Римские фантазии (сборник) - Родари Джанни. Страница 21

— Правильно. А лошадь ей и говорит…

— Какая лошадь? Это был волк!

— Ну, конечно же, волк! Он ей и говорит: «Садись на семьдесят пятый трамвай, доезжай до соборной площади, сверни направо, там увидишь ступеньки вниз, а рядом на земле найдешь монетку в одно сольдо. На ступеньки ты не обращай внимания, а монетку подбери и купи себе мороженого!»

— Дедушка, ты совсем не умеешь рассказывать сказки! А мороженое ты мне все равно купишь!

— Ладно. Вот тебе сольдо.

И дедушка снова стал читать газету.

Приключения Пятерки

На помощь! На помощь! — кричит, убегая, бедняжка Пятерка.

— Что с тобой? Что случилось?

— Разве не видите? За мной гонится Вычитание! Беда, если догонит!

— Скажешь тоже, беда!..

Но беда случилась. Вычитание настигло Пятерку и стало кромсать ее своей острейшей шпагой — знаком «минус». Ну и досталось же нашей Пятерке… Но тут, по счастью, мимо проезжала длинная заграничная машина — вот такая длинная! Вычитание отвернулось на секунду, чтобы посмотреть, нельзя ли ее укоротить немного, и Пятерка мигом скрылась в подъезде. Только это была уже не Пятерка, а Четверка, и вдобавок с разбитым носом.

— Бедняжка, что с тобой? Ты подралась с кем-нибудь?

Боже правый! Спасайся кто может! Какой медовый голосок! Конечно, это Деление собственной персоной. Несчастная Четверка еле слышно прошептала: «Добрый вечер!» — и попыталась шмыгнуть в сторону, но Деление оказалось гораздо ловчее и одним взмахом ножниц — вжик! — разделило Четверку пополам: Двойка и Двойка. Одну Двойку оно спрятало в карман, а другая, улучив момент, выбежала на улицу и вскочила в трамвай.

— Еще минуту назад я была Пятеркой! — плакала Двойка. — А теперь, смотрите, во что я превратилась!

Вагоновожатый проворчал в ответ:

— Некоторые люди сами должны понимать, что им лучше ходить пешком, а не ездить в трамвае.

— Но это же не моя вина! Я тут ни при чем! Я же не виновата! — краснея, воскликнула Двойка.

— Да, конечно, дядя виноват! Так все говорят.

Двойка вышла на первой же остановке, пунцовая, как обивка на кресле. И тут… ей опять не повезло: она отдавила кому-то ногу.

— Ах, простите, пожалуйста, синьора!

Но синьора, оказывается, нисколько не рассердилась, напротив, она даже улыбнулась. Смотри-ка, да ведь это синьора Умножение! У нее очень доброе сердце, и она очень жалеет людей, когда те попадают в беду, — она тут же умножила Двойку на три, и вот уже перед нами великолепная цифра — Шестерка. Почему великолепная? Да это же Пять с плюсом! Ни один учитель никогда не напишет шесть, а припишет к Пятерке плюсик.

— Ура! Теперь я Пять с плюсом! И меня обязательно переведут в следующий класс.

Всеобщая история

ДЖЕЛЬСОМИНО В СТРАНЕ ЛГУНОВ

Сила правды

Дорогие ребята! Я очень рад передать вам привет и предложить вашему вниманию моего Джельсомино и его приключения в Стране Лгунов. Когда я писал эту книгу, я, конечно, помнил о ее будущих читателях и думал не только об итальянских ребятах, но и о ребятах всех стран, в том числе и о вас.

Сколько раз я останавливался и спрашивал себя: «Понравится ли эта страница советским детям? Будет ли для них смешным вот это или вот это место?…» Но я почти уверен, что Джельсомино придется вам по душе. Сейчас я не скажу вам, как кончится вся эта история. Не стану говорить и о друзьях Джельсомино — о нарисованном котенке Цоппино, о художнике Бананито, о девочке Ромолетте, тетушке Панноккье, о Бен-венуто-не-присядь-ни-на-минуту, о врагах Джельсомино — о них вы узнаете из самой сказки. Я лучше расскажу вам, как пришла мне мысль написать эту сказку и почему я ее написал.

Мне кажется, что самые опасные враги человечества — эго лжецы. На свете есть сотни тысяч лжецов. Лжец — это журналист, который пишет «свобода» и думает при этом о свободе, с которой капиталисты эксплуатируют рабочих, а империалисты выжимают соки из колониальных народов. Лжец — это тот, кто говорит «мир», а на деле стоит за войну. Лжец — это тот, кто болтает о «достоинстве человека», а на деле ратует за смирение и покорность, учит молчать перед лицом несправедливости, закрывать глаза перед нищетой. Не желая кого-нибудь обидеть, я полагаю, что лжецы водятся в любой части света. В каждой стране есть или были свои лжецы, и очень хорошо, если та или иная страна сумела одолеть ложь.

Я очень верю в силу правды. «Правда революционна», — сказал Антонио Грамши, основатель Итальянской компартии. Правда похожа на голос певца — тот голос, от которого дрожат оконные стекла. Певец может простудиться, охрипнуть… Кажется, что он потерял голос, но едва он выздоровеет и выйдет на сцену, как все увидят, что это не так.

Мне захотелось написать сказку о правде. Я написал ее безо всяких усилий — сказка эта сама пришла мне в голову и так стремительно потянула меня за собой, что я еле успевал записывать.

Не говорите, что сказки лгут. С помощью сказок тоже можно говорить правду. Ведь Пушкин прекрасно знал, что на свете не бывает золотых рыбок, умеющих к тому же разговаривать человеческим языком. А сколько правды в этой его сказке! Следует сказать, что Пушкин был гигантом, по сравнению с которым все мы выглядим цыплятами. Его голос гремел словно гром, а мой едва слышен в моем курятнике. Но ведь каждый цыпленок может в меру своих сил говорить правду! Я глубоко верю в сказки, которые говорят правду, верю, что такие сказки помогают сокрушать ложь. И, конечно же, я верю в хорошие сказки. Я мечтаю написать по-настоящему хорошую сказку, хорошую от первого слова до последнего, и обязательно правдивую. Я мечтаю об этом так же пылко, как инженер мечтает построить хорошую электростанцию, как столяр мечтает сделать хороший стол, который простоит на своих ножках двести лет и не покосится.

Ваш Джанни Родари

1957

Глава первая, в которой Джельсомино забивает гол, а потом начинается самое интересное

Эту историю Джельсомино рассказал мне сам. И я чуть было не оглох, пока дослушал ее до конца, хотя и набил себе в уши с полкило ваты. Дело в том, что у Джельсомино невероятно оглушительный голос. Даже когда он говорит шепотом, его слышат пассажиры реактивных самолетов, летящих на высоте десять тысяч метров над уровнем моря и над его головой.