Чудесные каникулы - Ставская Ирина Федоровна. Страница 7
Мальчики заглянули внутрь.
— Некрасиво. Уйдите оттуда, — сказала мама недовольно.
— Мы только посмотрели, — Тинел смутился.
— Нечего слоняться без дела. Идите и принесите хворосту. Быстренько!
Хворост? Пусть будет так. Они не стали ждать повторного приказания…
Лес рос на склоне холма, карабкался вверх к его гребню, начиная от самого обрывистого берега Днестра.
Над головой шуршало зеленое сплетение листвы, сквозь которое просвечивало синее сияющее, залитое светом солнца небо.
В листве пели птицы. Их голоса неслись отовсюду. Мальчики запрокинули головы и стали глядеть вверх, но, как ни старались, не заметили ни одной.
— Хитрые какие, здорово прячутся! — заметил Миликэ и принялся собирать хворост.
Тинел последовал его примеру.
Они быстро набрали по хорошей охапке, отнесли и сложили, как показала мама, с левой стороны плиты.
Потом снова отправились в лес.
— А что там, подальше, за этим дубом? — спросил Тинел, когда они остановились передохнуть.
— Давай посмотрим, — предложил Миликэ.
Здесь уже не было тропинок. Высокие деревья росли близко друг к другу, и ветки их переплелись так густо, что они казались настоящими тайными крепостями. То тут, то там открывались светлые поляны и полянки.
Мальчики обходили «крепости» и шли от поляны к поляне, поднимаясь все выше и выше.
— Смотри, смотри, ландыш! — воскликнул Тинел, пораженный открытием. Никакого ландыша не было, конечно, в густой зеленой траве, были только его длинные, гладкие листья.
— Да, — подтвердил Миликэ, и оба присели на корточки перед пучками листьев.
— Весной, наверно, земля белая была от ландышей!
— Ага, жалко, что мы не приехали сюда весной! — сказал Тинел с сожалением.
— Приедем на будущий год!
Вдруг в шелесте листьев и щебете птичьих голосов, с которыми мальчики уже свыклись, они уловили какие-то новые звуки, словно кто-то говорил быстро-быстро.
Братья переглянулись.
Миликэ догадался первый и, вскрикнув от радости, кинулся туда, откуда шли звуки. Отвел в сторону гибкую ветку: под обрывом, прямо у их ног, журчал родник. Тинел тоже просунул голову в просвет между ветками и глянул вниз.
— Как здесь хорошо!
Вода, прозрачная, голубоватая, неторопливо текла по выдолбленному в ракушечнике желобу, журчала тихонько по камням, устремлялась в долину, омывая траву на своем пути…
Миликэ и Тинел пили сначала пригоршнями, потом легли на траву, окунули носы в холодную и необыкновенно вкусную воду.
— Хватит! Закрываем кран! — сказал Миликэ, вытер нос и щеки тыльной стороной руки и поднялся.
Они бросили еще взгляд на белые камни, отмытые до блеска родниковой водой и поросшие по краям темно-зеленым лишайником, посмотрели на крупные цветы ромашки, которые росли вокруг, — и пошли дальше.
— А если мы встретим волка? — вдруг спросил Тинел и сам испугался собственного вопроса.
— Ну уж! Нет…
— А если?! — настоял Тинел шепотом.
— Волки ходят только зимой, — уверенно ответил Миликэ.
— А летом? Умирают? — подтрунил над ним Тинел и бросил на своего старшего брата, почти второклассника, колкий взгляд.
— Скажешь такое! — ответил тоже наверняка Миликэ, не почувствовав иронии. Он и сам знал, что летом волки есть, просто не ходят стаями.
— Ага значит, ходят и летом. Где-то же они живут! И если нам встретится какой-нибудь волк… — он поежился от страха.
— Может, еще и не встретится, — ответил Миликэ упавшим голосом. Его вдруг охватило что-то похожее на озноб, стало будто холодно. Но ему не хотелось, чтобы Тинел заметил это.
— «Может» — говоришь. Давай лучше вернемся. Хватит бродить, — настоял Тинел.
Миликэ воспрял духом и сказал:
— Как хочешь… Мне все равно, — и на секунду испугался: вдруг Тинел раздумает?
Но Тинел не раздумал. И они повернули назад.
Шли молча.
— Если наскочим на волка, — шепнул Тинел, — вскарабкаемся на дерево.
— Самое высокое! — съязвил Миликэ.
По дороге назад они не любовались ни листьями, ни жуками, ни цветами. Набрели еще на один родник, но прошли мимо, даже не останавливаясь; они только вслушивались в шумы леса и старались уловить приближение волка.
— Волк ходит неслышно, — шепнул вдруг Миликэ, — он знал, что и Тинел думает о том же.
Тинел замер, держа палец у рта.
— Что? — выдохнул Миликэ.
— Мы заблудились?!
— Вроде нет… — заколебался Миликэ, оглядываясь.
— Слышишь? — вздрогнул Тинел. — Кто-то пробирается сквозь кусты?!
— Слышу.
— Вскарабкаемся?
— Может, это собака…
— А если волк?! Давай посмотрим о дерева, — заскулил Тинел.
— Ну, если ты хочешь, — разрешил уговорить себя Миликэ и помог Тинелу взобраться на дерево. — Между прочим, — вспомнил он, — говорят, что одичавшие собаки хуже волков.
В самом деле, слышно было, что кто-то приближается, изредка шелестела задетая на ходу ветка, раздавался хруст сушняка под чьей-то ногой. В один миг и Миликэ оказался на дереве. Оба сидели верхом на ветках и, затаив дыхание, смотрели вниз.
Вскоре совсем близко раздался треск сухой ветки.
— Мама! — крикнул Тинел в ужасе.
— Кто там? — послышался тоненький голос. — Кто там?
Внизу показалась незнакомая девочка, примерно того же возраста, что Тинел, белокурая, с тоненькими косичками, повязанными красными лентами, в ситцевом полинялом платьице и голубых сандалиях. Она посмотрела в одну сторону, в другую, ища того, кто крикнул «мама», и, когда увидела мальчишек, сказала:
— А, археологи!
— Ты нас знаешь? — страшно удивились оба.
— Ну да, — спокойно ответила девочка, глядя на них большими голубыми глазами.
— Откуда ты нас знаешь? — удивился Тинел.
— Мы здесь первый раз, — добавил Миликэ.
— Я вас видела, — ответила девочка просто.
— Где?
— Когда?
— Вчера. Там, — и она показала головой, — в вашем лагере.
— Там наш лагерь? — спросил Тинел быстро.
— Что, не знаете? — засмеялась девочка.
— Нет, знаем, — поторопился Миликэ поправить дело. — А почему мы тебя не видели вчера? — изменил он разговор.
— Вы устанавливали палатки, а я проходила по тропинке поверху, в лесу. И увидела.
— А что ты делаешь здесь, в лесу? — спросил Тинел.
— Живу. А вы почему залезли на дерево?
— Хм. Мама сказала, что в лесу есть кизил. Мы хотели… — попытался Миликэ соврать.
— Кизи-и-ил?! — Девочка рассмеялась. — На дубе? — Девочка хохотала.
— Желуди, — ляпнул Тинел.
— А зачем вам желуди? Чтобы мама сварила вам компот, как в городе?
— Ну что ты болтаешь? Чтобы играть ими.
— А-а, — сказала девочка. — Слезайте. Хватит. Покажу я вам один дуб, у которого желуди вот такие! — и показала, какие, — каждый с ее черный замурзанный палец (сразу видно, что ела черные черешни).
Мальчики слезли с дерева. Переглянулись.
Губы девочки, как и ее руки, тоже были черные.
— Ты кто? — спросил Тинел с любопытством.
— Дочка лесника.
— И живешь в лесу?
— Да.
— У тебя есть дом?
— А что ты думаешь, я в дупле живу? — рассмеялась девочка.
— И как тебя зовут?
— Аникуца.
— А меня…
— Тинел, — опередила его девочка. — А тебя — Миликэ, — сказала она быстро и снова весело захохотала.
Засмеялись и мальчишки. Эта лесная девочка знала все.
— Нам по пути, — сказала Аникуца и пошла вперед. Обрадованные мальчишки поспешили за ней. Некоторое время они шли молча.
Откуда-то издалека до них долетел мамин голос:
— Тине-е-ел! Миликэ-э-э!
— Нас зовет мама! — забеспокоился Тинел.
— Слышу. Смотри, за теми зарослями есть тропинка, она ведет прямо в лагерь…
И заторопилась.
— А ты? — крикнул ей вслед Тинел. — Куда идешь?
— Домой. У меня дела. И так я потеряла с вами много времени… — и скрылась за бугром, поросшим орешником.
Мальчишки побежали по тропинке вниз, к лагерю. В густой листве проглянули палатки, забелел дым от плиты, мальчики увидели маму, — она ходила среди росших у палаток деревьев и звала!