Самый неподходящий мужчина - Беверли Джо. Страница 41

Прошедшей ночью она пообещала помочь Фитцу обыскать покои вдовы, но было бы лучше обойтись без этого. Леди Талия знала Бетти Прис в ее преклонные годы, и ей может быть что-нибудь известно. Не попробовать ли еще раз расспросить ее? Но вряд ли леди Талия хранит какие-то секреты. Однако она могла что-то забыть. Если они вместе просмотрят последние бумаги Присов, возможно, одна из них даст толчок похороненному воспоминанию. Это лучше, чем сидеть и хандрить.

Дамарис предложила сделать это, и они все пошли в библиотеку, хотя леди Талия не выказывала особого воодушевления. Она просто сидела рядом, пока Дженива и Дамарис сортировали бумаги, называя вслух, что представлял собой тот или иной документ.

Старая леди вспомнила кое-какие сплетни, но они не представляли никакой важности. Вскоре она начала зевать.

— Такое скучное старье, — заявила она. — Я оставлю вас с ним и почитаю книжку. «Кандида». Такая порочно забавная вещь.

Когда дверь за ней затворилась, Дженива отложила список постельного белья, показывая, что ее это тоже мало интересует.

— Ты знаешь, что затевал Фитцроджер прошлой ночью?

— Наверное, хотел выяснить насчет королевской крови Эшарта. А если и есть какие-то бумаги, имеющие отношение к той связи, они скорее всего у вдовы.

— Так, значит, он обыскивал ее покои. Вот был бы тарарам, если бы его поймали. — Потом она уставилась на Дамарис. — Ты упала с лестницы, чтобы помочь ему убежать?

Дамарис закатила глаза:

— Почему все считают меня безрассудной? Разумеется, нет. Я произвела весь необходимый шум и растянулась на полу в трагической позе.

— Здорово придумано.

— О да, я горжусь этим, хотя будь у меня время спланировать, я могла бы сделать и лучше. Фитцроджер слишком скрытен. — Подозреваю, это стало его второй натурой. С его-то историей. — Она бросила на Дамарис встревоженный взгляд. — Я расспросила о нем Талию.

— Не волнуйся, — быстро проговорила Дамарис. — Мне уже все известно. Он подлый соблазнитель, и я не могу иметь с ним ничего общего.

Дженива потрясенно вытаращила глаза от такой прямолинейности, но возражать не стала.

— Меня удивляет, что Эшарт и Родгар впускают его в свои дома, подвергая опасности невинных леди, — резко сказала Дамарис.

— Между Эшартом и Фитцроджером существует глубокая привязанность, — мягко возразила Дженива. — Бывает такая дружба. Это почти как любовь. По мнению Эша, скандал произошел так давно, что о нем пора забыть, но свет не настолько добр.

— Но лорд Родгар позволил мне приехать сюда с Фитцем, — заметила Дамарис, испытывая облегчение от того, что может поговорить с кем-то об этом. — Он распорядился, чтобы я ехала сюда. Он должен был знать, что мне придется находиться в обществе Фитца.

Дженива нахмурилась:

— Да, это странно.

— Значит, все не так плохо? — Ах, жалкая надежда!

— Не думаю, что дело в этом. Возможно, лорд Родгар считает, что женщина, находящаяся под его защитой, неприкасаема.

— Что лишает меня выбора!

— Неправильного выбора, — поправила Дженива. Дамарис вспыхнула:

— Не понимаю, почему я не могу сама принимать решения.

— В глазах света Родгар отвечает за твою безопасность и благополучие. Дамарис, будь осторожна, — добавила она с горячностью. — Посылая тебя сюда, Родгар возложил свои обязанности опекуна на Эшарта. Ты же не хочешь, чтобы Эш и Фитц поссорились из-за тебя. Дамарис взглянула на бумагу, которую держала в руке, — запись о погребении мертворожденного ребенка. Дженива взяла ее ладонь и стиснула.

— Дорогая Дамарис, все это временные трудности. В Лондоне будет легче. Ты познакомишься с другими мужчинами. Возможно, все дело в том, что ты знала их так мало, особенно красивых и обаятельных.

Дамарис, которой было неловко, что она расстроила подругу, постаралась улыбнуться.

— Ты совершенно права. — Кладя документ в стопку, она думала о рождении, браке и смерти. — Вернемся к Бетти Кроули и королю, — бодро возвестила она. — В этом есть что-то важное, поэтому мы должны помочь Фитцу обыскать покои вдовы. Он не сможет попытаться еще раз ночью, потому что, я уверена, она примет дополнительные меры предосторожности. Так что это должно быть в течение дня, и нам нужно убрать ее с дороги.

Дженива сидела с испуганным видом, потом покачала головой:

— Извини. Я не могу ничего делать без согласия Эшарта, тем более когда речь идет о краже у его бабушки.

— Это не совсем кража. Дженива осталась непреклонна.

— Тогда спроси разрешения у Эшарта.

— Он никогда не даст его.

Дамарис с трудом удалось не выйти из себя.

— В таком случае, пожалуйста, напомни, чтобы он потребовал у вдовы показать бумаги сегодня за обедом.

«А когда она откажется, — подумала Дамарис, — возможно, он скорее даст согласие на кражу».

Эш устроил Фитцу форменный допрос с пристрастием, на котором последний использовал лучшее оружие — правду. Ну, или почти правду.

— Я не сомневался, что вдова не отдаст никаких бумаг, как бы вежливо ты ни просил. Поэтому подумал, что будет лучше потихоньку пробраться в ее покои и взять их. Они находились в нижнем ярусе подвала, искали место, где вода могла просачиваться во время дождя. Эш хотел сегодня покататься верхом, но Фитцу удалось отвлечь его этой проблемой.

— Этого больше не должно повториться, — сказал Эш, смахнув паутину и поморщившись.

Ничего удивительного, что Эш был недоволен. На его месте Фитц пришел бы в ярость.

— Как пожелаешь, — отозвался он, понимая, что, возможно, ему придется нарушить обещание.

— Что с падением Дамарис с лестницы?

— Черт возьми, ты думаешь, я попросил ее устроить отвлекающий маневр? Уверяю тебя, я этого не делал.

— Это хорошо, потому что она сейчас на моем попечении и с ней ничего не должно случиться.

Это предупреждение, подумал Фитц, относится не только к авантюрам. Ночью он почти не сомкнул глаз, но в его душе воцарился своего рода покой. Он больше не опасен для Дамарис.

Они нашли подтверждение: белое пятно на каменной стене.

— Ну и что с этим делать? — поинтересовался Эш. — Впрочем, есть что-то волнующее в том, чтобы проникать на такую глубину. Я все время жду, что мы наткнемся на скелет.

— Возможно, последнего, кто спускался сюда. Ты знаешь дорогу обратно?

— Нам следовало размотать моток бечевки, верно? — Эш поднял глаза на цилиндрический свод из шероховатого камня. — Это, должно быть, часть прежнего дома. Как интересно! Мне надо изучить архитектуру. Или это просто каменная кладка?

Фитца не удивляло, что Эш находил это скорее приятной пробой сил, чем невыносимым бременем. У него был блестящий ум, и, не считая астрономии, он почти не использовал его. Эш потыкал найденной палкой в пятно на стене, потом повернулся к Фитцу:

— Я знаю, мне раньше надо было заняться всем этим, но бабуля всегда сама обо всем заботилась, и я боялся, что, если ее лишить работы по управлению имением, это выбьет почву у нее из-под ног. Да еще это проклятое тяжкое бремя заискивания перед двором.

— Разве я спорю? — проронил Фитц.

Эш рассмеялся и двинулся вперед. Фитц пошел следом, прикидывая, как долго ему удастся удерживать Эша от серьезного осмотра своих владений. Так не может продолжаться. В свое послание Родгару Фитц включил завуалированную просьбу рассказать Эшу об угрозе. Он дал маркизу день, чтобы ответить.

Они нашли Джениву и Дамарис в малой библиотеке. Девушки раскладывали документы обратно по сундукам, вкладывая в каждый перечень того, что в нем содержалось.

— Вместе с женой я приобрел еще и секретаря, — заметил Эш.

— Не меня, сэр, — возразила Дженива, отводя прядь волос со своего запачканного лица. — Дамарис настояла на этом.

— Мне нравится, когда все вещи в порядке и на своих местах, — сказала Дамарис, защищаясь.

— А я это одобряю, — поддержал ее Фитц.

Он не видел ее с прошлой ночи, и каждый нерв в его теле ощущал ее. Вчера здесь они целовались. Возможно, заплесневелый запах старой бумаги навсегда останется для него эротичным.