Серебрянка, или Напевы морской раковины - Фаржон (Фарджин) Элинор. Страница 16
– Зачем?
– Может, на что сгодится.
Полл подошла поближе и снова невольно вздрогнула.
– Похоже на ужасное, мерзкое чудище, которое гонялось за нашей Серебрянкой. Помнишь? Оно тогда натворило бед.
Чарли разжал руки, и чёрная кожа, пусто хлопнув, упала на гальку.
– Вот их-то и полон Ведьмин лес. Попадёшься им на глаза – сразу пропадёшь.
– Что ж делать… – сказала Полл, – Всё равно пойду. Я должна узнать имя Прядильного беса, должна! Понимаешь, Чарли? Не узнаю – он сестру мою заберёт вместе с ребёночком. Понимаешь? Надо идти, непременно надо.
– Тогда и я с тобой, – сказал Чарли. – И да поможет нам Бог!
Глава XV
В тумане
Пока длился этот разговор, Серебристая серпоклювка похаживала по бережку равнодушная, словно чужая. Но едва Полл и Чарли приняли решение, она подлетела к ним и, склонив голову, взглянула блестящим круглым глазом на чёрную кожу, что валялась у ног рыбака. Потом птица поступила и вовсе странно. С величайшим презрением она взяла кожу в клюв, взлетела и опустила её на Полл, да так аккуратно, что кожа легла на голову девочки капюшоном.
Полл с омерзением стряхнула кожу на землю.
– Фу! Для чего это мне?
Серебрянка не ответила, а снова принялась похаживать среди луж, оставшихся на берегу после прилива. Зато Чарли вдруг оживился, и глаз у него заблестел, совсем как у птицы.
– Понял, – пробормотал он. – Я всё понял.
– Что ты понял, Чарли?
– Что говорит нам Серебрянка.
– И что же? Я не то что понимать – различать её скоро перестану. Да и тебя тоже. Туман-то всё гуще и гуще делается.
И верно. Берег совсем заволокло. Белая пелена поглотила свет луны, приглушила плеск прибоя. И Полл отчего-то показалось, что и говорить надо шёпотом.
– Иди-ка сюда, – позвал Чарли. – Ближе.
Она подошла к нему вплотную, и он заговорил тихо-тихо:
– Послушай, Полли. Послушай внимательно и хоть разок последуй доброму совету…
– Если ты хочешь уговорить меня не идти… – начала Полл.
– Нет, – ответил Чарли. – Надо так надо. Мне эта затея, конечно, не по душе, но, может, ты и уцелеешь, если послушаешься доброго совета. Сними-ка платье.
– Зачем?
– Делай, что велено.
Полл стянула через голову своё ситцевое платьице и осталась в одной нательной рубахе. Туман тут же лизнул заголившиеся ноги, руки, и девочка поёжилась. Даже самой себе не хотела она признаваться, что дрожит не от зябких касаний ночного тумана, а от чего-то более таинственного. Казалось, туман поглотил весь знакомый, ведомый и понятный мир и оставил её на берегах иной, неведомой жизни.
– Сядь, – прошептал Чарли.
Полл присела на большой камень, и Чарли опустился перед нею на колени. Расстегнул девочкины сандалии и, поочерёдно выпрямляя её босые ножки, стал натягивать на них чёрную звериную шкуру. Полл брезгливо поморщилась.
– Знаю, что противно, – приговаривал Чарли, – знаю, всё знаю. Да только Ведьмин лес для девочек погибель, а для таких вот чудищ – дом родной. Наше счастье, что кожа тебе впору. Вокруг Прядильного беса такой нечисти не счесть: развлекают его, на посылках бегают, самолюбие его мерзкое тешат. Вот ты и проникнешь к ним как своя.
– Не стану я его развлекать! – возмущённо прошипела Полл. – И на посылках бегать не стану. И самолюбие его мерзкое тешить ни за что не буду.
– Тогда и имени его не узнаешь, – отозвался Чарли, натягивая чёрную кожу на её тело и руки.
– Понятно, – пробормотала Полл. – Теперь всё понятно.
Она вспомнила о ребёнке и больше не сопротивлялась, предоставив Чарли облачать её в ведьмовскую одежду. Девочка решила бороться с бесом не на жизнь, а на смерть. Она не отдаст ему малютку принцессу, ни за что не отдаст! А потом она вдруг представила, как он злобно смеётся, выглядывая из тюков со льном, и сердечко её дрогнуло.
– Чарли, – тихонько сказала она.
– Ась?
– Ты ведь сказал… Правда, сказал?
– Да что сказал-то?
– Что со мной пойдёшь?
– Пойду, – кивнул Чарли. – Доведу тебя до самой глухой чащобы и после буду поблизости держаться. Но этот поганый бес меня знает, и, если почует, что я рядом, – нам несдобровать. Пиши пропало. Он на меня давно зуб точит: знает, поганец, сколько я его тварей перебил. Ну-ка встань.
Полл послушно встала. Вся она была теперь облачена в чёрную кожу, только голова оставалась открытой. Двигалась она неуклюже, не умея пока без содрогания ощущать на себе чёрную мерзкую оболочку. Куда только делись девичья ловкость и грация? Но Чарли одобрительно оглядел её сверху донизу, пробормотал:
– Годится, годится, – и осторожно натянул ей на голову глухой чёрный капюшон со звериной мордой.
– Чарли, Чарли! Я ничего не вижу!
– Там есть дырки для глаз.
– Чарли, Чарли! Мне нечем дышать!
– Приспособишься!
– Чарли, Чарли! Я не знаю, куда идти!
– Иди за мной, – сказал Чарли Лун.
Туман совсем сгустился, скрыв и Луну и море. Канула в белёсую пелену и серпоклювка. Полл различала только фигуру Чарли. Он смутно маячил впереди, но с каждым шагом всё расплывался, растворялся… Девочка отчаянно перепугалась:
– Чарли! Не уходи! Подожди меня!
– Сюда, – позвал Чарли шёпотом.
– Не спеши так!
– Иди же сюда, – снова долетел голос из тумана.
Она переставляла негнущиеся чёрные ноги как могла быстро, боясь отстать от Чарли. Иногда она теряла его из виду и тогда кричала шёпотом: «Чарли! Ау! Чарли!» И ветер доносил до неё ответ из вязкой млечности тумана: «Полли-и! Сюда!» И Полл вслепую шла на голос. Девочка чувствовала, что под ногами уже не песок. Она то и дело спотыкалась о корни, обдиралась о колючий вереск. Пахло уже не морем, а затхлым, стоячим болотом. Полл очень старалась не отстать от старшего друга. Здесь она уже не осмелилась бы окликнуть его по имени: ведь они в Ведьмином лесу и вокруг кишит нечисть, нельзя выдавать им Чарли. Полл слышала кваканье лягушек и шипенье гадюк. Вот сухо протрещала какая-то птица, точно провела палкой по дощатому забору. Ночь становилась всё темнее и глуше, но туман редел, и глаза девочки постепенно привыкали к мраку. Вскоре она уже кое-что различала под ногами и впереди. Чарли она не видела, только дудка его – вместо голоса – порой призывно прорезала квакающую, шипящую и трещащую тишину. И Полл, спотыкаясь, торопилась на этот зов.
Вдруг она почувствовала, что идёт не одна. Под чьими-то ногами похрустывали сучки. Полл присмотрелась. Рядом меж кустов пробирались два существа, чёрные, подобные ей самой. Девочка и охнуть не успела, как они с победным кличем навалились на неё и, схватив за руки, поволокли неведомо куда.
Глава XVI
Ведьмин лес
В самых глухих дебрях Ведьмина леса, меж двух толстенных сосен, полыхал костёр; малиновое пламя освещало розоватые чешуйчатые стволы, а вершины великанских деревьев терялись во мраке. С этих сосен свисал на цепях огромный котёл. Огненные языки лизали его снизу и с боков, точно стремились глотнуть пахучего варева. А вот Эйб, Сид, Дейв и Хэл Кодлинги, привычные к маманиной стряпне, вряд ли захотели бы полакомиться из этого котла – уж больно зловонный шёл оттуда запах. Да и стряпуха, стоявшая над котлом с огромной поварёшкой, так же сильно отличалась от пышнотелой и уютной мамаши Кодлинг, как отличались представления этих двух дам о вкусной и здоровой пище. Стряпуха была худющая-прехудющая, прямо кожа да кости; седые лохмы, точно пакля, спутаны; на лице волосы из бородавок растут: на щеках кустики, на подбородке кустик, а брови – целая роща. Старуху эту звали Арахна по прозвищу Паучья Мать. Вокруг Арахны крутилось полдюжины вертлявых чудищ из свиты Прядильного беса. Имена у них тоже были пречудные: Взбучкинс, Хапужкинс, Щелбанч, Дубинч, Бякстер и Дряньстер.
Они сновали взад-вперёд или, стоя на карачках, рыли лапами землю. Всё, что нароют, они спешили отнести Арахне – для рагу. Поварёшка у Паучьей Матери была железная, с длинной ручкой. Бросив в котёл новую приправу, она перемешивала варево, а потом непременно пробовала целый черпак. После чего, довольно цокнув языком и смачно облизнувшись, она снова принималась ворочать поварёшкой в котле. Всё это действо сопровождалось вот такой заунывной песенкой, которую Арахна исполняла с противным приквакиваньем: