Принцесса-невеста - Моргенштерн С.. Страница 21

Не ожидай слишком многого от жизни, сказала себе Лютик во время этой поездки. Учись быть довольной тем, что имеешь.

Сгущались сумерки, когда Лютик поднялась на вершину холма. Она была примерно в получасе езды от замка, её ежедневная прогулка завершена на три четверти. Внезапно она взнуздала Коня, поскольку за холмом, в тусклом свете заходящего солнца, стояло самое странное трио, что она видела в своей жизни.

Мужчина, стоящий впереди, был смугл, возможно, сицилиец, с нежнейшим, почти ангельским лицом. Одна его нога была слишком коротка, и у него был небольшой горбик, но он двинулся к ней с удивительной скоростью и проворством. Оставшиеся двое стояли на своих местах. Второй, тоже смуглый, вероятно, испанец, был прям и тонок, словно стальной клинок, что висел у него на поясе. Третий, с усами, похожий на турка, был, несомненно, самым большим человеком, что она когда-либо видела.

Лютик поколебалась:

– Говорите.

– Мы – бедные циркачи, – объяснил сицилиец. – Темно, и мы заблудились. Нам сказали, что неподалёку есть деревня, в которой могут найтись желающие посмотреть на наше представление.

– Вас ввели в заблуждение, – сказала ему Лютик. – На много миль вокруг нет ни одной деревни.

– Тогда никто не услышит твой крик, – произнес сицилиец, и с пугающей ловкостью прыгнул на неё.

Больше Лютик ничего не помнила. Вероятно, она кричала, но скорее от ужаса, чем от чего-то ещё, ведь боли она не почувствовала. Его руки умело прикоснулись к её шее, и наступило беспамятство.

Она очнулась от плеска воды.

Она была завернута в одеяло, и гигантский турок клал её на дно лодки. Она собралась заговорить, но в этот момент заговорили они, и она решила, что для неё будет лучше послушать. И с каждой секундой, что она слушала их, ей становилось все труднее и труднее слышать. Из-за страшного биения собственного сердца.

– Я думаю, тебе надо убить её сейчас, – сказал турок.

– Чем меньше ты будешь думать, тем счастливее я стану, – отозвался сицилиец.

Послышался звук рвущейся ткани.

– Что это? – спросил испанец.

– То же самое, что я прикрепил к её седлу, – ответил сицилиец. – Ткань с формы офицера армии Гульдена.

– Я всё ещё думаю… – начал турок.

– Её должны найти мёртвой на границе Гульдена, иначе нам не заплатят остаток. Это тебе ясно?

– Я просто лучше чувствую себя, когда понимаю, что происходит, – пробормотал турок. – Люди всегда считают, что я тупой, потому что я большой и сильный, и иногда у меня текут слюни, когда я взволнован.

– Люди считают тебя тупым, – сказал сицилиец, – потому что ты туп. К твоим слюням это не имеет никакого отношения.

Послышалось хлопанье паруса.

– Берегите головы, – предупредил испанец, и лодка пришла в движение. – Народ Флорина не примет её смерть так просто, мне кажется. Её полюбили.

– Будет война, – согласился сицилиец. – Нам заплатили, чтобы мы её начали. Это неплохое поле деятельности. Если мы отлично выполним это задание, в наших услугах будет постоянная потребность.

– Ну а мне это не так уж и нравится, – произнёс испанец. – Честно говоря, я бы хотел, чтобы ты отказался.

– Предложение было слишком щедрым.

– Мне не нравится убивать девчонку, – сказал испанец.

– Господь всё время это делает; если Его это не беспокоит, то и тебя не должно.

На протяжении всего этого диалога Лютик не пошевельнулась.

Испанец предложил:

– Давайте скажем ей, что мы просто похитили её, чтобы получить выкуп.

Турок согласился:

– Она такая красивая, и она с ума сойдёт, если узнает.

– Она уже знает, – сказал сицилиец. – Она очнулась и слышала всё до последнего слова.

Лютик лежала под одеялом и не шевелилась. Как он мог узнать об этом, подумала она.

– Ты уверен? – спросил испанец.

– Сицилиец чувствует всё, – ответил сицилиец.

Тщеславен, подумала Лютик.

– Да, крайне тщеславен, – сказал сицилиец.

Наверное, он умеет читать мысли, подумала Лютик.

– Мы плывём на всех парусах? – спросил сицилиец.

– До тех пор, пока это безопасно, – отозвался с румпеля испанец.

– Мы опережаем их на час, поэтому пока нет никакого риска. Её лошадь доберётся до замка за примерно двадцать семь минут, еще несколько минут понадобятся им, чтобы понять, что же произошло, и затем, поскольку мы оставили чёткие следы, где-то через час они бросятся за нами. Мы должны достичь Скал ещё через пятнадцать минут и, если удача не отвернётся от нас насовсем, границы Гульдена на рассвете, и тогда она умрёт. Её тело должно быть ещё тёплым, когда принц найдёт её искалеченные останки. Хотел бы я посмотреть на его печаль – она наверняка будет гомерической.

Зачем он позволяет мне узнать свои планы, подумала Лютик.

– Теперь тебе снова пора спать, моя леди, – сказал сицилиец, и внезапно его пальцы прикоснулись к её виску, к её плечу, к её шее, и она вновь потеряла сознание.

Лютик не знала, сколько провела в забытьи, но они всё ещё плыли в лодке, когда она очнулась и моргнула под прикрытием одеяла. И в этот раз, не осмелившись подумать – сицилиец мог бы как-нибудь это узнать – она сбросила одеяло и нырнула в глубину Флоринского канала.

Она оставалась под водой сколько смогла, а затем поднялась на поверхность и поплыла в безлунной воде изо всех остававшихся у неё сил. В темноте позади неё раздавались крики.

– Прыгай, прыгай, – кричал сицилиец.

– Я умею плавать только по-собачьи, – кричал турок.

– Ты лучше меня, – кричал испанец.

Лютик продолжала плыть прочь от них. Её руки болели от напряжения, но она не давала им отдыха.

– Я слышу её, – сказал сицилиец. – Поворачивай налево.

Лютик перешла на брасс, тихо уплывая подальше.

– Где она? – взвизгнул сицилиец.

– Акулы доберутся до неё, не волнуйся, – предупредил испанец.

Боже, лучше бы это этого не говорил, подумала Лютик.

– Принцесса, – окликнул её сицилиец, – знаешь ли, что происходит, когда акулы чуют в воде запах крови? Они сходят с ума. Их ярость невозможно контролировать. Они рвут тебя и раздирают на клочки, они пережёвывают и глотают тебя, и я-то в лодке, принцесса, и сейчас в воде нет крови, поэтому мы оба в безопасности, но в моей руке нож, моя леди, и, если ты не вернёшься, я порежу себе руки и ноги и соберу кровь в кружку, и кину её так далеко, как только смогу, а акулы чувствуют кровь в воде за мили, и тебе недолго останется быть красивой.