Вечный Тук - Бэббит Натали. Страница 9

Глава 12

Небо ярко пестрело красным, розовым, оранжевым, и эта сияющая роспись отражалась, дробясь и разливаясь разноцветными красками на волнистой поверхности пруда. Солнце тускло-красным яичным желтком быстро опускалось за горизонт, и восток уже темнел пурпуром. Ободренная только что пришедшей ей мыслью о спасении, Винни храбро забралась в лодку. Каблуки ее башмаков глухо стукнули о мокрый борт, и звук этот гулко разнесся в знойной неподвижной тишине. На другом берегу пруда лягушка-бык отозвалась низким предостерегающим «ква-ак!». Тук тоже влез в лодку, оттолкнулся от берега и, вставив весла в уключины, одним сильным толчком погрузил их в илистую глубину пруда. Лодка тихо отчалила и плавно заскользила среди высокой речной травы, которая с шуршанием раздвигалась и снова смыкалась за кормой. То там, то тут спокойная гладь воды покрывалась рябью; бесшумно расходились, расширяясь и исчезая, блестящие круги.

— Время клева, — тихо сказал Тук.

Выглянув за борт, Винни увидала тучи крошечных мошек, снующих над водой.

— Самое время удить рыбу, когда она всплывает покормиться.

Тук придержал весла. Лодка замедлила ход и стала тихо прибиваться к дальнему берегу. Стояла такая тишина, что Винни чуть не подпрыгнула, когда лягушка-бык квакнула вновь. А вслед за тем из-за высоких сосен и берез, окружавших пруд, раздалась песня лесного дрозда, разливаясь чистыми и звонкими серебряными звуками.

— Знаешь, что это вокруг, Винни? — услышала она низкий голос Тука. — Это жизнь. Она движется, растет, изменяется, никогда не остается прежней даже на пару мгновений. Вот эта вода… ты смотришь на нее каждое утро, и она всегда выглядит одинаково, но это не так. Всю ночь напролет она движется, вытекает из ручья далеко на западе, вливается в ручей на востоке, вечно меняется, вечно движется, хоть и такая спокойная. Ты почти не замечаешь ее течения, верно? А подует ветер — и кажется, будто она течет в другую сторону. Но она всегда здесь, всегда в движении, и в конце концов, проделав долгий-долгий путь, она встречается с океаном.

Какое-то время они плыли молча. Лягушка-бык снова квакнула, и откуда-то сзади, издалека, из укромных тростниковых зарослей, ей ответила другая лягушка. В гаснущем вечернем свете деревья по берегам постепенно теряли свои очертания, превращаясь в плоские силуэты, словно вырезанные из черной бумаги и наклеенные на бледнеющее небо. С ближнего берега донесся голос еще одной лягушки, хриплый и уже не такой басистый.

— А знаешь, что происходит потом? — продолжал Тук. — С водой? Часть ее испаряется под солнцем прямо из океана и поднимается обратно к облакам, а затем проливается дождем, и капли дождя падают в ручей, и ручей продолжает течь, и все повторяется снова и снова. Это как колесо, Винни. Все вокруг — как колесо, вертится и вертится без остановки, не зная отдыха. И эти вот лягушки — часть колеса, и жуки тоже, и рыба, и лесной дрозд. И люди. Ничто не остается прежним. Все обновляется, изменяется и растет. Именно так и было задумано. Именно так все и есть.

Лодку наконец прибило к берегу, и нос ее врезался в полусгнившие ветки поваленных деревьев, опустивших свои толстые пальцы в воду. Тут нос лодки заклинило, и течение не могло справиться с нею, хоть корму и сносило в сторону. Вода текла мимо, меж зарослями тростника и ежевики, и устремлялась из привольных берегов пруда в узкое русло. Там она неслась уже быстрее, журча и пенясь среди камней, и исчезала из виду где-то вдали, торопливо огибая склонившуюся иву.

— Она течет, — повторил Тук, — к океану. Но эта лодка сейчас застряла. И если мы сами ее не сдвинем, она будет стоять здесь вечно, как бы ни старалась освободиться. То же и с нами, Туками. Мы застряли, Винни. Застряли и не можем сдвинуться. Мы больше не часть колеса. Нас словно сбросили. Высадили на обочине. Все вокруг нас движется, растет, изменяется. Например, ты. Сейчас ты ребенок, но когда-нибудь вырастешь и станешь женщиной. А затем придет время для новых детей.

Винни моргнула и внезапно поняла, о чем он говорит. Поняла, что ей — да-да, даже ей! — волей-неволей когда-нибудь придется покинуть этот мир. Погаснуть, как огонек свечи. И тут уж протестовать бесполезно. Этого не избежать. До сих пор Винни изо всех сил старалась не думать об этом, но иногда, вот как сейчас, приходилось. От беспомощности и обиды она разозлилась и выпалила:

— Я не хочу умирать!

— Конечно, — сказал Тук. — Твое время еще не пришло. Но смерть — это тоже часть колеса, за которой следует рождение. Нельзя вынуть из колеса одни кусочки, какие вздумается, а другие оставлять. Быть частью целого — благословенный дар. Но мы лишились его — мы, Туки.

Жизнь и без того тяжкий труд, Винни, а наш путь по жизни еще и бесполезен. Лишен всякого смысла. Если бы я только знал, как опять взобраться на колесо, я бы тут же сделал это не раздумывая.

Жизнь невозможна без смерти. То, что нам выпало, — это не жизнь. Мы не живем, Винни, а просто существуем, как камни у дороги.

Голос Тука звучал сейчас жестко, и изумленная Винни сидела не шелохнувшись. С ней еще никто никогда не говорил о подобных вещах.

— Я хочу снова расти! — горячо воскликнул Тук. — Расти, изменяться. И если это означает движение к концу жизни, я хочу и этого. Знаешь, Винни, на самом деле этого не понять, пока не испытаешь на собственной шкуре. Если люди узнают об источнике в Лесной Прогалине, они все ринутся туда, как свиньи к корыту, топча друг друга из-за этой воды. А кончится это очень-очень плохо… хотя и не сразу. Ты только представь себе! Все дети останутся навсегда детьми, а старики — стариками. Можешь вообразить, каково это? Навсегда! Колесо будет продолжать вращаться, вода все так же будет течь к океану, но люди навеки останутся прежними, как придорожные камни. Они просто не поймут, каково это, пока не окажется слишком поздно. — Тук взглянул на нее в упор. — Понимаешь, детка? Теперь понимаешь? О Боже, только бы ты поняла!

Наступило долгое-долгое молчание. Пытаясь справиться с охватившими ее мучительными чувствами, Винни оцепенела и сгорбилась. Шум воды не умолкал в ее ушах. Вода сейчас была серебристо-черной, она плескалась у бортов лодки и, огибая ее, спешила к ручью.

А затем с той стороны пруда послышался голос. Это был голос Майлза, и каждое слово, летящее над водой, отчетливо доносилось до них:

— Па! Па, возвращайся! Скорее, па! Лошадь исчезла! Ты слышишь? Кто-то украл лошадь!

Глава 13

Несколько позже человек в желтом костюме спешился и привязал лошадь Туков к забору Фостеров. Он проверил ворота — не заперто, протиснулся в приоткрытую щель и зашагал по дорожке к дому. Было уже очень поздно, около полуночи, но окна сияли золотистым светом: в доме не спали. Человек в желтом костюме снял шляпу и пригладил волосы длинными белыми пальцами. И постучал в дверь. Бабушка Винни сразу же открыла, но прежде, чем она успела хоть что-то сказать, мужчина быстро произнес:

— Добрый вечер! Можно войти? У меня для вас хорошие новости. Я знаю, кто похитил вашу девочку.

Глава 14