Сказки Ирландские и Валлийские (Британские легенды и сказки) - Автор неизвестен. Страница 6
В старину говорили:
Восхвалять Бога достойно, но мудрый не станет клясть и дьявола.
Три монаха-отшельника
В те далекие времена, когда в Ирландии было много отшельников, три святых монаха, отвратившись от суеты мирской и пустой болтовни, решили покинуть свет, чтобы обрести покой, божественную тишину и отрешенность на уединенном острове Иниш Койл.
Они выстроили себе из камня лачугу и там, в тишине, предавались посту, созерцанию и размышлениям.
За весь год этой святой жизни они не произнесли ни единого слова.
Когда же первый год прекрасного служения Всевышнему завершился, один из них молвил:
— Разве наша жизнь не исполнена добра?
В конце второго года второй монах ответил:
— Исполнена.
А когда третий год был на исходе, третий святой отец поднялся, опоясался, взял свой псалтырь и молвил:
— Я ухожу, чтобы обрести тишину. На Иниш Койл для меня слишком много речей.
В старину говорили:
Все раздражает ее, но кошка просто разбивает ей сердце.
Лиса и гуси
Всякий знает, что одно лишь появление лисы нагоняет страх на гусей, но отчего это так, известно очень немногим.
На прогалине, в лесу, подрались раз две гусыни. Обе из одной стаи, обе схватились за один сладкий листок. Прибежали два гусака узнать, что случилось, ну и сами тут же пустились в драку, — каждый за ту гусочку, которая ему больше приглянулась.
А потом подоспела и вся стая, разделилась на два лагеря, и такой тут бой разгорелся, такой галдеж поднялся, что все звери в лесу всполошились.
Пришла с расследованием и лиса и сказала, что не подобает братьям и сестрам, родным и двоюродным,
тетям и дядям вступать в столь постыдный спор. Пусть-де лучше пойдут к умному судье, расскажут ему все как есть и попросят разрешить их дело миром.
На это гуси ответили, что они не знают ни одного судьи. Тогда лиса скромно заметила, что люди считают ее большим знатоком законности.
— Так-то оно так, да мы слышали, что все законники очень жадные, — сказали гуси. — Наверное, вы потребуете с нас слишком большой гонорар.
Разве не стыдно ей будет брать деньги со своих лучших друзей, отвечала им лиса. Она с удовольствием рассудит их просто так, из любви к гусям.
И было решено, что лиса разберет это дело. Она потребовала, чтобы две зачинщицы спора пошли с нею домой и рассказали ей всю историю. И они пошли с нею, и она заперла за ними дверь, чтобы никто не мог помешать их беседе.
Немного погодя лиса вышла и сказала, что необходимо присутствие двух гусаков, и они пошли за ней.
Еще через некоторое время лиса вышла за двумя свидетелями. Все захотели быть свидетелями. Но лиса выбрала двух самых больших и жирных, так как свидетели должны быть представительными, сказала она.
Немного погодя она вышла еще за двумя, чтобы они выступили защитниками. И опять, так как ей хотелось собрать у себя представительных лиц, она выбрала самых гладких и жирных. На этот раз один скромный гусенок заметил, что сама лиса с каждым появлением выглядит все толще, круглее и больше.
Ну да, объяснила лиса, она просто-таки распухает от показаний, которые она получает в процессе ведения дела.
После этого прошло немало времени, но ни лиса, ни кто-либо из их собратьев не появлялся, и гуси, сколько их там осталось от стаи, решили войти в дом и узнать, что происходит. Они нашли лису спящей на великолепнейшей пуховой перине, но ни одного гуся рядом. Они разбудили лису и спросили, где их собратья. Лиса с изумлением огляделась вокруг и воскликнула:
— Ну кто бы подумал, что встречается такой обман, такое вероломство в этом испорченном мире!
— Что вы хотите этим сказать? — спросили гуси.
— Когда я уже совершенно обессилела от их доводов и ложных показаний и была вынуждена, махнув на все рукой, прилечь на часок и соснуть, я спросила, могу ли я положиться на них и просить их посторожить, пока я сплю. И они в один голос поклялись мне, что могу. В простоте душевной и наивности я без колебаний, без сомнений поверила их слову. А куда же они теперь делись? О, неверные! О, подлые обманщики! Оставьте со мной двоих, — продолжала она, — самых больших, жирных, самых уважаемых, чтобы я не чувствовала себя так одиноко, а остальным я приказываю отправиться за этими низкими предателями, схватить их и привести ко мне. И пока вы не найдете их и не приведете сюда для достойного наказания, не смейте показываться мне на глаза!
И с этого дня, как встретятся гуси, так и пойдет у них: га-га-га, га-га-га. Весь свет слышит, как они гогочут, кричат друг другу: «А-гу-си-где? А-гу-си-где?» Все еще надеются услышать новости о словонарушителях.
В старину говорили:
Там были только проповедник да пастор, но кошелек мой как в воду канул.
Ученик вора
Старинные сказания пренебрегают мелкой моралью. К примеру, в «Ученике вора» сказитель с гордостью расписывает плута и обманщика, однако и мастера своего дела, и юные слушатели души в нем не чают. Вот эта поучительная история.
Король, сильно раздосадованный, что сын его кучера Джек тащил из замка все, что ни попало, приказал отцу обучить молодого мошенника какому-нибудь ремеслу — любому, какое тот выберет. Но чтобы заслужить у короля прощение себе и своему отцу, юный плут должен был к концу семилетнего обучения так овладеть своим ремеслом, чтобы выполнить любые три задания короля.
Раз уж Джеку предоставили полный выбор, он последовал своим наклонностям и остановился на воровстве. Вместе с отцом они отправились в путь и путешествовали, пока не встретили в далекой стороне вора из воров. И тот согласился за верную семилетнюю службу сделать из Джека такого же мастера своего дела, как и он сам.
К концу седьмого года Джек вернулся домой, и отец отвел его к королю для испытания.
— Какое ремесло он выбрал? — спросил король у отца.
— Воровство. Теперь уж он мастер воровать!
— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал король. — Завтра я посылаю в Дублин моего верного пастуха, чтобы он купил для меня две дюжины овец. Учти, когда он отправляется в путь, он не расстается с заряженным мушкетом! Ты должен завтра же украсть у него этих овец, но так, чтобы не нанести вреда ни себе, ни ему. Пусть он даже и не узнает об этом. И привести овец ко мне.
В ту же ночь Джек стащил у королевского сапожника лучшую пару башмаков и взял их с собой на дублинскую дорогу. Там он взобрался на холм, чтобы ему повиднее было. Как только он завидел пастуха, возвращавшегося со стадом овец, он бросил посреди дороги один красавец башмак, но перед тем до безобразия измазал его грязью, а сам отошел немного по направлению к замку и положил на дорогу второй башмак, как раз на самую середину. Потом спрятался поблизости.
И уж будьте уверены, когда честный пастух Дошел до первого башмака, он взглянул на него, перевернул испачканный башмак ногой и в душе обругал того дурака, который потерял или бросил на дороге только один красавец башмак: ну кому он нужен, если нет пары? И пошел дальше со своим стадом, пока не дошел до второго башмака, чистенького и нарядного. Когда он увидел его, он отвел свое стадо на лужок, положил на землю мушкет, чтобы легче было бежать, и давай Бог ноги — за первым башмаком.
А тем временем Джек подхватил его мушкет и погнал стадо прямиком к замку.
Король очень удивился.
— Пока все идет хорошо, — сказал он. — Но пожалуй, это было слишком просто. Вот завтра я посылаю моих двух самых надежных пахарей на паре отборнейших коней вспахать поле за холмом, которое я собираюсь засеять пшеницей. Я дам им мушкеты, а кроме того, пошлю с ними двух вооруженных стражников. Все четверо будут предупреждены, что заплатят головой, если проглядят тебя и не пристрелят, когда ты станешь воровать у них коней. И все же ты должен привести сюда ко мне этих коней завтра к вечеру, еще засветло. А ежели не приведешь или не будешь мертвым лежать на поле, я велю доставить тебя сюда и сам своими руками пристрелю!