Сказки - Магалиф Юрий Михайлович. Страница 45

Типтик и Зоя исподлобья смотрели на Последнего Доктора, ожидая, что он сейчас скажет.

Старик молчал, опустив седую голову.

— Глупости! Чепуха-чепухенция! — неожиданно воскликнула великолепная Бабушка. — Смеяться всегда полезно. А вот толстеть вредно. Я выписываю журнал «Здоровье» и там прочитала, что у толстяков сердце обрастает жиром и они быстро…

— Молчать, молчать, молчать! — оборвал Дядя Ловушка. — Молчать! Спорить со мной запрещено! Надо всегда помнить, что нарисовано на картине. А там Знаменитый Художник изобразил, как по улицам стеклянного города — нашего города! — передвигаются сытые, толстые людишки. Все должны жить, как на Картине. Все, все, все!

— Но мы… мы никогда не видели эту Картину, — пробормотал Последний Доктор.

— Вам и не надо её видеть. Тебе вредно смотреть на неё. Я сам видел эту Картину. Я сам! Я каждый день смотрю на неё. И знаю, что там гуляют толстенькие людишки. Кругленькие, как шарики. Симпатичные, как винтики-шпунтики. И никто там не смеётся. И никто не бегает… Ах, значит, ты мне не веришь, Последний Доктор? Поберегись, лекарь: можешь попасть туда же, куда угодил твой неразумный сыночек!

— Что с моим папой! — быстро спросила Зоя. — Где он?

— Спокойно, спокойненько! — прикрикнул Дядя Ловушка. — Волноваться, милая девочка, категорически запрещено. Запрещено волноваться! Запрещено задавать вопросы Главному Хранителю… За своего папочку не беспокойся: твой драгоценный папуля отдыхает возле моей избушки, кушает хлебушко, глядит на небушко… Хи-хи-хи!

Но никто не рассмеялся. Все испуганно глядели на Дядю Ловушку.

И только Воронуша громко крикнул:

— Врраки!

Дядя Ловушка, не обращая внимания на Ворона, цепко ухватил Зою за подбородок, подтянул её лицо к своему кривому носу и проговорил тихо, но так, чтобы все слышали:

— Запомни, миленькая девочка, сама запомни и другим расскажи, чтобы все-все запомнили: я никому не позволю — нет, не позволю! — смотреть на Картину. Вам на неё смотреть опасно! Картина заколдована. Заколдовал Знаменитый Художник Картиночку…

— Прравильно! — неожиданно каркнул Ворон. — За-кол-до-ва-но! Чу-де-са!.. Урра!

Дядя Ловушка нахмурился и с большим интересом посмотрел на Воронушу. Он оттолкнул Зою, почесал у себя за ухом и забормотал тихонько, едва шевеля толстыми губами: «Я так и думал — он, кажись, знает. Конечно, знает… Надо его в клеточку… Скажет, никуда не денется…» — а потом произнёс громко и ласково, почти нараспев:

— Какая умная пташка! Какой красавчик!.. Хочешь, назначу тебя начальником всех мермехонов?

— Воронуша — красавец! — взмахнул крылом говорящий ворон. — Но не дурак!.. Дуррак, кто думает, что Воронуша дурак!

Придерживая на плече Воронушу, Типтик шагнул вперёд:

— Не понимаю. По-моему, каждый может смотреть на Картину. Зачем её прятать? Если Картина хорошая, красивая — пусть все смотрят… Но, может быть, этот ваш город совсем не такой, как на Картине?

— Что?! Что ты сказал? — Дядя Ловушка свирепо взглянул на Типтика.

— Зря вы сердитесь, Дядя Лов…

— Молчать! Ни слова больше! — и Дядя Ловушка своей широкой ладонью мгновенно зажал Типтику рот. — Молчать! Да-да, я дядя! Хи-хи! Я твой дядя, а ты мой любимый племянник. Мы родственники! И сейчас полетим в мою маленькую избушку. Молчать! Ни слова!

Он с силой вытолкнул мальчика на улицу.

— Как! — закричала великолепная Бабушка. — Толкать ребёнка?! Толкать человека, который держит беззащитную птицу?.. Ну, этого я так не оставлю!

— И не оставляйте! — злобно прохрипел Дядя Ловушка. — Сказано ведь: летим все вместе в мою избушку. Вам там будет весело, моя дорогая родственница!

Глава двадцать четвёртая

ВОРОНУША И МЕРМЕХОНЫ

На улице стоял автомобиль… нет, не автомобиль, а, пожалуй, самолёт… нет, не самолёт, а что-то похожее на вертолёт — вот так-то правильнее будет назвать эту круглую бронированную кабину с чёрным пропеллером над белой крышей.

Возле вертолёта, как птицы-стервятники, приземлились мермехоны, оглядывая улицу круглыми глазами-фарами.

При виде мермехонов Воронуша дерзко закаркал, вырвался из рук Типтика, но тут же испугался этих огромных хищников и кинулся было обратно, к двери в обеденный зал.

Дядя Ловушка изловчился и ударил Воронушу. Ворон перекувырнулся, захлопал крыльями, да не смог быстро подняться в воздух — слишком отяжелел сегодня, слишком набил живот всяческой едой.

Мермехоны злобно, пронзительно запищали, запрыгали вокруг Воронуши (они всегда вначале подпрыгивают, чтобы потом взлететь). Один из них вытянул когтистую лапу-рычаг и прижал Воронушу к земле.

— Хватайте его! — приказал Главный Хранитель.

— Не сметь трогать птицу! — крикнула Бабушка. — Не сметь!

Кое-как Воронуша выбрался из-под рычага и, пошатываясь, заковылял по тротуару.

— Беги, Воронуша! — умолял Типтик. — Спасайся, моя маленькая птичка!..

Но мермехоны уже поднялись в воздух; их крылья свистели, как зимний ветер. Вот один из них растопырил когти, на лету схватил Воронушу и понёс его всё выше… выше… выше…

— Карр-караул!.. — донеслось до Типтика. — Прро-пропа-даю!.. Совсем пропал… Каррр!..

Глава двадцать пятая

БЕСЕДА В ВОЗДУХЕ

— Что, жалко? — ухмыльнулся Дядя Ловушка, вталкивая Типтика и Бабушку в вертолёт. — Жалко, спрашиваю, Ворона? А?..

Типтик не отвечал. Он крепко сжал зубы, чтобы не разреветься.

— А ловкие пташечки-мермехончики, мои родные? — включая мотор, опять спросил Дядя Ловушка.

— Н-не ловкие… — с трудом ответил Типтик. — Воронуша ловчее этих керосинок.

— Ах, если бы он ел поменьше! — сказала Бабушка.

— В том-то всё дело, дорогие гости, в том-то всё дело! С обжорами всегда легко совладать, хи-хи-хи!.. Обжоры ленивы, обжоры неповоротливы. В том-то и дело… Ах, как я рад, что мы с вами встретились! Как я рад!

— А к чему тут радоваться, Дядя Ловушка?

— Вот что: запомните, в этом городе все называют меня: Главный Хранитель Картины! Только так и не иначе. Только — Главный Хранитель. Запомните! Никто здесь не догадывается, что я когда-то торговал пташками на улице и что меня звали Дядя Ловушка. Это звучит некрасиво — Дядя Ловушка. Куда красивей — Главный Хранитель Картины!.. А ведь вы можете случайно проболтаться, что я птицелов, что я — Дядя Ловушка. Так вот, чтобы вы держали язычки за зубками и рты понапрасну не раскрывали, я принял мудрое решение: поселить вас рядом с моей избушечкой. Каждого в отдельную каморочку. И под замок, чтобы вас не украли… Хи-хи!..

— Какое нахальство! — возмутилась Бабушка. — Я ещё никогда не сидела в тюрьме.

— Ну, какая же это тюрьма? Хи-хи! Просто небольшие такие каморочки возле моей избушечки.

Тихо-тихо, без треска и грохота вертолёт поднялся над улицей. Типтик невесело смотрел на проплывающий под ним город и думал о Воронуше.

— Теперь они его растерзают… — сказал он, со злостью глядя на Дядю Ловушку.

— Кто? Мермехоны? Не бойся, не растерзают. Они послушные, работают по приказу. Им приказано не убивать птицу. Надеюсь, что Ворон мне большую пользу принесёт.

— Ворон?!. Пользу?

— А что особенного?.. Интересуетесь?.. Ладно, так и быть — расскажу. Вы теперь не проболтаетесь: каморочки у меня надежные, а ключики — вот они, в моих руках.

Глава двадцать шестая

КАРТИНА И ГОРОД

Птицелов нажал какую-то кнопку, и вертолёт остановился в воздухе. Он висел над городом, как на ниточке. И город уже не проплывал под ним, но замер и глядел в небо, словно спрашивал: «Где там этот мальчик Типтик и его Бабушка?»

— Красота? — тихо спросил Дядя Ловушка, глядя вниз единственным глазом. — Конечно, красота… Это мой город. Мой собственный. Я сам его построил. И все людишки, которые там внизу, тоже мои собственные. Что хочу с ними, то и сделаю!