Шел по городу волшебник (с илл.) - Томин Юрий Геннадьевич. Страница 16

Мишка с удивлением уставился на маму Толика. Он никогда не слышал, чтобы родители хвалили детей за сломанные велосипеды.

На шум в передней вышел из комнаты папа. Мама заслонила от него велосипед, и папа ничего не заметил.

– Здорово, Михаил! – сказал папа. – Ты почему давно не заходил?

– Та-ак… – замялся Мишка. Ему не хотелось говорить, что они с Толиком ссорились. – Так просто, дядя Женя… Уроков много. И я еще на каток хожу, в хоккейную школу.

– Поломают вам в этой школе все ноги, – сказал папа. – Вы поосторожней играйте. Как там Анатолий играет, ничего?

– Он просто здорово играет. Тренер говорит: лучше всех.

– Ну уж и лучше всех! – засмеялся папа, и было видно, что он доволен. Он даже крикнул в кухню: – Старуха, слышишь, наш Анатолий лучше всех играет!

– Я никогда в этом не сомневалась, – сказала мама, высовываясь из кухни. – Но я еще раз прошу тебя не называть меня старухой.

– Ты, старуха, шуток не понимаешь! – засмеялся папа. – Все же видят, что ты молодая и красивая.

– Ладно, старик, иди обедать.

– Пойдемте, старики, – сказал папа. – Сегодня наши с Америкой играют. Я еще хочу хоккей посмотреть.

После обеда мама, как обычно, принялась за мытье посуды. Папа постоял около нее минутку и поговорил о том, что теперь, когда пустили горячую воду, мыть посуду – одно удовольствие. Затем он пошел настраивать телевизор, чтобы посмотреть матч с Америкой.

Мишка и Толик вышли на улицу. Еще в парадном они сняли галоши и запрятали под лестницу. Во дворе они размотали шарфы и засунули их в карманы. Теперь они шли по улице, перепрыгивая через лужи, и им было приятно оттого, что сегодня так тепло, и оттого, что они помирились.

– Пойдем в зоопарк? – предложил Толик.

– Денег нет… – вздохнул Мишка. – Я-то давно хотел жирафа посмотреть. Его недавно привезли.

– Не беспокойся, – сказал Толик и показал Мишке рубль. – Мне мама сколько хочешь денег дает.

– Я тебе потом отдам, – пообещал Мишка.

Но Толик лишь улыбнулся. Откуда же было Мишке знать, что Толик мог достать денег сколько угодно. Просто он еще не придумал, как сделать так, чтобы никто не заметил, что у него много денег.

В зоопарке Толик купил два билета и два эскимо, которые ребята тут же скормили медвежатам на площадке молодняка, хотя это и строго запрещалось делать. Впрочем, на это запрещение никто не обращал внимания. Все кидали медвежатам конфеты, печенье и даже яблоки. За барьером ходила уборщица, и ругалась, и уговаривала, но все было напрасно. За всеми она уследить не могла. Как только она уходила на один конец площадки, сейчас же начинали кормить медвежат с другого. И уборщица говорила, что посетители ведут себя хуже медведей, а ума у них вообще меньше, но ее никто не слушал.

Толик и Мишка долго простояли возле площадки. Они видели, как затеяли возню два медвежонка. Медвежата боролись, вставая на задние лапы, и сопели, совсем как люди. Потом они оба набросились на львенка и принялись его тормошить. Львенок терпел, терпел, но затем не выдержал и закатил медвежонку такую оплеуху, что тот два раза перевернулся через голову. От такой оплеухи восьмиклассник Чича, наверное, сразу же помер бы. А медвежонок только почесался и побрел к решетке выпрашивать конфеты.

Затем ребята отправились смотреть слона. Он был все такой же, как и раньше, – старый, морщинистый и умный. Слону бросали монетки, а он подбирал их хоботом и совал в карман сторожу. За это сторож давал слону морковку или капустный лист. Слона было немного жалко. Он казался слишком большим для своей тесной клетки. И смотрел он как-то по-человечески грустно, будто знал что-то свое, о чем не хотел рассказывать людям, которые ему давно надоели.

Толик бросил слону монетку, и ребята пошли к белым медведям.

Медведи плавали в большом бассейне, огороженном барьером с высокой сеткой. Родители поднимали своих детей и ставили их на барьер, чтобы они лучше могли разглядеть медведей. Одна мама рассказывала своей дочке, как однажды, когда не было сетки, в бассейн свалилась девочка.

– Она была непослушной, – говорила мама. – И она всегда капризничала. Вот как ты иногда капризничаешь.

– Она убежала от медведей? – спросила девочка.

– Нет, она была непослушной, и ее разорвали на куски.

Девочка смотрела на маму, и глаза ее наливались слезами. А мама говорила:

– Видишь, как важно быть послушной? Если ты будешь слушаться свою маму, то тебя никогда не съедят белые медведи!

Тогда девочка заплакала и стала проситься домой, потому что ей больше не хотелось смотреть никаких зверей. Мама стала ее уговаривать, но девочка не слушала и плакала еще сильнее. Тогда Толик потихоньку скорчил ей рожу. Девочка очень удивилась и замолчала. А мама увела ее к следующей клетке.

Напоследок ребятам осталось посмотреть хищников.

Они постояли немного возле клетки медведя. Медведь был какой-то ненастоящий, как в цирке. Он садился на задние лапы, а передними бил себя по башке. За это ему бросали конфеты.

Возле волков ребята тоже долго не задержались: уж слишком волки были похожи на собак. Их, наверное, можно было бы погладить.

Зато около клетки со львом толпился народ. Мишка и Толик тянулись на цыпочках, чтобы разглядеть, что делается возле барьера. Там разговаривали, смеялись и было почему-то очень весело.

Ребята с трудом протиснулись к барьеру и увидели Чичу. Он стоял, окруженный приятелями, и рычал на льва.

– Рррр… – говорил Чича. – Ну, позлись, позлись… Укуси меня. Чего же ты меня не кусаешь? Иди сюда… Не бойся, не трону.

Приятели покатывались со смеху. А Чича, очень довольный и очень храбрый, потому что лев находился за толстой решеткой, разошелся не на шутку.

– Выходи из своей клетки, – говорил он не то льву, не то приятелям. – Я с тебя шкуру сниму и пущу голым в Африку.

А приятели просто заикались от смеха. Они раньше и не знали, какой Чича остроумный парень.

– Я из тебя компот сделаю, – сказал Чича и, подобрав щепку, швырнул ее в сторону клетки.

Лев даже не шевельнулся. Он лежал на животе, головой к людям и, прищурившись, сонно смотрел на Чичу. Ему как будто не было никакого дела до Чичи. Но когда Чича протянул за барьер руку, веки льва дрогнули, а пушистый кончик хвоста шевельнулся. Взгляд его на секунду стал внимательнее, но затем он снова равнодушно прикрыл веки. Все равно ему было не достать до руки Чичи.

А храбрый Чича продолжал смешить приятелей.

Толик хотел уже отойти от клетки, пока Чича их не заметил и не рассчитался за старое, но неожиданно его остановил Мишка. Мишка любил животных и не любил Чичу. Он высунул голову вперед и сказал:

– Чичерин, а зачем ты его сюда зовешь? Ты сам к нему зайди.

Чича с изумлением глянул на Мишку.

– Это что еще за голос из подземелья? – сказал он. – Ах, товарищ Павлов, здрасте. Вам сейчас морду набить или после?

– Ты ему набей, – сказал Мишка и кивнул на льва. – Ты же из него хотел компот сделать, вот и сделай. Зайди к нему в клетку и сними с него шкуру. Ты же обещал снять с него шкуру.

– Я вот с тебя сейчас шкуру сниму! – пригрозил Чича, оглядываясь по сторонам.

Какой-то мужчина, стоявший рядом, нахмурился и сказал Чиче:

– Вот что, молодой человек, иди-ка ты отсюда. Хватит паясничать. Перестань животных дразнить. Они здесь не для того, чтобы в них щепками бросались. Мальчик тебе правильно замечание сделал. Он хоть и меньше тебя, да умнее.

– Точно. Он умнее, – сказал Чича, выбрался из толпы и остановился в сторонке, ожидая, пока выйдут Толик и Мишка.

Приятели, посмеиваясь, стояли около него.

Толик понял, что на этот раз им не уйти от Чичи.

– Мишка, – прошептал Толик, – давай выйдем – и бежать. Может быть, он не догонит.

Мишка упрямо повел плечом.

– Не буду я от него бегать.

– Надает.

– Пускай.

– Нет, не пускай, – сказал Толик, внезапно разозлившись. – Если уж так, то никому он не надает. Я из него самого сейчас компот сделаю. Он мне тоже давно надоел.