Ведьма Страны Туманов - Шипулина Тоня. Страница 26

Чёрная фигура упала на траву, треснув как холодный глиняный горшок, раньше положенного времени опущенный в жаркую печь. Обуглившаяся кожа с треском лопнула, обнажая холодную пустоту души, а грудь, в которой когда-то билось обиженное на весь белый свет сердце, раскололась.

Раскололась и выпустила из себя три истомившихся в ожидании свободы радостных ярких огня. Солнечными шарами они взметнулись в небо, покружили над головами крылаток, над Урсулой и Рыськой, над своей спасительницей – бездыханной Юсинь, над своим поверженным похитителем и разлетелись кто куда.

С земли они были похожи на те неизвестные летающие объекты, которые люди иногда фотографируют и снимают на камеры, принимая за что-то сверхъестественное.

Первый, и самый яркий огонь отправился по ту сторону Туманов, к женщине, которая с нетерпением ждала появления рыжего голубя, но почему-то никак не могла дождаться.

Второй – огонь с голубоватым оттенком, не мог исчезнуть не простившись с подружками-русалками и их строгим господином – хозяином одного из четырёх озёр Страны.

Третий же огонь был самым бледным и маленьким, но ему тоже хотелось кое с кем увидеться. Он сделал несколько прощальных кругов над янтарными колосьями пшеничного поля, раскинувшегося на западной пустоши, и растворился вместе с двумя другими огнями в мгновенно просветлевшем небе.

Огни исчезли, как исчезают в первых лучах солнца далёкие и близкие звёзды.

Ядовитые горчаки, как и обещала Урсула, превратились в труху, а Ырка рассыпался по земле чёрным песком, будто частицы, из которых он состоял, были наспех склеены между собой не самым умелым мастером…

Выбор

Рыська уселся на подоконник, усеянный красным жгучим перцем (кто только убрал его отсюда, ослабив надёжную защиту дома?), открыл окошко и с нетерпением вытащил свою хитрую кормушку-ловушку. Увы, ни одной птицы в неё сегодня не попалось.

– Жаль, – сказал ребёнок с лицом котёнка, и его хвост нервно заходил из стороны в сторону. – Мне сейчас плосто необходимо чем-то утешиться.

– Может, тебя развеселит новая игрушка? – спросила Урсула, протягивая Рыське фальшивую мышь на верёвочке.

– Нет, вляд ли, – вздохнул мальчишка и в один прыжок перебрался на кровать, в которой, укрытая лёгким, но тёплым одеялом, лежала бледная рыжеволосая девочка.

– Её обязательно надо отпускать? – спросил мальчик-кот и сник.

– Похоже на то, – ответила Урсула. – Я так устала от одиночества и от воспоминаний, мучивших меня долгие годы, что решила, если рядом будет моя внучка – моя родная кровь – я, наконец, отогреюсь. Я так хотела тепла, что старалась не думать о том, будет ли Юсинь тепло со мной.

Ведьма пристально посмотрела блестящими, как рыбья чешуя, глазами в кошачьи глаза своего преданного помощника:

– Скажи, Рыська, чем я в таком случае отличаюсь от Ырки?

Рыська недоумённо мяукнул.

– Я никогда не находила общего языка с её отцом, своим сыном. Его выбор казался мне неверным, я не была готова его принять. У него на всё и всегда было собственное мнение, была своя правда. Мне казалось, что Юся несчастлива с ним, но теперь я так не думаю… Её душа не была бы такой чистой и горячей, если бы не родительская забота и любовь.

– А может, она сама не захочет уходить от нас? – Рыська прыгнул к Юсинь на кровать. – Ведь её больше никто не помнит.

– С этим я уже разобралась, – Урсула пригладила торчащие перья крылатки, сидевшей у неё на плече, похлопала птицу по тяжёлому гладкому клюву. – Я не могу исправить некоторых своих ошибок. Например, вернуть матери Юсинь те годы, которые её терзал направленный мною в порыве гнева морок. Я не могу вернуть любовь сына, сбежавшего от моей властной натуры в глухой провинциальный городок. Но кое-что я всё-таки умею.

Ведьма подошла к глазастым часам.

– Скоро Юсинь очнётся. Когда большая стрелка будет здесь, – ведьма указала пальцем на зелёный глаз в центре, – предложи Юсинь на выбор конфеты. – Рыська взял из рук Урсулы две мармеладки. – Одна из них заберёт все воспоминания об этом мире, другая их сохранит.

– Дулаку понятно, что она выбелет, – мрачно усмехнулся мальчик-кот. – Хотя я бы всё-таки хотел, чтобы она меня помнила…

– И я бы хотела, – улыбнулась Урса, – но думаю, помнить обо всем, что она увидела и узнала, находясь при этом не здесь, а там, – слишком тяжёлая ноша для девочки её возраста…

– Но ведь не всякая девочка её возласта сплавится с Ылкой без чьей-либо помощи! – Мальчик-кот повернулся к спящим крылаткам. Перья крыльев нескольких из них были обожжены. – Кто бы мог подумать, что в Юсинь сплятана такая огломная сила? Даже этим вон досталось!

– Я догадывалась, – Урсула коснулась своего перстня с топазом. – Догадывалась, что Юсинь будто солнце, подобное тому, что скрыто в моём кольце. Я надеялась на то, что здесь, рядом со мной, её способности проявятся, но я не учла того, что она может быть к этому не готова.

Ведьма подошла к двери и, не оборачиваясь, добавила:

– Если она спросит о чёрном духе – скажи ей, что с ним расправились птицы.

– И я должен поплощаться с ней один? – Рыська взволнованно взмахнул пушистым хвостом.

– Тяжело прощаться с внучкой, которая не догадывается о том, кто я. Может, когда-нибудь Юсинь сама захочет меня увидеть. Может быть, когда-нибудь я смогу помочь ей объяснить то, что она сама объяснить не сумеет…

– Я умерла? – спросила Юсинь слабым голосом, приподнимаясь в кровати. – Что со мной такое было?

– Улса не позволила бы тебе умелеть, – мяукнул Рыська и оглядел комнату, в которой, кроме спящих крылаток, никого больше не было. – Знаешь, а ведь сегодня нам придётся навсегда ласстаться.

Рыська с нежностью убрал с растерянного лица Юсинь прядку волос:

– А я, плизнаться, сильно к тебе пливязался…

Часы, на циферблате которых вместо положенных значков во все стороны крутились самые настоящие глаза, остановились. Большая стрелка дзинькнула на одном из них, и тот тут же закрылся.

Теперь Рыське предстояло рассказать Юсинь о решении Урсулы, а Юсинь предстояло выбрать лучшую для себя конфету.

Воспоминание. Вторая реальность

Мужчина выбросил использованный шприц и, сгорая от стыда, посмотрел в зеркало на следы своих недавних слёз. И хотя жена, истерзанная душевной болезнью, спала под действием лекарства и не могла быть свидетелем его минутной слабости, мужчина всё равно их стеснялся.

Сегодня он плакал второй раз в жизни. Первый случился, когда несколько лет назад невзначай встретившийся давний знакомый рассказал ему об исчезновении матери. Выжившая из ума старуха считала, что обладает какими-то сверхъестественными способностями, всю жизнь учила сына, во что следует или не следует верить. И потому, повзрослев, он, ни секунды не сомневаясь в правильности своего решения, убежал из дома.

Изредка мужчина вспоминал мамины рыжие волосы, заплетённые в толстую косу, мягкие руки, обилие золотых колец на пальцах и запах сигарет, с которыми она никогда не расставалась. Изредка он ловил себя на мысли, что хотел бы знать, что у неё всё в порядке, хотел бы спросить у неё совета или хотел бы чтобы она знала о внучке – о том, что она добрая, талантливая девочка, у которой такие же рыжие волосы, как у бабушки. Однако мужчина душил в себе подобные мысли и продолжал наслаждаться своим ординарным существованием. В нём не было места пугающим странностям и неожиданностям. В нём всё было разложено по полочкам – каждой вещи дано самое точное определение, приготовлена самая подходящая обёртка и ленточка.

Мужчина вернулся на кухню, где его ждала чёрно-белая дворняжка, устало опустился на стул и уронил голову на руки. Наверное, он совершил грех, оставив свою мать, и теперь, видимо, расплачивается за него болезнью жены.