От мыльного пузыря до фантика (сборник) - Клюев Евгений Васильевич. Страница 21

– По-видимому, из него произрастёт какой-нибудь тропический цветок, – сказали в саду и отвели под это семечко отдельную грядку.

Устроившись на отдельной грядке, оно тут же начало кашлять и чихать, жалуясь на плохую погоду:

– До чего же неблагоприятные условия для произрастания! Может быть, какие-нибудь астры это и устраивает, но только не меня. Я, конечно же, сейчас простужусь окончательно, я ведь растение тропическое!

– Простите, а какого Вы будете цвета? – осмелилось спросить самое бесстрашное из семечек будущих астр.

– Я пока не решило… Выберу себе что-нибудь поярче: скажем, красный с чёрным и жёлтым. И побольше золота: это всегда украшает.

– Ах, какое великолепие… – принялись шушукаться семена астр. – Наверное, в нашем саду никто ещё не видывал ничего подобного!

– Кстати, – некстати поинтересовалось Тропическое Растение, – а кто тут до меня был самый яркий?

– Ходят слухи, что один гладиолус, – наперебой затараторили семена. – У него такое имя, что никому ещё не удалось с первого раза выговорить! Правда, в его окраске нету как будто ничего золотого…

– Он беден? – с ужасом спросило Тропическое Растение.

– Пожалуй, да, – отвечали семена.

– Как это неприлично! – прочувствовало ситуацию Тропическое Растение. – Все мои родственники из жарких стран страшно, страшно богаты… Откуда же он, этот бедняга?

– Кажется, из Голландии…

– Из Гола-а-андии? – Тропическое Растение некоторое время помолчало и потом с горечью произнесло: – Голландия – это такая провинция, чтобы не сказать дыра! У меня на родине даже не слышали про Голландию.

Тем временем семена начали пускать ростки.

– Взгляните! – воскликнул один из ростков. – Какое приятное совпадение: росток нашего заморского гостя так напоминает нас! Выходит, что и тропические растения начинаются с того же, с чего и мы?

Тропическое Растение приосанилось и заявило:

– Дело не в том, с чего начинается растение, а в том, чем оно заканчивается.

И тут все ростки зашикали на простодушного соседа, который, между прочим, так и не понял почему.

…К концу лета каждый обычный росток увенчался хорошеньким цветком: один розовым, другой лиловым, третий жёлтым. И кто бы ни пришёл в сад, всякий восхищался:

– Что за астры! Просто чудо!

Астры страшно смущались от похвал: они-то знали, что настоящее чудо ещё впереди. То-то обомлеют гости, увидев Тропическое Растение! Жаль только, что оно так медленно растёт и до сих пор не зацвело…

– Извините меня, пожалуйста, – обратилась как-то к Тропическому Растению Сиреневая Астра – та самая, что получилась из простодушного ростка. – Извините меня, пожалуйста, но я просто умираю от любопытства, хоть и знаю, насколько оно предосудительно! Скоро ли мы, наконец, увидим Ваш цветок? Очень не хотелось бы увянуть прежде, чем это произойдёт!

– Вместо того чтобы торопить меня, – проворчало Тропическое Растение (в последнее время у него совсем испортился характер), – отодвинулись бы лучше от света. Вы мне полнеба загородили, а ещё и понукаете! Может быть, я в этом году вообще откажусь от идеи цветения.

Астры опять зашикали на простодушное сиреневое существо, которое и на сей раз не поняло, в чём дело: Тропическое Растение находилось так далеко в стороне, что было совершенно неясно, как кто-то из них мог бы загородить от него полнеба…

Между тем становилось прохладно. Астры начинали уже шмыгать носами, боясь расчихаться в присутствии Тропического Растения: если им холодно, то каково же ему, горемычному! Но Тропическое Растение и само жалело себя сильнее всех.

– Поместят в толпу уродов и идиотов, – то и дело доносилось с отдельной грядки, – а потом ждут чудес!

– Неужели мы так никогда и не увидим этого великолепия? – теряя надежду, шептались между собой сильно пожухшие теперь Астры.

А в середине сентября случилось самое страшное: хозяин сада подошел к грядке с Тропическим Растением и вдруг расхохотался:

– И это – всё? – спросил он сквозь смех, разглядывая долговязый зелёный прут без листьев. – Надо же было мне не угадать в красном семечке такой роскошный сорняк!

Тропическое Растение немедленно увяло от злости, Астры же хором разрыдались: хозяин сада, конечно, ошибся и никакой это был не сорняк… Несколько дней оплакивали они кончину заморского цветка, потом устроили ему пышные похороны, возвели огромный памятник, а на памятнике золотыми буквами написали:

– и выстроились с двух сторон в почётном карауле.

Шит колпак, кроен колпак

Трудно было, конечно, Шутовскому Колпаку эту скороговорку выучить, но выучить ужасно хотелось…

И выучил ведь! А выучив, на маскарад пришёл – своей непреклонностью щеголять. Кто ему ни возразит, всё равно по какому вопросу, Шутовской Колпак тут же церемонную позу примет и произнесёт:

– Я остаюсь при своём мнении. Мы, колпаки, такой уж народ: никто нас не пе-ре-кол-па-ку-ет, не пе-ре-вы-кол-па-ку-ет.

Плюнуть бы на него, конечно… да, вроде, невежливо.

А Шутовской Колпак ходил, ходил по площади, где маскарад, да и совсем разошёлся: только и слышно было его одного, причём скажет – как отрежет!

Не Шутовской Колпак, а просто император какой-то…

– Вы бы хоть, дорогой Шутовской Колпак, не во всё подряд совались… Маскарад ведь дело такое: кто как хочет, тот так себя и ведёт! Проявите же гибкость! – советовал ему гибкий от природы Арлекин, закидывая ногу на плечо. – А то ведь по любому пустяку насмерть стоите.

– Это пусть другие гибкость проявляют, – отвечал Шутовской Колпак. – А я гибкости проявлять не могу: я колпак. Значит, никто меня не пе-ре-кол-па-ку-ет, не пе-ре-вы-кол-па-ку-ет.

– Что точно, то точно… – вздохнул Арлекин и колесом укатился прочь от Шутовского Колпака.

Впрочем, Шутовской Колпак этого не заметил: он уже с упоением объяснял одному Горящему Факелу, как ему правильно гореть.

– Вы должны гореть ровным пламенем, – заявлял Шутовской Колпак.

– Я не могу ровным, я не свеча! – терялся Горящий Факел.

– А Вы – через «не могу», – учил его Шутовской Колпак. – Потому что так, как Вы горите, некрасиво!

– Очень даже красиво! – сказала вдруг Кружевная Балерина, с восторгом наблюдавшая за Горящим Факелом, на что Шутовской Колпак ответил:

– Я остаюсь при своём мнении. И никто меня не пе-ре-кол-па-ку-ет, не пе-ре-вы-кол-па-ку-ет.

– Была охота перевыколпаки… вы… ва… вовать! – запуталась Кружевная Балерина, расхохоталась и убежала под ручку с молоденьким Звездочётом.

А Шутовской Колпак огляделся вокруг и увидел Пурпурный Плащ, развевавшийся на ветру, словно костёр.

– Эй Вы, не развевайтесь так! – строго сказал ему Шутовской Колпак. – Держите себя в рамках!

– Любопытно, это в каких же рамках? – поинтересовался Пурпурный Плащ. – Что-то я тут никаких рамок не вижу.

– Из того, что Вы их не видите, – возразил Шутовской Колпак, – отнюдь не следует, что их нет. Рамки, о которых я говорю, именуются рамками приличия!

– Но Пурпурный Плащ вовсе не ведёт себя неприлично, – воскликнул Рыцарь в средневековых доспехах, которому как раз и принадлежал Пурпурный Плащ, – он просто развевается на ветру! А потом… совсем не Вам, Шутовской Колпак, учить его развеваться! Чтобы учить кого бы то ни было развеваться, надо как минимум уметь развеваться самому – не правда ли?