Сломанная роза - Беверли Джо. Страница 34

Рауль не мог дотянуться до своего покрывала, но вовсе не собирался прикрываться ладошками, как нервный юнец.

Алина застыла на пороге, приоткрыв рот, изучая его тело дюйм за дюймом, точно читала захватывающую книгу Тело Рауля начинало отвечать на ее пристальный взгляд.

Рауль подошел к девушке, взял ее за плечи, повернул к себе спиною и подтолкнул к двери.

— Тогда мне нужно во что-то одеться. Галеран знает?

— Отец пошел сказать ему… им. Что нам теперь делать?

— Если вы не принесете мне одежду, я вынужден буду выйти в зал нагишом, что вызовет некоторое замешательство.

Он снова легонько подтолкнул Алину к двери, и она выбежала с нервным смешком.

Галеран выслушал подробный рассказ Джеанны о ее встрече с братом Фортредом, и они принялись думать, как теперь действовать. Но, увы, ни одно из великого множества решений не годилось. Нельзя было смертельно оскорбить Церковь в лице ее смиренного служителя Ранульфа Фламбара.

Галерану некогда было снять доспехи, некогда было даже умыться, и, когда Губерт пришел сказать, что брат Фортред уже приехал, ему ничего не оставалось, как выйти в зал, сознавая, что он грязен, нечесан и от него пахнет кровью.

Хотя, пожалуй, это было к лучшему.

Губерт опасливо посмотрел на Галерана.

— Галеран, мне очень не хотелось бы, чтобы в моем доме был обижен служитель Христа.

Галеран не считал, что архиепископ Фламбар заслуживает такого титула, но ему известна была набожность Губерта.

— До этого не дойдет, с божией помощью, — ответил он, подошел к высоким дверям и увидел, как во двор въезжают на мулах трое монахов с выбритыми макушками и следом за ними — пятеро внушительного вида стражников.

Галеран с сожалением подумал, что Губерту следовало бы проявить осторожность и, по примеру Джеанны, не впускать в замок солдат, но, увы, хозяин Берстока питал слишком большое уважение к слугам бога.

Все монахи были в простых, грубых рясах, но у Галерана не было сомнений, что по крайней мере один из них — человек не простой. Он явно знал себе цену, и его гладкое лицо свидетельствовало о бесспорном уме.

Разумеется, это и был брат Фортред.

Губерт шагнул к нему.

— Приветствую, брат. Добро пожаловать в Берсток.

— Мир дому сему, лорд Губерт, — спешившись, ответствовал монах. — Мы приехали из Хейвуда вслед за леди Джеанной, которую, несомненно, привел сюда родственный долг. У нас к ней дело. Нас послал архиепископ. Галеран вышел вперед.

— Значит, у вас дело ко мне, преподобный брат. Я Галеран из Хейвуда.

Монах еле заметно повел бровью, но Галеран понял, что удивил его, а это могло быть полезным.

— Рад видеть вас, милорд. Я брат Фортред, посланник архиепископа. Вот мои товарищи, брат Эйден и брат Нильс. Позвольте мне от имени архиепископа Фламбара поздравить вас с окончанием вашего благословенного похода в Святую Землю и с благополучным возвращением.

— Я признателен его преосвященству за добрые слова. Из Иерусалима я привез с собою несколько реликвий. При возможности вы обязательно должны посетить меня в Хейвуде, и я подарю вам одну из них для архиепископа.

Это был явный подкуп, но монах лишь с достоинством кивнул.

— Заверяю вас, милорд, его преосвященство будет вам благодарен. При возможности непременно заедем.

— Конечно, Галеран, конечно, — с видимым облегчением поддакнул Губерт и ввел гостей в зал, где Галеран тут же заметил Алину, старательно расставлявшую на столе блюда со сладкими печеньями и кувшины с вином, а помогал ей — в том не могло быть сомнений — Рауль.

Джеанны в зале не было, как они и договорились. Проходя мимо Рауля — благоухающего Рауля в относительно чистой одежде, — Галеран шепнул:

— Как это тебе удается всякий раз помыться раньше меня?

— Обаяние, больше ничего. Что ты намерен предпринять? Мне надеть доспехи?

— Не можем же мы поднять оружие против архиепископа. Посмотрим, чего могу добиться я моим обаянием.

Галеран подошел к брату Фортреду, который, сидя на скамье, потягивал вино. Оба его приспешника неловко топтались рядом. Один из них держал наготове восковую табличку, дабы вести хронику событий.

— Итак, — промолвил Галеран, присев рядом, — что привело вас в эти края, преподобный брат? Я, как вам известно, только что вернулся в Англию, но если в мое отсутствие не уплачивались налоги или если, упаси боже, кто-нибудь из моих людей как-нибудь оскорбил святую Церковь, вы можете быть уверены, я разберусь с этим.

На впалых щеках монаха выступил легкий румянец; он явно не знал, что сказать, но вскоре овладел собой.

— Увы, милорд, это и случилось. До епископа дошли вести о прискорбном разладе в вашем доме. Подобные происшествия могут иметь самые нежелательные последствия, и вот мы приехали расследовать это дело.

— Понимаю. И что же вам удалось выяснить?

Монах суетливо обвел взглядом полный народа зал.

— Милорд, быть может, нам лучше побеседовать наедине…

— Отнюдь, — любезно улыбнулся Галеран. — Для простых людей полезно и поучительно видеть, как улаживаются подобные дела.

Брат Эйден с испуганным видом торопливо записывал.

Фортред отставил кубок и сел прямее.

— Значит ли это, милорд, что сведения архиепископа неверны? Говоря откровенно, ему стало известно, что жена ваша предалась блуду и родила ублюдка.

— Спасибо за откровенность, — холодно промолвил Галеран. — Это правда, жена моя родила ребенка, отцом коего являюсь не я. Но я не советовал бы никому — будь он даже посланником самого папы — называть ее блудницей.

Фортред побледнел, а Эйден выронил стило.

— В самом деле, милорд, — выдавил Фортред, — возможно, здесь мы… но все же, — с достоинством договорил он, — леди Джеанна, бесспорно, согрешила!

— А мы с вами разве без греха? Она прощена.

В толпе послышался тихий, но хорошо слышный ропот.

— Кем же? Богом? — осведомился Фортред.

— Об этом спросите у Него. Она получила прощение от меня.

— Воистину, милорд, это благородно.

Галеран спокойно встретил подозрительный взгляд монаха.

— Брат Фортред, я лишь недавно ступал по той земле, которой касалась стопа господа нашего. Разве не учил Он, что только те, на ком нет греха, могут бросить свой камень? А ведь речь, если не ошибаюсь, шла именно о женщине, застигнутой за прелюбодеянием.

— Воистину так, милорд. Но в наше смутное время нам приходится мыслить более приземленно…

Галеран возвел взор к закопченным балкам.

— Почему мне кажется, что Христос не согласился бы с вами?

— Милорд, теперь не время для досужих бесед! Архиепископ Фламбар обеспокоен тем, что вы можете сделать свой неудачный брак предлогом для проявлений жестокости.

Галеран посмотрел на Фортреда.

— Вы можете уверить его преосвященство в том, что я так не поступлю, — по крайней мере, если моя жена больше не согрешит.

— Более того, — продолжал Фортред, видимо, начиная наконец приготовленную заранее речь, — он чувствует, что постоянное присутствие очевидного доказательства ее падения может истощить терпение даже самого терпеливого мужа…

— Но, с божьей помощью, не нарушит его.

Фортред встал со скамьи.

— Милорд, мне поручено принять на себя хлопоты о незаконнорожденном ребенке и доставить его в Йорк, где о нем будут надлежащим образом заботиться до окончательного устройства дела.

— О каком деле говорите вы, брат Фортред?

— Чей это ребенок?

Тогда Галеран тоже встал, втайне радуясь, что на нем до сих пор залитые чужой кровью доспехи.

— Кто, кроме матери, может заявить права на это дитя?

Фортред невольно отступил.

— Отец, разумеется.

— Кто он?

— Как, вы не знаете? — В этот миг брат Фортред был похож на человека, который бодро шел по твердой дороге и вдруг провалился в трясину.

— Скажите же мне.

Монах оглянулся на своих товарищей, взыскуя совета, но те лишь глупо ухмылялись. Тогда он, сузив глаза, обратился к Галерану.