. И все это время она уменьшалась и уменьшалась. На ее заострившемся белом лице появились два клыка. За пенистой массой юбок змеился голый розовый хвост, кольчатый, как дождевой червь, и злобно бил по мраморному полу.

В конце концов огромная белая крыса с глазами как два красных стеклянных шарика стремглав бросилась к мраморной ограде, стуча зубами, зыркая по сторонам, тряся горбатой спиной.

– Та самая Белая Дьяволица, – сказал Крестоманси, – которую Ангел был послан изгнать из Капроны. Правильно, Бенвенуто! Правильно, Виттория! Теперь она ваша. Позаботьтесь, чтобы она не вернулась сюда никогда.

Бенвенуто и Виттория уже устремились вперед. Хвосты у них струились, глаза не отрывались от добычи. Они разом прыгнули. Но и крыса прыгнула – с пронзительным визгом слетела вниз с парапета и бросилась наутек. Распластавшись, Бенвенуто кинулся за ней и сразу оказался рядом с розовым венчиком ее хвоста. Виттория мчалась с другой стороны вровень с ее плечом – катилась снежно-серебристым шаром, на фоне которого огромная крыса выглядела желтой. Крыса развернулась, пытаясь их укусить. И тут внезапно к ним троим присоединилось с дюжину небольших крыс, все бежали вниз по крыше и визжали. Через секунду крысиная ватага переметнулась через скат купола и исчезла.

– Помощнички из дворца, – сказал Крестоманси.

– А Виттория? Они ее не сожрут? – заволновалась Анджелика.

– Виттория – лучший крысолов во всей Капроне! – успокоил ее Крестоманси. – Не считая, конечно, Бенвенуто. Да и к тому времени, когда дьявол со своими приспешниками спустится вниз, все кошки Капроны будут их преследовать. А теперь…

Тонино обнаружил, что он снова стал нормального роста. И схватил Розу за руку. Рядом с Розой он увидел Анджелику. Она тоже была нормального роста. Ее била дрожь, и, натянув на колени свое воздушное голубое платье, она схватила за руку Марко. Теперь, когда они снова стали большие, ветер чувствовался сильнее. Но не это заставило Тонино вцепиться в Розу. Купол перестал быть для него целым миром. Теперь он был белым холмом, частью серо-коричневого пейзажа. И горы вокруг Капроны выступали с безжалостной ясностью. Тонино видел вспышки огня и бегущие фигурки, которые, казалось, делали свои перебежки почти рядом с ним или под ним, как если бы крошечный белый купол перевернулся набок. А вот дома Капроны были неизмеримо глубоко внизу, и река, казалось, текла из них. Новый мост находился почти над головой, утопая в облаках дыма. Дым стлался по горам и, клубясь, вырывался из стоящих по обе стороны реки домов за Старым мостом. И что самое скверное, буханье и уханье, грохот и треск от пальбы почти оглушали, Тонино уже не удивлялся, что Рената и Паоло были такими испуганными. Им владело чувство, словно он сам ищет своей смерти.

Крепко держа Розу за руку, он с отчаянием посмотрел вверх на Ангела. Ангел, по крайней мере, был все таким же огромным. И свиток, который он спокойно держал перед ними, – почти таким же большим, как стена дома.

– Теперь, – сказал Крестоманси, – самое лучшее, что вы можете сделать, вы все, – это пропеть слова, начертанные на свитке. Ну же! Быстро!

– Как? И я тоже? – спросила Анджелика. – Да, все вы, – ответил Крестоманси.

Они собрались, все шестеро, у мраморного парапета; встали лицом к золотому свитку, спиной к Новому мосту, и неуверенно запели, подгоняя новые слова к мелодии «Капронского Ангела». И слова эти пришлись как нельзя лучше. Как только это стало ясно, все запели в полный голос. Анджелика и Рената перестали дрожать, Тонино отпустил руку Розы, а Роза положила ему руку на плечо. Они пели так, будто всегда знали слова со свитка. Да эти слова и были всего лишь вариантом знакомого стиха, только по-латыни, но как раз они-то лучше всего и ложились на мелодию гимна:

Они кончили петь, и воцарилась тишина. Ни с гор, ни с Нового моста, ни с улиц внизу не доносилось ни звука. Все умолкло. Как же они были поражены, когда Ангел едва заметным движением стал медленно скатывать свиток. Сияющие, широко распростертые крылья опустились и встали за его спиной; Ангел встряхнул ими, приводя в порядок перья. И они зашумели, но это был не металлический звук, а мягкое шуршание настоящих крыльев. А в воздухе разлился аромат, такой сладостный, что какое-то мгновение они ничего, кроме него, не воспринимали.

И тут Ангел взлетел. И пока огромные золотые крылья проносились над ними, они слышали это благоухание, а вместе с ним и пение. Словно сотни голосов стройно и мощно исполняли мелодию «Капронского Ангела». Они не знали, был ли это только Ангел или кто-то еще. Все стояли, глядя вверх, и следили за тем, как золотая фигура кружила и реяла и снова кружила, пока не превратилась в золотое пятнышко, сверкающее в небе. А кругом по-прежнему ничто не нарушало тишину, кроме пения.

– Пожалуй, нам лучше спуститься, – вздохнула Роза.

При одной мысли об этом Ренату бросило в дрожь.

– Не беспокойтесь, – тоже вздохнув, сказал Крестоманси.

Внезапно они все оказались внизу, на булыжной мостовой соборного дворика. И Собор вновь был огромным белым зданием, дома – высокими, горы поднимались далеко за ними, а людей, окруживших их, никак нельзя было обвинить в чрезмерной сдержанности. Они все бежали туда, откуда можно было увидеть реющего в солнечных лучах Ангела. Архиепископ не скрывал слез, герцог тоже. Они стояли у герцогской кареты, сжимая друг другу руки.

И тут Крестоманси, очень вовремя, вернул всех с небес на землю, чтобы люди насладились еще одним чудом. Герцогская карета вдруг задвигалась, закачалась на своих рессорах. Обе дверцы распахнулись. Из одной, с трудом протискиваясь, вылезла тетя Франческа, вслед за ней вывалился Гвидо Петрокки. Из другой выкатились Ринальдо и рыжеволосая тетка Петрокки. А за ними вперемешку вылетали Монтана и Петрокки – еще, еще и еще, пока каждому не стало ясно: карета была набита ими до отказа, и непонятно, как уместилось их там столько. Люди перестали толпиться, глядя на Ангела, теперь они столпились, глазея на герцогскую карету.