Великан Калгама и его друзья - Семченко Николай. Страница 27

Калгама уже и зубами пробовал его расщепить, и топал по нему, и кулаком стучал – никакого толка. Медведь тоже попытался раскусить орех, но чуть челюсть не свернул. Фудин нашла за печью полено. Решила: если им хорошенько ударить, то скорлупа кочоа не выдержит – лопнет. Но и у Фудин ничего не вышло.

Тут мышка вспомнила: в некоторых сказках говорится – вот, мол, мышка бежала, хвостиком махнула…

– А! Всё вы не так делаете! – запищала она. – Сказка – ложь, да в ней намёк. Ну-ка, кладите кочоа на подоконник, да меня туда подсадите!

Так и сделали. Мышка разбежалась, длинным хвостиком махнула – орех свалился на пол. Но не разбился. Покатился по полу – прямиком к Хондори-чако. А тот, хоть и держался за глаза, ничего, считай, не видел, но на удивление резво подхватил кочоа и прижал к груди.

– Хо! Ничего у вас не выйдет! – захохотал злодей. – Моя сила со мной! И ничего вы теперь не сделаете.

Дикие звери обычно больше доверяют нюху, чем зрению. Так и Хондори-чако: глаза открыть не может, зато носом всё чует. Подхватился он, отпихнул Калгаму и стремглав выскочил из пещеры.

Глава шестнадцатая, в которой Чумбока возвращается домой

Вот диво-то, удивлялись люди. У Чумбоки с Койныт на месте старого домика вырос настоящий дворец – ни в сказке сказать, ни пером описать. Золоченые двери не то что потрогать, даже подойти к ним страшно – такие они дорогие да нарядные, ослепительно сверкают – даже солнце прижмуривается; ни пылинки, ни соринки на них. Это у Койныт-то, которая особо за чистотой не следила!

Сама хозяйка важно прохаживалась вокруг дивных чертогов, разодета в пух и прах – три халата на ней, один другого краше, сапожки из тонкой кожи, отделанные мелким бисером и шелками, на голове – шапка соболья, уши оттягивают золотые серьги с бриллиантами. Шагнёт Койныт – серебряные подвески-колокольчики на халатах тоненько зазвенят, ещё шаг сделает – с перламутровых пуговиц, как с зеркальца, солнечные зайчики в разные стороны разбегутся. Ни за что не подумаешь, что эта женщина – благоверная бедного рыбака. Царица, да и только!

Соседки, перешёптываясь, в стайку сбились, издали на Койныт глядели, не решались к ней подойти. Но ей самой надоело разгуливать в гордом одиночестве, окликнула товарок:

– Не узнаёте, что ли? Хоть богатая стала, а не заносчивая. Подходите, не робейте.

Женщины и рады – подбежали, разом заговорили-защебетали, принялись ощупывать материал и рассматривать украшения. Никак они не могли поверить, что всё это настоящее, а одна соседка даже ущипнула себя:

– Уж не грезится ли всё это?

– Такое ни в одном сне не причудится, – самодовольно ухмыльнулась Койныт. – Всё – настоящее!

– Да как же это так? – недоумевали женщины. – Ещё вчера в хижине жила, рваный халат носила, а сегодня – вон какая богачка!

– А мне что приснится, то и случается, – важно подбоченилась Койныт. – Давеча сон видела: стоит большой красивый таз, в нём до краёв – рыбья чешуя, так и сверкает на солнце. А я будто бы оступилась да в тот таз и упала. Встала – вся в чешуе, с головы до пяток.

– Ну и что? – удивились женщины. – Не золото ведь видела!

– Эх вы, простачки! – засмеялась Койныт. – Сон надо уметь разгадывать. Таз – это новое жилище, чешуя – это богатство. А то, что она на мне оказалась, означает: дорогие наряды надену. Вот, сон в руку!

Возле женщин крутилась маленькая девочка Дачи. Интересно ей: о чём взрослые судачат, почему прилежно внимают каждому слову Койныт, заискивают и лебезят перед ней. А ещё, по правде сказать, Дачи очень хотелось хотя бы кончиком мизинца прикоснуться к золотым колокольчикам на халатах разнаряженной соседки. Они так весело звенели от малейшего дуновенья ветерка!

Услышав рассуждения Койныт о приснившейся ей рыбе, Дачи удивилась:

– Ой! – воскликнула она. – А у моей мамы сон – в живот!

– Чего? – не поняла Койныт. – Причём тут живот?

– А она как рыбу во сне поймает, так это значит: скоро у меня будет сестричка, – наивно сообщила Дачи. – Ну, не сестричка, так братик. Мама говорит: рыба снится к прибавлению семейства.

Женщины рассмеялись. У Дачи и вправду было три сестры и четыре брата. Скоро в семействе ожидалось пополнение. Да и примета такая – насчёт рыбы и будущих детей – действительно есть. Но Койныт это не понравилось.

– А ты что тут делаешь, малявка? – прикрикнула она на Дачи. – Встреваешь в разговоры взрослых! Ну и дети, однако, пошли. Всё-то они знают, ни в чём не сомневаются, никакого почтения к старшим!

– И то правда, – поддержали кумушки. – Шла бы ты, Дачи, в куклы играть…

– Прямо всё настроение испортила, – возмущалась Койныт. – Не я ль лучше всех сны разгадываю? Не мне ли знать, что было, есть и будет?

– Ты лучше всех всё знаешь, – польстили ей соседки. – Не обращай внимания на маленькую девочку.

– Да вы и так видите: сон мне – в руку! – Койныт гордо повела плечами, и орнамент на её халатах заиграл яркими цветами, подвески забренчали, а соболья шапка ещё краше всем показалась.

– Да откуда ж это всё взялось? – не унимались соседки. – Мало ли что приснится! Кто-то же должен исполнить желания.

– А это меня не интересует, – отрезала Койныт. – Насчёт желаний не знаю, а сны иногда исполняются сами. Только нужно правильно разгадывать их смысл. А то, бывает, некоторым приснится большая кета – вот и думают: рыбалка выдастся удачной. Но кета сама по себе ничего не значит. Надо ещё подумать, к чему бы это она привиделась. Разгадать сон – большое искусство, милые!

– Ой, какая ты умная, Койныт, – льстиво заулыбались соседки. – Нам тоже много чего снится. Как бы узнать, сбудется – не сбудется?

Но Койныт пренебрежительно махнула рукой:

– Не до того мне сейчас. Устала я. Думаете, легко всё это золото на себе таскать? Пойду-ка, отдохну. Лежанка – новая, широкая, мягкая, как пух. Ох, сладко на такой дремать… А то скоро вернётся Чумбока с рыбалки – не поспишь: то рыбу надо потрошить, то котлы чистить, то одежду ему штопать…

– Зачем же самой стараться? – удивились соседки. – Ты теперь богатая. Можешь служанку нанять. Пусть домом правит.

– Об этом я ещё не думала, – зевнула Койныт. – Пойду, прилягу, вздремну… Может, сон о служанке приснится. Как-то опасно какую попало женщину в прислужницы нанимать. Мало ли… Вдруг она мужу больше жены понравится?

– Что ты, что ты! – всполошились соседки. – Ты и красивая, и богатая, и вон какая золотая… Любой мужчина посчитает за счастье тебя на руках носить.

– Ещё чего! – нахмурилась Койныт. – На руках не поспишь. Это раз. Споткнётся ещё мужчина, уронит – разобьюсь. Это два. А в-третьих, руки ему даны, чтобы рыбу и зверей ловить, а то есть нечего будет. Толку-то с пустым брюхом у мужа на руках сидеть.

Что поделаешь, Койныт была отнюдь не романтическая особа.

Открыла она резную-расписную дверь, гордо вошла в дом и прошествовала к лежанке, на которую и бухнулась прямо в роскошных своих халатах, даже сапожки не сняла – так и заснула. И привиделся ей родной муж: стоит, бедняга, на одной ноге посередь реки; солнце его нещадно палит, волна за волной набегает – того и гляди, с камня смоют. Ветер то в спину его толкнет, то, как тростинку, качнёт – насилу Чумбока удерживается. Изморился он, весь промок, лица на нём нет.

«Однако! – подумала Койныт. – Что это с муженьком творится? Посылала его рыбы наловить, а он невесть где прохлаждается. С какой радости он на камне оказался? И почему щуку не поймал? Хочу нажарить из её икры котлеток!»

Но Чумбоке, ясное дело, не до рыбалки. Он с тоской озирался окрест: не едет ли кто на лодке? Как на грех, никого! И долго ли он ещё бы томился на камне, неизвестно, но на его счастье мимо проплывал горбыль. Чумбока приноровился и плюхнулся на него. Хорошо, что попал. Он ведь плавать совсем не умел. Если бы не уцепился за дерево, то неминуемо на дно пошёл.

Одной рукой Чумбока за горбыль держится, другой, как веслом, рулит. Попутный ветер, увы, всегда слабее встречного – семь потов с Чумбоки сошло, умаялся он напрочь, пока до берега доплыл. Выбрался на сушу, отряхнулся и побрёл к дому.