Сказки - Колин Вл.. Страница 15
«Ну и горластая же! — подумал медведь. — Что это с ней такое?»
И пошел вперевалку, шур-шур прошлогодними листьями. И видит медведь, что вовсе это не лягушка, а человеческий детеныш. Постоял над ним медведь, покачал головой, не знает, что делать. Оставить его здесь в лесу — волк съест. Взять с собою? Кто знает, как его мать-медведица примет. У нее и так трое шалунов-медвежат. Совсем мать проказами с ума свели. С ног сбилась, бедняжка.
— Вот так история! — проворчал медведь басом. — И надо же было именно мне, с моим мягким сердцем, его найти!
Что тут было медведю делать? Поднял он тихонько ребенка, прижал к косматой груди, а тот пригрелся и замолчал. Хорошо, видно, ему у медведя было.
Понес медведь найденыша к себе в берлогу.
— Что там у тебя, муженек? — спрашивает медведица. — Уж не барашек ли?
— Барашек?.. Где барашек, тятя? — закричали шалуны-медвежата и ну кувыркаться через голову от радости, ну цепляться всеми лапами за косматую шкуру отца.
Увидели медвежата, что это никакой не барашек, а человеческий детеныш и очень удивились — от удивления даже лапы в пасть засунули.
— Я такого мяса есть не стану! — сердито буркнула медведица.
— Да я его не для того принес, — ответил добрый медведь. — Ты только посмотри, как он хорошо спит!
Посмотрела медведица: и в самом деле сладко спит!
— А ну-ка, давай его сюда!..
Улыбнулся добрый медведь, передал найденыша жене. А медведица, как почувствовала теплое детское тельце у косматой груди, так сразу и полюбила бездомного малютку. Найденыш вскоре проснулся, ручонками медведицу хватает, смеется. Так и остался человеческий детеныш в медвежьей берлоге…
Заботливо растили и воспитывали своего приемыша медведь с медведицей. Научили они его всему, что должен знать каждый лесной житель, — и охоте, и борьбе, и как всякий след в лесу читать, а также всем лесным обычаям и читапу — неписанному своду законов лесных — обучили. Вот и рос найденыш среди братьев медвежат, а так как был он самым младшим в семье, то и назвали его Младен, что значит меньшой, младший.
— Батюшка, — говорит как-то Младен медведю, — скажи мне, отчего у вас шкура бурая, а я такой белый, как те медведи, что на севере среди льдов живут?
Заворчал добряк-медведь, заворочался с боку на бок, скребет лапой косматую свою шкуру, будто его блохи кусают. Что ответить? В конце концов, пришлось ему Младену правду сказать: — Ты ведь, сынок, не медведь, не нашего роду… Ты — человеческий детеныш.
Огорчился Младен, услышав такое. Он-то привык думать, что нет в лесу зверя мудрее, красивее и сильнее медведя. А теперь вот оказывается, что сам-то он не медвежьего роду…
— Ну, коли так, пойду к людям, — буркнул он, насупившись.
— Нельзя!
— Все одно уйду!
Видит медведь — не удержать ему Младена.
— Ладно, — говорит. — Видишь, вон там бук перед нашей берлогой? Ну вот, если вырвешь его из земли с корнем, можешь идти к людям.
А бук высокий да толстый! Подошел к нему Младен. Обхватил его руками, понатужился-понапружился, рванул его что есть силы. Бук даже и не шелохнулся.
— Ну, куда ж тебе к людям?! Прежде сил наберись, — сказал медведь.
Остался Младен в берлоге. Играл с медвежатами, которые хоть и подросли, а все баловниками остались, ходил с ними на охоту.
Вот как-то раз говорят медвежата своему названному брату:
— Братец Младен, как станешь от нас уходить да спросит тебя батюшка, чего ты желаешь — он тебя без подарка ни за что не отпустит, — попроси у него «немой язык». Слышь, непременно попроси! Он тебе сперва отказывать станет, будет тебе другое давать, а ты не бери! Проси «немой язык»!
Прошел год. Стал Младен опять проситься:
— Отпусти меня, батюшка, к людям!
— Вырви тот бук из земли!
Подошел Младен к дереву, обхватил толстый ствол, понатужился… и разом вырвал его из земли. Крякнул довольно старый медведь и научил Младена, как ствол от ветвей очистить, как из него дубину сделать. Вскинул Младен свою дубинку на плечо и подошел к приемному отцу проститься.
— Погоди! — говорит медведь. — Ты теперь, сынок, от нас уходишь. Кто знает, приведется ли нам с тобой еще свидеться. Хочу тебе что-нибудь на память подарить. Скажи мне, чего тебе хочется, и клянусь нашим лесным законом, — я твое желание исполню.
— Батюшка, — попросил Младен, — подари мне «немой язык».
— Нет! Это тебе ни к чему, сынок! Проси что-нибудь другое!
— Хочу «немой язык»!
Делать нечего. Пришлось медведю свое обещание сдержать.
— Высунь язык, Младен! — приказал медведь.
Высунул Младен язык. Медведь сделал то же. Потом вырвал волос из косматой своей шкуры и положил парню на язык, вырвал и у Младена волосок из кудрей и положил себе на язык.
— Ну, вот, сынок, я тебе и дал «немой язык»!
Поблагодарил его Младен, распрощался со всем медвежьим родом и с дубинкой на плече пошел вон из лесу.
Видит, скачут ему навстречу по обочине дороги два зайца.
— Эге, — говорит один. — Знал бы этот молодец, что его впереди ожидает, взял бы с собой этот желудь.
— Правда твоя, — отвечает ему второй. — Без желудя ничего ему не сделать!
Удивился Младен, подобрал с дороги желудь и пошел дальше. Понял он теперь, что с «немым языком» понятен для него язык всех птиц и всех зверей. А то ведь он до сих пор только медвежий язык и знал. А языка других животных не понимал.
Вот выходит Младен, медвежий приемыш, из лесу. Повстречался он с барами. Возвращаются бары с охоты. Дичи никакой не загнали, зато две полных бутыли вина выпили.
— Добрый день, честные господа! — поздоровался Младен.
— Добрый день, молодец! Куда спешишь, куда путь держишь?
— А туда, где еда богаче, где бочки вина полнее.
Принялись бары над ответами Младена и над его дубинкой смеяться.
— Постой, сейчас нам еды подвезут! — говорят. — Вот и увидим, на что ты горазд! Смотри, брат, — не одолеешь всего, что мы перед тобой поставим — отберем дубинку!
— А коли одолею? — спрашивает Младен. — Тогда я у вас все железо заберу, так, что ли?
— Железо? Ладно, забирай себе железо! — смеются бары. — Какое тут у нас железо? Ох, и глуп же ты, парень!
Только немного успокоились, показалась на дороге телега. А там еще одна, а за ней другая, третья — целый обоз с едой и питьем для охотников.
— А ну-ка показывай, парень, что ты можешь! — говорят охотники Младену.
Подошел Младен к первой телеге, зараз прикончил двух жареных телят и кричит:
— Только-то и всего?
Подошел ко второй, съел пятьдесят жареных гусей и опять кричит:
— Это все или еще что будет, честные господа?
В третьей телеге нашел Младен сто жареных цыплят и в минуту покончил с ними.
Стали охотники друг друга локтями подталкивать, беспокоиться.
— Хватить! — говорят. — Как бы ты, парень, не объелся. Не о себе печемся, о тебе!
А Младен знай уписывает. Съел еще всех уток и пару жареных свиней да сотни две хлебов. Кончил и принялся за вино. Выпил два-три бочонка водки, облизнулся и глазами ищет, что бы еще съесть.
Остались охотники, как говорится, на бобах! А Младен забрал у них все железо, какое на телегах нашел. И ружья прихватил. Собрал кучу — не обхватишь, и прямо с ней к кузнецу.
— Эй, кузнец! Стопи мне это железо и выкуй из него палицу да на эту дубинку ее и приладь.
Велел ему кузнец на другой день прийти, а сам принялся за работу. Только пожалел кузнец. Жаль ему такую кучу железа даром изводить. Ведь чего только из этого железа наковать можно: и плугов, и лопат, и колец, и всяких других вещей. На целый бы месяц работы хватило! А сколько денег заработать можно!
Взял кузнец да стопил на палицу только половину железа. На другой день приходит к нему Младен:
— Готово, кузнец?
— Готово, добрый молодец!
Взял Младен палицу одной рукой, развернулся, да и швырнул ее к самому солнцу! Лег на живот и лежит, ждет, пока палица ему на спину упадет. Упала палица ему на спину, на кусочки разбилась. Понял тут Младен, что кузнец у него железо украл. Собрал куски палицы, порылся в кузнице и нашел все припрятанное железо. С досады щелкнул по кузнице, а кузница-то и развались! Стоит кузнец, волосы на себе рвет.