Черепашки ниндзя и Космический Агрессор - Автор неизвестен. Страница 13

Серая змея извивалась до бесконечности. И горящие среди дня красные фонари через равные промежутки вдоль дороги… В довершение всех неприятностей с неба, разом посеревшего, полился нудный маленький дождь.

Эйприл начала понемногу замерзать. В Нью-Йорк посреди лета сунул нос ноябрь.

– И ни одного видеофона! – Эйприл ёжилась, идя вдоль зданий. Серые дома бесконечно сменяли друг друга. Эйприл снова вернулась к машине: в салоне хоть можно включить двигатель и согреться.

– Вы меня видите?

Эйприл вздрогнула от неожиданности, нервы её уже были ни к дьяволу. Рядом с Эйприл, заглядывая в лицо, семенил сморщенный старичок – недомерок в мятом коричневом берете.

– Так вы видите меня? – настаивал старичок.

– Вижу? Ну, конечно, вы ведь не стеклянный! – даже случайные прохожие в этом сером районе были странные.

– Ну, это хорошо, – старичок вздохнул с облегчением и снял берет. Обнажилась круглая лысинка, украшенная кустиками волос. – И вы меня понимаете? – снова забеспокоился. – Это ведь англоязычная страна?

– Нет, Китай это! – насмешливо отозвалась Эйприл.

– Да? – сверчок-старичок поверил и тут же перешёл на китайский.

С минуту Эйприл молча вслушивалась в непривычную слуху речь, а заодно изучила монстрика. Лицо прохожего было таким, какие порой увидишь в старинных альбомах, как на выцветшей, блеклой фотографии. Ни единой чёткой линии: мягкий подбородок, бесформенный нос, нависший над верхней губой, сеточка морщин. Лишь шустрые глазки-буравчики придавали лицу живость. «Да ведь это маска!» – ахнула про себя Эйприл.

Она разозлилась: на дома-кубы, на старикана, лопочущего по-китайски, на себя.

– Ну, вот что – давайте заново! – потребовала Эйприл.

Боровичок, словно с пластинки сняли иглу, умолк. Перешёл на английский:

– Я понял, – улетучился акцент, – вы просто пошутили.

– Как и вы, – парировала Эйприл.

– Я вынужден кое-что объяснить…

– И вот это точно не помешает! – бросила девушка. – Только, пожалуйста, без инопланетных историй!

– Но как же тогда? – старик растерялся, сеточка морщин поредела.

– Опять? – готова была обидеться Эйприл: она уже устала от всех метаморфоз.

– О, простите! – старик восстановил лицо. – Но мы и в самом деле – пришельцы. И не только из другой Галактики, но и из другого времени.

– Угу! – отозвалась Эйприл. – «Пленники времени» – неплохое название для дома престарелых, не так ли? И что же? Теперь вы расскажите, что это я вас сюда запихнула, да?

– О, нет! Это космический пират виновен. Но, пожалуй, и он не ожидал, что нас так отбросит от центрального сектора Вселенной. Ведь, если не ошибаюсь, это самая окраина?

Эйприл припомнила из школьного курса астрономии размытую «медузу», и крестиком в самом углу – Солнечную систему. Пожалуй, Земля кое для кого и впрямь была окраиной.

– Да, – Эйприл, сколько могла, сохраняла серьёзность. – За вами гонятся космические пираты. А вы, если рядом укрытие, спасёте Землю от вируса, который занесёт в будущем тысячелетии космическая буря! – выпалила Эйприл на одном дыхании. Сверчок заморгал редкими ресницами:

– А что – будет буря?

– Ураган! Тайфун! И цунами в придачу, если вы не прекратите морочить меня небылицами!

– А До… ну та, что в облике негритянки, говорила, вы – понятливая… – разочарованно протянул старичок.

– Значит, негритянка была? – уточнила Эйприл: слава Богу, хоть одной галлюцинацией меньше. – И куда же она подевалась?

– О, это очень просто! Мы все умеем принимать облик того существа, который соответствует данной местности. Вы ведь сейчас видите не меня, а тот образ, который скорее вызовет у вас сочувствие…

– А, понимаю, – продолжила девушка логическую цепочку. – Вначале вы подсунули ребёнка – теперь немощного старика. Но ни прежде, ни теперь никто не хочет сказать: что же вам надо!

– Правильно! – радостно откликнулся старичок. – Мы просчитали, что лишь дети и старики на вашей планете могут рассчитывать на поддержку. Остальные стараются справляться сами. Но нам самим не выпутаться, – погрустнел он.

– Короче: что я должна делать?

Если коротко, то отнять у Хищника украденное!

– Какого ещё Хищника? – оторопела Эйприл, вновь начиная подозревать розыгрыш.

– Вот видите, – вздохнул старичок, в двух словах не получится!

– Ладно, – голодная, злая и замёрзшая Эйприл сдалась. – Найти бы место потеплее. И я послушаю ваши космические сказки.

– Вот сюда, пожалуйста, показал старичок на аптеку.

Эйприл пошла первой. Остановилась: семенящие шаги за спиной пропали.

Кенди расстегнула верхнюю пуговку блузки. Влезла на подоконник и дёрнула шнур фрамуги. Прохладнее не стало. Над городом уже которую неделю висело душное марево.

Кенди скинула блузку. Стянула липнущие к телу джинсы. Хотелось в душ. Но прежде Кенди бросилась в глубокое кожаное кресло, расслабилась. Всё-таки гидрокресла – замечательная вещь. Кенди на градус другой уменьшила температуру – прохладное кресло прогибалось под тяжестью тела. Кенди вытянула ноги, бездумно глядя в отсвечивающий солнцем экран телевизора. В голове ещё шумело. В последнее время с ней творилось неладное: то она не могла вспомнить, во что была одета вчера, то путала дискеты – и компьютер по вине Кенди умудрялся свести на нет работу целого отдела. А ещё недавно Кенди стало казаться, что кто-то следит за ней из сада.

Это было только ощущение, но оно пугало. И Кенди. не из смелости, а из чувства противоречия, нарочно усаживалась перед окном. Она казалась самой себе картиной в дешёвенькой раме.

С одним, но постоянным, ценителем рядом.

Долго сидеть без движений было трудно – чьи-то глаза так и норовили прожечь в Кенди дыру. Но стоило обернуться и оглядеть сад, как ощущение чьего-то присутствия пропадало.

– Так, пора лечиться! – Кенди сунула руку в пакет с арахисом: кошмар продолжался. Девушка помнила, что ещё утром пакет был полон более чем наполовину. Вечерние страхи решили поселиться с Кенди. – Квартплату с них брать, что ли! – в сердцах Кенди скомкала пустой пакет. Яркая пластиковая упаковка противно заскрипела, принимая прежнюю форму.

Кенди зачарованно следила за расправляющимися складками. Помятости исчезли. Пакет закряхтел. Не торопясь, Кенди сыпанула в чашку растворимого кофе. Плеснула холодной воды. Просто взболтала содержимое.

Всё это время глаз от пакета не отводила: тот, покряхтев, сдался. Начал таять и рассыпаться мелкой бесцветной пыльцой. Сначала исчезли буквы. Потускнели краски. Потом пакет словно начали грызть невидимые зубы. Они впились в край пакета и отрывали кусок за куском, не прожёвывая. Оставшаяся неприметная пыльца облачком веялась по пыльным углам коттеджа.

Кенди открыла дверцу бара. Музыкальный автомат отозвался коротким треньканьем. С задней стенки бара глядела на Кенди усталая и не очень-то уже молодая женщина.

Тёмные круги под глазами к вечеру расплывались синяками.

– Это всего-навсего самораспадающийся пакет, милая! – проговорила Кенди своему отражению. Но успокоение не пришло.

Плеснула, не жалея, ликёр в кофейную чашку – вкус, хуже всё равно быть не мог бы.

Постепенно усталость отступила. Вначале Кенди захотелось есть.

Готовить что-нибудь, как это часто бывает у одиноко живущих людей, было лень.

Скоро Кенди почудился какой-то звук. Кенди прислушалась. В ванной комнате, без сомнения, кто-то сопел и ворочался. Кенди речитативом проговорила все на ум проклятия: только разбирательств с вором ей сейчас не доставало.

Тревожить полицию – эта мысль Кенди не посетила. И потом, у бедного малого и так сегодня пропал вечер – что было брать в мало обжитом коттедже, который Кенди сняла на пару месяце», пока подменяла подругу в компьютерном центре?

И ещё: живой вор казался Кенди лучше, чем галлюцинация.

Кенди поскребла дверь ванной ногтем. Там заволновались, отчего сопение стало отчётливей. Ручку держали с той стороны.