Первое знакомство (сборник) - Сочев Алексей. Страница 1

Алексей Сочев, Владимир Натанович Орлов, Таисия Семеновна Астапенкова, Константин Яковлевич Лагунов, Валентина Павловна Звягина, Алексей Иванович Льдов, Василий Максимович Калинкин, Яков Ноевич Длуголенский, А. Юсупова, М. Лепилина, В. Родников, А. Мандровский

Первое знакомство (сборник)

Алексей Сочев

У деда в гостях

Петя и Петина мама

Плакать Пете не хотелось, но он заставлял себя и нудно тянул одни и те же слова: «Отпу-сти-и-и в деревню-у… Всё равно ничего не стану есть, и не проси-и-и…»

Это хныканье продолжалось уже второй день. Украдкой наблюдая за тем, как у мамы начинают дрожать руки и как она без толку суетится, собираясь на работу, Петя понимал, что развязка близится к концу и победа будет на его стороне.

Временами он даже жалел маму: она такая маленькая, усталая от вечной озабоченности и никогда не утихающей тревоги о нем, что, кажется, её сердце не выдержит и тогда случится что-то неожиданно страшное. Петя даже на несколько минут утихал, точно давал ей короткую передышку, и опять принимался за своё: «Ну отпусти-и-и…»

Наконец Анна Николаевна собралась, взяла портфель и, уже выходя в коридор, сказала быстро и умоляюще:

— Хорошо, я подумаю о твоём отъезде… — Взгляд её упал, на стол, где стоял не тронутый Петей завтрак. — Но не мучай меня, съешь всё, что я тебе оставила! Посмотри на себя — на кого ты стал похож!

Петя запер за матерью дверь и вернулся в комнату. Скучно… Выглянул в окно — двор совсем пустой. Все приятели разъехались по пионерским лагерям и деревням, один он остался. А всё потому, что мама боится его отпустить от себя.

Странная у него мама — вечно всего страшится, каждый пустяк приводит её в ужас. Ей без конца мерещатся солнечные удары, сотрясение мозга, заражение крови, не говоря уж о переломе рук, ног и позвоночника. Мама всё ему запрещает, и если принять во внимание её запреты, то Пете ничего не остаётся, как спрятаться под стеклянный колпак и дышать через стерильную салфетку.

А до чего скучно с мамой на курортах, куда они каждый год ездят отдыхать летом! Каждый день одно и то же: побольше ешь, поменьше купайся, не перегревайся на солнце… Вот уехать бы к деду в деревню и хоть немного побыть на свободе! Тем более что в этом году отец защищает докторскую диссертацию и они даже в Ялту вряд ли смогут выбраться раньше августа, а к этому времени можно совсем засохнуть от тоски.

Сидя на подоконнике, Петя размышлял. Мама сказала «хорошо, я подумаю». Так она говорит всегда, перед тем как уступить. Конечно, больше всего её пугает объявленная двухдневная голодовка. Однако нужно действовать осторожно: если он сейчас что-нибудь съест, мама примет это за уступку и всё придётся начинать сначала. Нет, он ни к чему не притронется.

Ну-ка, что у него имеется в наличии? Петя вывернул карманы и горестно вздохнул. Эх, тают его денежки! Думал собрать на воздушное ружьё, а теперь последние копейки проедает.

Огорчённый, Петя спустился в «Гастроном», купил сто граммов колбасы, булочку, сто пятьдесят граммов конфет и вернулся домой. Чай можно пить без опасения: мама не заметит. А что, если отрезать ломтик сыру? Мальчик лезет в холодильник, достаёт сыр и делает бутерброд.

Весь день Петя не выходил из дому: он знал, что мама спросит у соседки, не гулял ли он. К приходу мамы он лёг на диван и придал лицу скорбное выражение.

Едва переступив через порог, мама тревожно взглянула на стол: так и есть, всё стоит нетронутым! Её глаза наполнились слезами, и вся она стала будто ещё меньше и беспомощней.

— Ничего не ел?.. — спросила она, словно не веря своим глазам. — Господи, да что ж это такое!

— Мамочка, мне уже не хочется есть, — ответил Петя таким голосом, что сам чуть не расплакался от жалости к себе.

Мама задумалась.

— Ты же там никого не будешь слушать, — наконец сказала она.

— Буду! Увидишь, буду! — Петя спрыгнул с дивана и обнял мать. — И сейчас съем всё, что дашь!

Как и ожидал Петя, мама не выдержала и уступила.

Через несколько минут он с нарочитой жадностью ел всё, что ему пододвигала мать.

Бедная мама с нежностью посматривала на него и улыбалась, хотя в её глазах стояли слёзы: предстояла первая разлука с сыном.

Дед и бабушка

Петя с любопытством озирался по сторонам. Он ещё никогда не бывал в крестьянской хате. Здесь нет ни паркетов, ни громадных окон с тюлевыми гардинами, ни телевизора, ни ковров, ни центрального отопления — ничего из того, к чему он привык с пелёнок. Всё это привлекательно своей новизной.

Земляной пол, усыпанный пахучим чебрецом, широкая печь, небольшие окошки, в которые весело заглядывают яркие цветы мальвы. По наличникам вьются кручёные панычи, колышутся тяжёлые гроздья отцветающей бузины. Простой стол и длинные скамейки вдоль стен, кровать с громадной, чуть ли не до потолка, горкой подушек и даже этот ярко расписанный кувшин с молоком и тяжёлая пол-литровая чашка были так необычны, что мальчик с трудом сдерживался, чтобы не потрогать всё рукой.

А дед и бабушка!

Петя, смущённо потупясь, украдкой посматривает на стариков. Дед огромный, широкоплечий, поражает своим ростом; голос у него густой, точно из бочки; усы длинные, седые. Из-под косматых бровей смотрят на мальчика насмешливые и добродушные глаза.

Дед осторожно берёт внука за худенькое плечо и поворачивает к себе, рассматривая его, будто хрупкую стеклянную игрушку. Петя ещё больше конфузится; тонкие руки его беспомощно повисли, а бледное веснушчатое лицо чуть-чуть розовеет от смущения.

— Ну и козарлюга! — огорчённо гудит дед. — Я не помню, чтоб в нашем роду парни такие хлипкие были. Что это, Анна, он у тебя такой недопечённый?

Мама только растерянно машет руками и суетится возле вещей: ей через два часа на поезд, и она торопится дать последние советы:

— Это термос для воды. Я знаю, в вашем колодце вода ледяная, а у Пети гланды… Да! Корова ваша проверена? А вдруг она бруцеллёзная? Сырого молока ребёнку не давайте… Фрукты мойте хорошенько, а то, не дай бог, заболеет дизентерией!.. Я здесь надписала на пакетах, какое лекарство от чего принимать…

И на столе рядом с термосом и банками с витаминами расположились коробки с лекарствами.

На лице у деда появилось сначала недоумение, а затем растерянность. А бабушка с любопытством брала каждую коробку, вертела её в руках и даже для чего-то нюхала — такого обилия лекарств ей ещё никогда не приходилось видеть.

— Гм… — Дед шершавой ладонью пригладил пышные усы, вздохнул. — А я-то, дурень, по темноте по своей, за всю жизнь ни одной лепёшки не проглотил. А оно вон у людей сколько этой благодати.

Анна Николаевна умоляюще взглянула на отца:

— Мне не до шуток — всё может случиться. А что у вас в аптеке есть? Да и аптека находится в трёх километрах отсюда.

— Для чего нам теперь аптека? — насмешливо прогудел дед. — У нас аптека на дому, этого добра на всё село хватит.

Петя взглянул на мать, затем на деда, и ему стало почему-то стыдно. Чтобы прекратить этот неприятный разговор, он спросил, обращаясь к бабушке:

— А где я буду спать?

— На печи, дорогой, на печи, — ласково ответила бабушка. — Мы её летом не топим, там тебе будет привольно, и окошко есть, всё-всё видно.

— А он оттуда не упадёт? — тревожно взглянула мать на печь.

— Что заглядываешь? Или забыла? — неожиданно рассердился дед. — Если ты не упала, то и он не упадёт! Или, может, его прикажешь в детскую люльку положить?