Кто главный в огороде? - Наволочкин Николай Дмитриевич. Страница 6

На том и расстались.

Ещё одна присказка

— Было это или не было — не знаю. Только однажды, в этом вот самом месте… — начал рассказывать дед Юрий, но его сразу перебил Витя.

— Вот здесь, возле скамейки, где мы сидим? — спросил он и даже показал рукой на землю под своими ногами.

— Конечно, здесь, где же ещё, — подтвердил дед.

— Тогда я знаю, — радостно улыбаясь и гордо поглядывая на других деревенских жителей, которые тоже собрались послушать деда, заявил Витя.

— Что ты знаешь? Что ты знаешь? — стал наседать на него Кирюша.

— Ты не знаешь, а я знаю, что сюда приходили лешак Спиридон, полудница Акуля и заяц Тишка.

Но, к радости Кирилла и Дениса, дед принялся рассказывать, как собрались у скамейки не лешак с зайцем Тишкой, а те, кто живёт в настоящих сказках. Конечно, это репка, которую посадил дед, и ей так уж понравилось у деда на грядке, что она сразу принялась расти, и выросла большая-пребольшая. Попробуй, вытащи такую из земли.

Прискакал бабушкин Серенький Козлик. На него, помните, в конце сказки напали серые волки. Может, на этот раз не нападут. Козлик же пока в лес не собирается, а волки поджидают его именно там. Сидят за талинами, курят и поглядывают: не идёт ли?

Посмотрел дед Юрий на ребят, увидел, что им интересно, и сообщил, что тайком от кота Нестора прибежала Мышка-Норушка.

— Ой, боюсь я мышей! — воскликнула внучка деда Юрия Лида и поджала ноги.

Но, оказывается, бояться Мышку-Норушку не стоило, она, чтобы её не увидел Нестор Иванович, сразу забралась под шапку-невидимку. Эту шапку Акуля собиралась отдать пугалу Игнату, но решила, что отдать-то можно, только тогда Игната не будет видно. Наденет он шапку-невидимку, птицы слетятся, посмотрят: нет пугала, бояться некого — и всю ягоду склюют. Поэтому шапку Акуля запрятала под скамейку.

Ну и, конечно, прыг-скок, прыг-скок, припрыгала, прискакала Лягушка-Квакушка. У нас, её ещё Квакшей зовут. Она перед дождём квакает, как утка крякает.

А зачем они собрались, знает пока одна Мышка-Норушка. Ну, ничего — узнаем и мы, только попозже.

Правда, Серенького Козлика бабушка вскоре забрала. Прибежали другие козы домой, а козлика нет.

— Где козлик? — строго спрашивает бабушка.

Не знают козы. Только бородками трясут и мекают: «Не-е, ме-е» — и всё.

Тогда бабушка подобрала хворостинку, хорошую такую — прогонистую, и побежала козлика искать. Решила, что он на дискотеку отправился. Туда соседская девушка Маша каждый вечер уходит и заявляется домой только за полночь…

— Я тебе покажу дискотеку! — увидев своего козлика, запричитала бабушка.

Да услышала она, как вокруг сверчки и кузнечики на своих смешных скрипочках наигрывают, хоть сама под эту музыку пляши, как в молодые годы. «Нетушки!» — рассердилась она, теперь уже на себя. Шлёпнула прутиком Серенького Козлика и погнала его домой.

А Мышка-Норушка сидит под шапкой-невидимкой и дрожит. Услышала она про дискотеку, испугалась, что начнут сейчас все плясать и на неё наступят. Её же под шапкой-невидимкой не видно. А убегать никак нельзя. Надо помочь деду, бабке Акуле, внучке Лиде, хотя она её, мышку, боится, и ноги от неё спрятала. Только всем вместе можно вытянуть репку из земли. Вот и сидит мышка под шапкой и дрожит как осиновый листок. Уж вы-то, ребята, знаете, что осиновый листок всё время дрожит. Дует ветерок — он дрожит, улетит куда-нибудь — всё равно дрожит. И в это самое время, когда деревенские жители Кирюша, Витя и все другие стали осматриваться: а может, правда где-нибудь здесь дрожит под шапкой-невидимкой Мышка-Норушка, дед встал и собрался уходить.

— Дедушка Юра, а дальше? Что потом было? — спросил Витя.

— Это же присказка, — ответил дед. — Сказка будет впереди.

И отправился дедушка Юра к себе во двор. Может, воды накачать, а может, с Барбоской о разных делах поговорить. А то он сидит и от нечего делать зевает. Так к старости лентяем станет.

Не сидела без дела и полудница Акуля. Каждое утро она обходила огород. Вот и сегодня побеседовала с пауком Федькой Сломанная Лапа. Напомнила ему, чтобы пчел не ловил, пусть цветочки помидоров и огурцов опыляют. Посмотрела издали на репку — растёт ли? Хотела к ней подойти, да услышала, что у жимолости, там, где пугало Игнат на посту стоит, скворцы расшумелись. Прилетели целой стаей и кричат Игнату:

— И чего это ты спокойно не постоишь! Только мы подлетим, ты сразу рукавами своими размахивать начинаешь. Ох, устроим мы тебе пакость, устроим! Вот улетим в жаркие страны. Ничего не будем говорить, раз — и улетим! А солнышко взойдёт, начнёшь ты важничать, нас поджидать: «Сейчас я их испугаю, замахаю на них руками!» А нас уже нету! Тю-тю — улетели. Делать тебе будет нечего. И тебя как безработного унесут в сарайчик.

«Надо пойти помочь Игнату, — заторопилась полудница. — Это ягодки им захотелось!» Прихватила Акуля старый веник, пошла к жимолости. Увидели её скворцы и на неё раскричались:

— Жадные вы все здесь! Не зря от вас пожилая сорока к нам в тёплые края улетела!

Мима и правда чуть свет улетела. Утром, когда её сосед, заполошный петух, ещё только прочищал горлышко, перед тем как закукарекать, выбралась она из своего гнезда и полетела в дальние края — прямо на юг, за рощу, на соседнюю улицу.

Когда все со скамейки разошлись, побежал Кирюша к бабушке. Набрал полную кастрюлю воды. Решил он полить возле скамейки землю. Вдруг Мышка-Норушка из-под шапки-невидимки выскочит. Вот смеху-то будет!

Принёс Кирилл воду. Вылил туда, куда Витя рукой показывал, но ничего интересного не произошло. Подождал-подождал Кирюша и побежал к бабушке манную кашу есть.

А лето шло потихоньку и шло. Встала Акуля чуть свет, ходит между грядок, разглядывает, что и как за ночь выросло. Вот молоденькая морковочка загорать надумала, плечики из земли показала. Кабачки растут, торопятся, не знают, наверное, что зимушка далеко ещё. Вишни, гляди ты, спеть начали. Что-то рано в этом году. Дед Юрий ходит возле своих вишен, собирает самые крупные и спелые. Взял бы — и самую крупную себе в рот бросил, так он всё в баночку.

«Хорошо бы и нашим городским хозяевам приехать, — думает Акуля. — И полоть уже надо, и овощи целую неделю не поливали. Огурцы вон, когда проходишь мимо, вздыхают. И капусту полить бы, и горох. Ох!»

Пошла Акуля в конец огорода к своей картофельной грядке. Недавно полоть ее начала. Решила хозяев удивить. Там и тяпку оставила, чтобы не таскать такую тяжесть. На этой грядке полынь каждый год растёт. А её запусти в огород хоть с задов, хоть со стороны соседей, и не заметишь, как она разбежится по всему участку.

Шагает потихоньку полудница вдоль грядки и слышит, как полынь спрашивает у тяпки:

— А какой у тебя рабочий день?

Ишь чем заинтересовалась!

— Как солнышко взойдёт, Акулина зарядку сделает, сюда придёт, он и начинается. И тяп-тяп — тяпаем мы с ней до самой жары. Меня потому и ТЯПкой называют, что я тяпаю. А в жару перерыв делаем. После прополки земля быстро сохнет — полоть нельзя. Сама-то Акуля в это время коровок собирает да гусениц, а я где-нибудь между рядками отдыхаю, а то и дремлю.

— Не радуйся, — поддразнила полынь картофельная ботва, — успеет тяпка до жары и до тебя добраться.

— Ты не торопись, — попросила тяпку полынь. — Очень уж мне хочется подрасти, полюбоваться огородом.

Тут как раз подошла к ним Акуля.

— С тобой налюбуешься, — сказала она.

— А что? А что? — обиделась полынь.

— Не прополи тебя, так ты же по всем грядкам разбежишься. Как будто здесь не картофель, а тебя посадили. Особенно если дождь пройдёт.

— Люблю дождичек, — согласилась полынь. И если бы она умела улыбаться, то бы и заулыбалась.

— Ничего, скоро тяпочка и к тебе пожалует, — пообещала полудница. Взяла тяпку, и принялись они с ней за работу.

Трудился в своём дворе и дед Юрий, и здесь нашёл он вишню, которая начала спеть. Когда с солнечной стороны обирал ягоды, никто ему не мешал, а только зашёл в тень — напали на него комары.